Рубрика: Статья

В Неделю Крестопоклонную

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшняя третья неделя Великого поста – Крестопоклонная. Вся тема этой недели посвящена Кресту Господню. Есть в Евангелии такие слова Господа: «Я принес меч». Мало кто понимает, что значат эти слова. Что за меч принес Христос?

Когда Пресвятая Богородица принесла Младенца Христа воцерковлять в Иерусалимский храм, то Она услышала такое пророчество: «Тебе Самой оружие пройдет душу». Пресвятая Богородица вместе с честью быть Матерью Бога сразу принимает такое страшное пророчество: Тебе Самой пройдет оружие сердце». Вот об этом мече говорит Христос. А еще Он говорит: «Хочешь быть Моим учеником – бери крест и следуй за Мной».

Сейчас мы так далеки от времен первых мучеников, что для нас крест стал в некотором роде украшением. Мы выбираем в иконной лавке, какой нам больше нравится: серебряный, золотой, форму крестика выбираем. На витрине разнообразие крестиков. И вот эта внешняя форма вдруг стала терять внутреннее содержание, сам смысл. Крест – это не то украшение, которое мы носим. Крест – это буквально то оружие, которое пройдет сердце не только Богородице, но и каждому христианину, который следует вслед Христу. Каждому крест становится мечом, если это искренне, глубоко.

В Англии возле лондонского парламента стоит памятник королю Ричарду Львиное Сердце, который держит меч за его жало и держит, как крест. Очень хорошая аналогия. Крест и меч – это одна и та же тема. Это меч, о котором говорит Христос и крест, о котором говорит Христос.

Некоторые, к сожалению, неправильно понимают. Они слышат только первую фразу, что христианство разделит их с родственниками, с теми, которые не воцерковлены, которые не пошли за Христом. И межу ними будет конфликт, их будут даже гнать. И кто-то неправильно понимает: будто этот «меч» будет воевать с их родственниками. Они разделятся с отцом, с матерью, с братом и с сестрой. Неправильно понимая, христиане думают, что это их война в сторону невоцерковленных родственников. На самом деле крест – это несение непонимания от самых-самых близких. Непонимания и даже гонения, осуждения от самых близких, от своих родственников. Отец не будет понимать сына, жена не будет понимать мужа – такое будет разделение. И те, кто неправильно понимают, начинают воевать. Начинают употреблять этот меч, чтобы сокрушать своих оппонентов. А те, кто в духе правильно понимают смысл этого меча и креста, они понимают, что этот меч пройдет их сердце. Не сердце врага, не сердце оппонента, а их сердце. Наше сердце, которое должно быть очень живым, трепетным, очень тонким, потому что нотка, на которой звучит Бог, – это очень-очень тонкая нотка.

Кто из вас сейчас слышит Бога? Печально, да? И дети не слышат. Они слышат, что кушать хотят. Потому что наше сердце огрубело. И это грубое сердце слышит только грубые яркие ноты. Оно совсем перестало чувствовать тончайшую ноту, на которой звучит Бог. Сердце настолько огрубело, что иногда говорят: сердце окаменело, то есть стало камнем. И эта тонкая нотка Святаго Духа просто разбивается об этот камень, как об бетон.

Чтобы умягчить наше сердце, нужно его увлажнить. Знаете, как увлажняется сердце? Тот меч, о котором говорит Христос, ранит сердце и пускает кровь. Сердце увлажняет кровь, и слезы преподобные увлажняют сердце. Увлажняют и размягчают это каменное сердце. И когда оно размягчается, то снова становится мягким, податливым, гибким. Оно становится живым. Как сухую траву, которая уже стоит совершенно сухая, но в корешках есть еще какая-то жизнь, ее нужно полить. Святые отцы поливали эту траву, этот росточек своими слезами, слезами и кровью. Есть вот такая поговорка святоотеческая: «Хочешь принять дух? Дай кровь и пот и приими дух».

Чтобы сердце оживить, его нужно полить. Скажу, может быть, жестокие и непонятные для кого-то слова. Этот меч пронзает каменное сердце, и оно источает кровь, и эта кровь размягчает его черствость, его окаменение. И оно становится мягким. Кровь и слезы – вот о чем говорит Христос. Это таинственная тема креста. Таинственная даже для многих христиан. Потому что кто-то просто не понимает, и это простительно. Но кто-то даже не хочет понимать, потому что эта тема приносит боль. А мы не готовы к боли. Мы не хотим ее, мы бежим боли. Мы бежим этого меча. Господь, как хирург, этим мечом пронзает наше сердце и не убивает его, а на самом деле оживляет, пускает кровь. Но эта тема очень тяжела, и поэтому мы бежим.

Единственное, на чем останавливается наше христианство: «Господи, помоги. Господи, укрепи. Господи, дай. Господи, утешь». И вот в это «Господи», во всё, что я перечислил, очень-очень редко входит: «Господи, вот сердце мое». Как Господь говорит в Евангелии: Сыне, даждь Мне твое сердце. Не надо Мне козлов, овнов, не надо Мне свечи, которые вы ставите и фимиам, которым вы кадите. Не нужны Мне ваши пожертвования, Я чудесным образом всё дам, и всё построится. Сыне, даждь Мне сердце.

Но сердце дать – это очень больно. А в то же время это так прекрасно, так возвышенно! Если бы мы только знали, как сладко отдать сердце совсем Христу. Христу Сладчайшему, Христу Возлюбленному, Христу Драгоценнейшему отдать, всё отдать.

Протоиерей Сергий Баранов
19 марта 2023 г.

В Неделю Григория Паламы

Мы помним первое Евангелие, первое Евангелие о расслабленном, которого родственники принесли к Иисусу, чтобы Он его исцелил. Так как не было места, то они даже имели такое дерзновение: прокопали крышу дома и опустили его. И когда Господь исцеляет человека, Он говорит примерно одно и то же во всех исцелениях: «Прощаются тебе грехи твои». То есть Господь делает акцент на причину наших болезней. Адам с Евой жили в раю, не знали ни болезней, ни печали, они находились в райском блаженном состоянии. И вот после грехопадения, когда Господь определяет положение первых людей, Он говорит: «Вам теперь будут сопутствовать скорби». Жене говорит: «Ты будешь рожать в муках, ты будешь принадлежать своему мужу, не всегда справедливому и не всегда доброму». Мужу говорит: «Тебе придется кормить семью в больших лишениях и очень много трудиться, и чтобы земля дала плод, тебе придется употреблять большой труд и скорбь». Господь во всех моментах исцеления называет причину наших страданий.

Но иногда у людей возникает вопрос, и вопрос закономерный. Люди спрашивают: «Вы говорите о причине страданий, что это грех. А я часто в жизни вижу, как непорядочные люди живут довольно-таки благополучно, а праведники страдают, и им сопутствуют болезни, несчастья». И когда мы вот так трезво смотрим, не просто фанатично сыплем цитаты Евангельские, а когда трезво смотрим на жизнь, у нас возникают вопросы. Вопросы, которые приносят какое-то несоответствие, недоумение. «Вы говорите, что праведник не будет оставлен, а мы видели очень много праведных людей, которые несут очень скорбный образ жизни, тяготу несут. И мы видим очень много несправедливых людей, которые неправедным трудом приобрели богатство и живут себе припеваючи. Вы говорите, что за это богатство неправедное он ответит и его Господь накажет или болезнью или каким-то несчастьем. А мы много примеров видим, когда он доживает до старости, и ему потом еще мраморный памятник ставят».

То есть у человека возникает внутреннее искушение о несправедливости Бога. Он не понимает Бога, и поэтому у него начинает что-то протестовать, в его вере возникает небольшая трещинка такая, через которую сатана нам в сердце вкладывает искушение.

Я бы посоветовал вам то, что мне помогает, когда ко мне приходят такие искушения. Я не стараюсь все понять, я даю себе отчет, что премудрость Божия – это бездна. А я – маленький червячок на берегу океана, который не может вместить в себя, в свою маленькую головку, вот этот океан. Но единственное, что я понимаю: если я каждую ситуацию живу через вечность, ко мне приходит истина. Как бы долго неправедник не жил со своим неправедным богатством, он умирает. Это непреложный закон, вот это мы понимаем все. И как бы долго праведник ни страдал в своей земной скорби, и он умирает. И его страдания заканчиваются. Как благополучие неправедника, так и страдания праведника – всё когда-то кончается. И если ты начинаешь все события жизни жить через вечность, у тебя всё становится на свои места.

Вспомним притчу о богатом и Лазаре. Ну, сколько богатый наслаждался своим богатством? Ну, пусть он даже 100 лет прожил. Но 100 лет относительно вечности… Если нарисовать вечность в виде бесконечной линии, у которой нет конца, то наша жизнь на этой линии будет маленькой точкой относительно вечности. И относительно вечности все наши вопросы, недоумения просто пропадают в этой вечности.

Так вот, наша цель – прожить здесь не удобно, комфортно и благополучно. А наша цель – прожить в этой маленькой точке праведно. А праведности часто сопутствует скорбь. Поэтому Господь и говорит: «Хочешь быть моим учеником? Имей в виду: тебе придется взять крест и следовать за Мной». Потому что праведность всегда дорогого стоит. Праведность – это всегда выбор. И часто это выбор, который стоит труда, потери, непонимания, гонений. А иногда даже смерти.

Вот сейчас наши молодые ребята выбирают между жизнью и смертью. Это их выбор. Но этот выбор их характеризует для вечности. И наоборот, кто-то делает другой выбор, и все равно умирает. И это его характеризует для вечности, каким он перейдет в вечность. В каком качестве мы переступаем порог в вечность, в таком качестве мы останавливаемся для вечности. Разбойник не покаявшийся переступает порог вечности в разбойстве, а праведник… К праведникам я отношу даже разбойников кающихся, тех, которые плачут о своих грехах. Они уже праведники. И те переступают порог вечности в своем состоянии покаяния. И наследуют одни благую вечность, другие наоборот.

Не пытайтесь все понять – это первый совет. Просто доверьтесь Богу, как дети. Ну, Бог знает. Помните, когда мы были маленькими детьми, у нас так часто бывали такие моменты, когда мы сами себе, слава Богу, маленькими мозгами говорили: «Ну, папа с мамой знают, а я не знаю, как лучше, они плохого мне не хотят». Поэтому научайтесь доверять, иногда даже не понимая Бога. А, во-вторых, пусть все ваши оценки проходят через точку вечности, через смысл вечности. И тогда всё встанет на свои места. Всё очень коротко в этой жизни, очень временно. Всё пройдет. И эта минута вот прошла, я сказал проповедь, пошел дальше служить.

Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Протоиерей Сергий Баранов
12 марта 2023 г.

В Неделю Григория Паламы

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшняя вторая неделя Великого поста посвящена памяти святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Вы знаете историю Григория Паламы? Он был афонским монахом, подвизался на Святой горе Афон, где уже тысячу лет не прерывается монашеская традиция. Тысячу лет этот остров принадлежит только монахам. Там нет светского населения, и там тысячу лет соблюдается закон. Это мужская монашеская республика, поэтому туда не ступает нога женщины. Не потому что какое-то пренебрежение к женщинам, а просто это мужской монашеский остров, морская республика мужская. Там собираются люди, которые всё свое внимание, всю свою жизнь посвятили Христу.

Когда человек постригается в монашество, один из его обетов – безбрачие. Один из обетов – это оставаться в том месте, где ты постригался, и до конца жизни подчиняться тому старцу, которому ты сделал поклон, и от кого принял пострижение. На монашеском постриге монаху вручаются четки в знак того, что он должен не просто молиться, а что его молитва должна помогать ему в соблюдении не только телесного, но и внутреннего целомудрия, целомудрия помыслов. Понятия «мысли» и «помыслы» разделяются. Не только длинная мысль, а даже самый короткий помысел не должен позволить быть где-то вне Христа. Не обязательно на греховных делах, а вообще вне Христа…

Афон – это удивительное место. Оно до сих пор существует и до сих пор привлекает к себе тысячи паломников со всего мира. Потому что мир в некоторой степени утратил Христа. В поисках Христа я ездил очень много по миру. Больше сорока раз был на Афоне, а также был и в других святых местах нашей планеты. Я ехал в Америку, но не для того, чтобы просто побывать в этой стране, а чтобы найти там удивительного человека. Это старец Ефрем, известный как Ефрем Филофейский и Ефрем Аризонский, бывший афонский монах, который в Америке и Канаде открыл 19 православных монастырей. Он создал такие монастыри, где монахи жили, как афониты, в поиске Христа, в этом сосредоточении, теме Христа. Я был в Англии, но не для того, чтобы посмотреть парламент или какие-то достопримечательности. А потому что и там был человек, который основал монастырь, и тоже всю жизнь посвятил поиску Христа. Это Софроний Сахаров. И вот, невольно бывая в этих странах в поисках именно темы Христовой, я видел, что большая часть населения этих стран живет уже в постхристианской эпохе. Эти страны были когда-то христианскими. Старая Европа вся наполнена храмами, но эти храмы стоят мертвые. Америку кто открывал? Христиане. Сейчас Америка для Христа тоже стоит мертвая.

А вот Афон – уникальное место, там до сих пор присутствует вот эта тема. Все живут одной и той же темой, одним и тем же желанием, одними и теми же стремлениями. Все говорят о Христе, все говорят со Христом. Все стараются не просто четки носить, а употребляют четки как связь со Христом. Как ниточку, на том конце которой Христос, а на этом – я. Помните, нас в детском садике привязывали за ниточку, за веревочку, когда куда-то вели, чтоб мы не уклонились в сторону, а шли ровно за учителем, за своим педагогом, за воспитателем. Так и монах держит четки: одна часть этих четок у него в руках, а другая во Христе. Он держится за Христа. Всё время говорит: Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе.

Григорий Палама жил в XIV веке, был афонским монахом и был в полной мере наследником афонской традиции. Традиции тех людей, которые оставили все радости этого мира: отказались от семьи, от супружества, отказались от искусства, от науки, отказались от путешествий. Заперли себя в пространстве этого острова, и даже в пространстве острова они закрыли себя в темную келью. Для тех людей, которые не сталкивались с монашеством, не понимают его, для них это кажется какой-то тюрьмой, тюрьмой для души человека. Душа постоянно жаждет впечатлений, наслаждений, радости, а человек сознательно закрывает себя в тюрьму этой темной кельи. Но вдруг они видят жизнь в глазах тех людей, которые согласились на эту добровольную тюрьму. И не просто жизнь, они видят в глазах этих людей искру радости. Они видят в глазах этих людей Свет Божественный, Которым они живут. И когда человек встречает такого монаха на своем пути, у него вдруг изменяются стереотипы, представления о монашестве. Он в тюрьме в своей келье, а глаза его светятся радостью. А я хватаюсь за все радости этого мира, но постоянно какой-то замученный, жизни во мне нет, радости во мне нет. Что же это такое? Чем же они от нас отличаются?

Григорий Палама – не просто афонский монах, которого мы знаем по его писаниям о молитве, конкретно об Иисусовой молитве. Но мы знаем его еще исторически по одному спору, в который он вошел. Иногда ложное смирение говорит христианам: «Не вмешивайся никуда, ни с кем не спорь, ничего не делай». И вдруг афонский монах выходит с Афона, чтобы спорить. Оставляет свою келью, чтобы войти в апологию к своему оппоненту. Что им двигало? Он ревновал о Христе и вышел, чтобы Его защищать. Он вышел, чтобы защищать Христа, чтобы защищать опыт афонского монашества,

История была такова. В Византию с Рима приехал грек Варлаам, который получал образование на западе. В католичестве очень сильно поставлена наука, наука интеллектуальная, схоластическая. Этот человек получил очень высокое образование и приехал на свою родину в Византию. В связи с его образованностью он был с почестями принят при императорском дворе. Его слушали, ему уделяли внимание. Это человек, который приехал не только со знаниями, но еще с высоким мнением о себе самом. Ему показалось, что его теоретические интеллектуальные знания позволяют судить и о практике. Он решил побывать на Афоне, чтобы познакомиться с традицией афонского монашества. И афониты в простоте сердца рассказали ему о своей практике Иисусовой молитвы. Они по-детски ему открыли, что с ними происходит. Они ему открыли состояние созерцания на Иисусовой молитве. Состояние созерцания – это уникальное состояние, когда человек выходит из формата этого мира и вдруг шагает в пространство мира Божьего, в параллельный мир. А там все происходит чрезвычайно по-другому. Так, когда апостол Павел был вознесен до третьего неба и вернулся на землю, он говорил: «Я видел, но не могу сказать вам, что я видел, потому что я видел неземное. Я слышал, но не могу вам этого передать, потому что это неземные глаголы».

Так вот, когда афониты рассказали Варлааму о своих состояниях созерцания, он не понял их, потому что сам так никогда не жил, никогда не был в этом состоянии. Но ладно бы просто не понимал, но из своей гордости и надменности начал смеяться над афонитами. Они, мол, сумасшедшие. Это духовная экзальтация. Они вошли в состояние прелести, они разгорячились, и то, что они видят, – это всего лишь миражи. И Григорий Палама, которому достаточно было бы сидеть в своей афонской келье и ни с кем не спорить, чтобы не потерять внутренний мир, выходит к нему навстречу, к этому оппоненту, и говорит: «Нет, безумец, остановись. С кем ты споришь? Ты отучился теории, а стоишь перед практиками, которые знают не по книжкам этот духовный мир, а которые им живут ежедневно, ежечасно, еженощно». Он не просто выходит с Афона в связи с тем, что Варлаам имеет авторитет высоты своего образования, на его сторону склоняется часть людей Византии. Часть людей слышит и преклоняется перед авторитетом Григория Паламы. И даже собирается поместный собор, на котором рассуждают о сути этого спора. Афониты сказали, что в момент созерцания они видят Божество в виде Нетварного Света, в виде Света Преображения. А Варлаам говорит: «Да это простой физический свет». А Палама настаивает: «Нет, это свет Божества». И, слава Богу, Бог через Паламу побеждает. Побеждает этого еретика Варлаама. Но Варлаам успел смутить очень много людей, он не один.

В чем суть этого спора? Это даже спор не о Нетварном Свете, не о том, как видится Бог. Это спор о сути Богопознания. По большому счету, Палама доказал то, что Бог не познается интеллектуально. Интеллект апеллирует пространством физического мира. А Бог тоньше и выше. Интеллект всё время упирается в стену. И, упершись в стену, вместо того, чтобы признать свою ограниченность, он из своей гордости начинает говорить: «Бога нет». Это ты просто уперся, это в твоем состоянии для тебя сейчас Бога нет. Бог – это не интеллектуальная область, это область бытийная. О Боге нельзя рассуждать. Вернее, можно рассуждать, но по этому пути вы Самого Бога не встретите, вы все время будете говорить о Боге, о Боге, о Боге, очень много и сложно. Но Самого Бога вы не встретите. Бог встречается в состоянии молитвы. Это не состояние рассуждения, интеллекта, это состояние чуда. Бог пришел, и всё встало на свои места. И нет вопросов. Вот – я, а вот – Бог. Аминь. А все эти рассуждения только мешают. Вот о чем был спор.

До сих пор часть церковного народа пытается найти Бога через интеллект. Эти люди всю жизнь ходят в церковь, но результат у них нулевой. Знаете, мне однажды одна игуменья, любимая моя знакомая игуменья, ныне уже покойная, сказала, когда мы с ней беседовали о молитве: «Отец Сергий, я 50 лет в монашестве, я 25 лет игуменья. Я знаю, как строить, я знаю, как петь, я знаю церковный устав, я знаю, как управлять монастырем. Но я не знаю, как молиться». Нет, она знала, как читать Псалтирь, как петь на богослужении, она знала, как вычитывать полунощницу. Но вдруг в конце своей жизни она поняла, что молиться и вычитывать – это не одно и то же. Можно читать, читать, до дыр зачитать, допеться до того, что голоса не будет. А Бога нет. Нет Бога. А молитва – это когда Бог. Когда ты и Бог.

Первая неделя поста была посвящена Торжеству Православия. Смотрите, вторую неделю Церковь отдает одному человеку, Григорию Паламе. Церковь акцентирует внимание на том, насколько великие моменты духовные он затронул, растолковал и победил. Его же молитвами, Господи, дай нам не просто ходить, но чтобы с нами что-то произошло. Чтобы мы перестали говорить: «Господи, Господи, Господи» – куда-то в пустоту. Иногда люди заявляют: «Я устал слушать о Христе, покажите мне Самого Христа, мне так хочется с Ним встретиться». И, к сожалению, это произносят даже те люди, которые всю жизнь ходят в церковь. Вот, у нашего любимого Иоанна Кронштадтского это произошло. Он не просто ходил в церковь, он постоянно ходил за ручку со Христом.
Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
12 марта 2023 г.

Слово в Неделю Торжества Православия

Сегодняшняя неделя, первая неделя Великого поста, – Торжество Православия. Вот сейчас мы служили молебен Торжества Православия и читали Евангелие. В Евангелии были такие слова: хозяин оставляет 99 овец и идет искать одну заблудшую.

Сегодня я бы хотел немножко пожалеть язычников и чуть-чуть их оправдать. До пришествия Христова люди шарахались вправо-влево в поисках Бога. Почему они так действовали?

В человека от создания его вложена жажда Бога. Даже если он родится в неверующей или не православной семье. Где-то на генном уровне в него вложена жажда Бога. Он может воспитываться в не православной среде, но где-то в интуиции все время будет звучать маленький такой, тонкий голосок. Почему бедные язычники все время творили себе идолов? Потому что в них была жажда Бога. Но они не могли никак уловить Бога Неведомого, Который был для них неведом.

Это уже в христианское время святые отцы в Духе Святом могут познавать Бога в Его Божественном мраке. То есть в Его неоформленности в формат этого мира. Бог не ограничен форматом этого мира. И когда святые отцы занимались умной внутренней сердечной молитвой, они выходили из формы и приходили к содержанию, и переживали Бога Неведомого, неоформленного, но очень определенного.

Конечно, это уникальные люди. Такие люди, как преподобный Серафим Саровский, рождались один на миллион, а может быть, на миллиард. Один в столетие, два в столетие. Они входили в божественный мрак и жили Бога неоформленного, неограниченного материей, какой-то формой. Потому что сущность Божию нельзя ничем ограничить. Но таких совсем немного. А все остальные жажду имели, а зрения нет. Зрения Неведомого, неоформленного, неограниченного. К чему наше зрение апеллирует? К форме. А Бог не может быть ограничен ничем, потому что Он – Совершенство. И любое ограничение Его лишает Его совершенства.

И вот эти бедные язычники имели жажду, но не имели зрения. И начинали лепить так, как они понимали. Так, как им было это доступно в их плотском, совсем-совсем земном понимании. Но жажда заставляла их что-то делать. Поэтому сегодня, в день Торжества Православия, у меня почему-то совсем нет к ним ненависти, презрения или пренебрежения. У меня рождается к ним жалость. Они, бедные, не могли так познать, как могут христиане в Духе Святом. В Духе Святом христиане, редкие христиане, могут жить Бога неоформленного. А все мы – нередкие, ради нас Бог входит в форму.

Он входит в формат иконы и живет для нас через икону, наполняет икону своей благодатью. Господь наполняет Своей благодатью знамение Креста Своего Честнаго. И не только рукотворенное знамение Креста, но и то знамение креста, которое мы наносим на себя. И в форму этого крестного знамения входит Бог Своей благодатью и чудотворит. Бог входит Своей благодатью в священническое благословение, которое несет в себе тоже вот эту форму IC XC — Иисус Христос. И наполняет эту форму Своей благодатью, Своим Божеством. И поэтому, когда священник благословляет кого-либо, то через это благословение к человеку прикасается Бог.

Бог входит в форму Своего Имени таинственно. И Сам Христос говорит: «Именем Моим бесы ижденут». Не призыванием просто Меня, а Именем Моим. Бог Своей благодатью входит в Имя Божие, Которое в таинстве Иисусовой молитвы мы тесним внутрь своего сердца: Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе. Если мы это делаем искренне и чистым сердцем и умом, то в наше сердце входит Сам Христос.

Бог входит в форму хлеба и вина и творит их Телом и Кровью Своей, Которыми мы можем буквально принимать внутрь себя Самого Христа. Не как бы, не образно, а Самого Христа. Иначе не нужно причащаться, потому что это не игра, это очень серьезно и очень определенно. Мы приходим к таинству Причастия и принимаем через Тело и Кровь Самого Христа.

Но возникает вопрос: почему один человек причащается и что-то получает, а другой остается пустым? Симеон Новый Богослов сказал такую очень точную фразу. Точную для того, кто может вместить. Он сказал: «Бог – это Огонь, Который ищет вещества». Чтобы огонь разгорелся, нужно вещество, которое он подожжет и разожжет. Это вещество – наше духовное состояние искренности и поиска Бога. Если в нас есть это вещество, Господь касается его и оно разгорается, и начинается его бытие. Его духовное бытие, не физиологическое, а духовное его бытие. А в ком нет вещества, в том и зажечь нечего.

Многие религии имеют понятие бога. Вот в монотеистических религиях иудаизма и ислама Бог есть, но он размыт в своей надмирности. Он вроде бы есть, но он никак, ни в какой форме не может войти в отношение с человеком. А в христианстве, пока мы еще не просвещены созерцанием, чтобы видеть Бога Неведомого, невидимого (в отличие от батюшки Серафима, который мог жить Бога вне формы), – Бог делает снисхождение и шагает к нам навстречу, в формат этого мира, чтобы стать для нас осязаемым, переживаемым.

Апостол Павел был очень приятно удивлен, когда в афинском ареопаге увидел жертвенник Неведомому Богу. Язычники понимали, где-то отдаленно понимали, что Он есть. И все-таки среди своих рукотворенных идолов поставили жертвенник Неведомому Богу. А в Троице-Сергиевой Лавре на Успенском Соборе над входом написано: «Ведомому Богу». Христиане уже знают Бога. Он перестает для них быть Богом неведомым, непознаваемым, надмирным, трансцендентным, совершенно размытым. Для христиан Он становится Ведомым, переживаемым, ощущаемым, реальным Богом. Богом, Который Есть. «Аз Есмь», — так Он Сам о Себе говорит.

С праздником вас! Вы на неделю ближе к Пасхе стали. Поздравляю вас. Спаси Господи.

Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!

Протоиерей Сергий Баранов
5 марта 2023 г.

Слово после Литургии Преджеосвященных Даровн а 1-й Седмице Великого поста

«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». Так Святая Церковь поет о покаянии, потому что покаяние – это и есть дверь, через которую входят в Царствие Небесное. Христос есть дверь, и покаяние Церковь поет: «Покаяния двери». Без покаяния не бывает вхождения в Царство, соединения со Христом.

Понятно, когда у человека нет покаяния просто в связи с его нежеланием. Сколько на земле живут людей, которые даже не хотят слышать о Боге, не хотят заниматься покаянием, им это просто не нужно. И тут как бы всё просто: не хочет человек – и нет ничего. Но есть очень много людей, которые очень сильно хотят покаяния. Покаяния как изменения. Изменения как бегания своего смрада, бегания своего ничтожества. Бегания того состояния, которое постоянно приносит тяготу, боль в сердце. От которого совесть болит, так как совесть обличает, что ты предаешь своего любимого Бога.

Люди хотят покаяния, но не могут. Так у многих христиан бывает: не просто хочу, Господи, очень сильно хочу, прямо до слез хочу. И не могу. Покаяние почему-то медлит, тормозится, буксует, но никак не получается. И бывает такое состояние, когда человек перестает верить в свое покаяние. Он теряет веру и надежду, что у него может получиться и что Господь его примет.

Вот таким людям я бы посоветовал вспоминать почаще место в Ветхом Завете, связанное с пророком Ионой и ниневитянами, которые дошли до крайней точки разложения и прогневали Бога. И уже, казалось бы, нет никакого возврата к отношениям с Богом и нет никакой надежды. Поэтому Господь посылает Иона к ниневитянам не просто вразумить, а даже, наверное, больше объявить: «Всё, терпение Господне истощено, оно закончилось. Ниневитяне, вас ждет гнев Божий». И пророк идет именно не вразумлять их, а он идет им объявить, что всё, конечная точка пройдена, ничего больше не будет.

И вдруг ниневитяне, услышав такой страшный приговор, не входят в отчаяние, не идут в разгул, мол, все равно всё потеряно, давайте хоть последние дни насладимся. Вдруг у ниневитян происходит что-то такое трезвое в голове и в сердце. И они всем городом приходят в покаянное чувство и каются пред Богом. И Господь их милует. И это даже для пророка Ионы становится неожиданным событием. «Ну, как же так? Ты меня послал объявить им: всё, чаша переполнена, гнев Божий вас постигнет. Я же шел от Тебя, чтобы им объявить, а теперь даже как пророк выгляжу неловко. Получается, что я – лжепророк».

И он приходит в состояние отчаяния. Помните, он сидит под зноем солнечным расслабленный, унылый, как бы обесчещенный. Тыква растет, накрывает его своими листами от зноя солнечного, хоть как-то облегчая его страдания внутренние и внешние. Но даже эта тыква вдруг засыхает. И Господь как ему говорит? «Тыкву ты пожалел, которую не сажал. Но как же Я не пожалею этот народ, который Я создал, Я сотворил, Я вел его по жизни. Неужели ты думаешь, что Я не пощажу народ даже после точки, казалось бы, невозврата?»

У людей есть такое понятие «точка невозврата». А Бог и это понятие разрушает. Разрушает и идет туда, за точку невозврата, и жалеет их, и возвращает всё не круги своя.

Отчаяние оскорбляет милосердие Божие. Отчаяние и ненадеяние унижает бесконечную любовь Божию, бесконечное Его милосердие. Нет в любви Божией точки невозврата, лишь бы человек хотя бы вздохнул в сторону Бога. Не то что двинулся, но хотя бы вздохнул.

Вспоминайте, когда находит отчаяние, что ничего не получается, ниневитян вспоминайте. Вспоминайте торжественное слово Иоанна Златоуста в Великий Праздник Пасхи: «Приидите и первые и последние, Господь хочет всех пожалеть». Нет дел, так хотя бы искренность… Без всяких дел готов принять и посадить на первое место. Хотя бы искренность: «Боже, милостив буди мне, грешному», — и всё.

Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Протоиерей Сергий Баранов
3 марта 2023 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшнее предпоследнее воскресенье накануне Великого поста посвящено теме Страшного Суда. В этот день мы как-то особо глубоко задумываемся о Страшном Суде и загробной участи каждого из нас в отдельности и каждого человека после Второго страшного пришествия Христова и после окончательного определения судьбы в вечность.

Евангелие нам говорит, что у каждого будет свое определение и своя будущая жизнь. Господь разделяет нас на овец и козлищ. Овцы будут наследовать Царствие Небесное, а козлища пойдут в муку вечную.

Вот это слово «вечная» я подчеркиваю, потому что это слово страшное. При любом наказании, которое ограничено сроком, все-таки впереди есть какой-то свет, какая-то надежда, что когда-то этот срок, даже самый большой, закончится. А когда наказание не ограничено сроком и оно звучит, что будет вечно, – это очень страшное слово.

Тема вечной муки иногда ставит перед людьми вопросы, на которые человек не может ответить. Возникают вопросы, и вопросы логичные, резонные наверняка возникали у каждого человека. Например, такие: «Ну а как же люди, которые родились, допустим, в мусульманской стране, или папуасы где-то на каких-то островах? Да даже вот люди, которые родились в советское время и просто обстоятельства жизни у них сложились так, что они не имели верующих родителей, никто их не научил вере. Если они были порядочными людьми, соблюдали закон совести, то неужели Господь отправит их в муку вечную?»

Такие вопросы встают очень-очень остро. Вот ещё. Человеческое сочувствие иногда побуждает ставить такой вопрос: «А как же христианин, который хочет избавиться от грехов, но никак не может, хотя ходит на исповедь, кается, а затем снова падает? Он тоже может наследовать муку вечную?»

Некоторые люди задают следующий категоричный вопрос в сторону Бога: «Ну, если Ты заранее знал, что у меня ничего не получится, зачем Ты меня вообще создал: чтобы я прожил короткий миг жизни, а потом пошел на веки вечные в страшную муку? Ну, зачем Ты меня создал, я же Тебя не просил?» Таких острых вопросов у людей очень много. И ни один священник не может на них ответить в полной мере, если этот священник трезво живет. Конечно, можно на любой вопрос ответить просто какой-то глупостью. Но эта глупость не будет удовлетворять человека в полной мере. Можно отговориться, отболтаться, наговорить всяких цитат, но сердце-то не принимает, ответа-то человек не получил.

Однако ответ на все эти вопросы всё же есть весьма определенный. Мы очень ограничены в понимании премудрости Божией. Если бы мы поняли главную вещь, что не всё мы можем понять, то в какой-то мере мы бы успокоились. Успокоились просто на доверии: «Господи, я понимаю, что не все могу понять, но я просто доверяю Тебе, у меня нет другого выхода. Тебе доверяли мои предки, Тебе доверяли мои родители, Тебе доверяли святые, и у них все получилось. Доверие теряли те, кто пытался на любой вопрос найти ответ. Это невозможно, и поэтому они теряли доверие. А христиане трезвые всегда жили другими принципами: что-то я понимаю, что-то не понимаю, что-то совершенно за границами моего понимания. Господи, мне понятно единственное: что я ограничен, и понимаю, что Твоя премудрость безгранична. Я просто доверяюсь Тебе».

Вот это и есть вера самая настоящая, самая глубокая. Вера не от знания, а вера как какое-то очень трогательное внутреннее чувство в сторону Бога. «Я просто верую, Господи, что Ты Есть Любовь и что Ты – Великая Премудрость, и просто доверяюсь Тебе. Я не ищу ответа на каждый вопрос, который придет в мою голову от обстоятельств жизни, от моих размышлений или от лукавых помыслов, или от людей, которые искушают меня снаружи. Я просто доверяюсь Тебе. Что я понимаю – слава Богу, что не понимаю – тоже слава Богу».

Вот так жили наши предки по принципу: где просто – там ангелов со сто, где мудрено – там постоянно искушения. Искушения, связанные с сомнением. Сомнение рождает недоверие, недоверие даже в сторону Бога. «Господи, я не понимаю, не принимаю, и поэтому у меня в Твою сторону рождается недоверие, и рушатся мои отношения с Тобой. У меня рушатся отношения с главным смыслом – с Тобой». А вне Тебя у меня вообще все рушится. Вне Бога вообще никакого смысла нет. А когда человек не понимает смысла жизни, ему совсем тяжело жить.

Каждый человек несет по жизни скорби. Если не дети болеют, так сам болеешь. Друзья предают, свои собственные грехи болят, черты своего собственного характера нас терзают, малодушие, ненависть, злоба, зависть, всякая грязь, которая в нас лежит, – все это нас мучает. И если бы не было Бога, Который наполняет всё смыслом, то было бы совсем-совсем невыносимо. А когда есть Бог, значит, есть смысл. Тогда даже болезнь твоего собственного ребенка, простите меня, даже смерть твоего ребенка наполняется каким-то таинственным смыслом, который ты не можешь понять, но который ты просто принимаешь в доверии и в надежде, что Бог вложил в это какой-то смысл. И тогда всё можно понести, преодолеть.

Самая главная ошибка христиан – когда они пытаются Бога с Его бесконечной высоты, Его премудрости снизить до уровня понимания человека. Этот Бог теряет Свое величие, этот Бог теряет свою безграничную премудрость. Вы его пытаетесь ограничить своим пониманием и делаете из Бога идола. На уровень человеческий его снижаете. Пусть Он останется Богом недоведомым.

В тот момент Литургии, когда перед освящаем Святых Даров священник читает в алтаре тайные молитвы, он обращается к Богу таким точным словом «недоведомый». Не совсем неведомый и не совсем понятный. А недоведомый. В какой-то части Бог нам открывает свою премудрость, а какая-то часть покрыта Божественным мраком, недоступна для понимания человеков. В том-то Он и Бог, что Он выше разумения каждого из нас. Но Он – Велик и Он – Благ. Нас в этом научает наша духовная жизнь. Сколько раз мы просто Ему доверялись, не пытаясь понять во всех деталях, и всегда было хорошо. А когда мы с Ним спорили, что-то не понимая в Его благом промысле, всегда было плохо.

Христианская мудрость называется смиренномудрием. Это не просто мудрость, это мудрость, растворенная смирением. Смирение – это понятие о самом себе. Это понятие о величие Бога и понятие о самом себе как ограниченной личности.

Великое дело и великое благо – жить с Богом и доверять Ему без каких-то условий. «Я просто Тебе доверяю, потому что просто Тебя очень люблю. И будь как будет, как Ты благословишь, пусть так и будет».

Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Протоиерей Сергий Баранов
в Неделю о Страшном Суде. 19 февраля 2023г., храм Покрова Пресвятой Богородицы, г. Кувандык.

Слово после отпевания

Все мы – старые, молодые, дети – все идем, смиренно опустив головы, в одну сторону, в сторону смерти. И никто еще не воспротивился, никто не противоречил. Смиренно идем в пасть смерти – мерзкой, ничтожной, отвратительной. Кидаем в эту пасть наших стариков, друзей, жен, мужей и даже детей. Просто кидаем, смиренно опустив головы, и никто ничего не пытается сделать.

Но есть на земле люди, которые воспротивились и сказали: «Нет, мы не согласны». Это христиане, которые смирились с фактом физиологической смерти, но никак не хотят смириться с фактом вечной смерти. И поэтому христиане молятся за своих усопших вопреки неверию, молятся и верят, что они просто перешли в другое состояние. Они вышли из своей физиологии, но душа их осталась жива, и там они ждут наших молитв.

Христиане – это те люди, которые не согласились. Не согласились забыть родителей, похоронив их и отпустив в ничто, в черную дыру. Нет, они молятся. На Радоницу они идут на кладбище, так как что-то внутри противоречит факту смерти, что-то их заставляет быть в общении с умершими. Христиане не согласились с фактом смерти своих детей, с тем, что жена теряет мужа, муж жену. У христиан где-то в подсознании что-то работает, и они идут на кладбище, идут в храм, ставят свечи, они невольно говорят с усопшими. Потому что они не согласны со смертью.

И не надо соглашаться. Если мы согласимся с окончательным фактом смерти, то смысл жизни просто теряется. Для чего мы тогда родились, жили, чем-то дорожили? Чтобы потом просто уйти в эту черную дыру и всё? Смысла нет никакого. А когда бессмыслица – тогда тоска. Тогда просто невыносимо, когда нет смысла. А когда есть смысл, тогда есть надежда.

Поэтому мы и собрались сегодня, чтобы не просто отдать дань уважения памяти усопших и родственникам покойного, мы сегодня собрались, чтобы побыть с ними. Хотя они физиологически уже не с нами, но они живы. И будут бесконечно жить. И нам когда-то придется туда идти, и не нужно просто так, опустив голову, соглашаться с этой отвратительной данностью смерти. Нужно ее разрушить вопреки всему.

Протоиерей Сергий Баранов
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского, г. Гай,
16 февраля 2023 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшняя неделя, неделя подготовки к Великому посту, называется Неделя о блудном сыне. Сегодня мы вспоминаем Евангельскую историю о блудном сыне, который был сыном благочестивого отца, доброго и трудолюбивого человека. И вот он требует свою часть имения, отходит в другую сторону и расточает все то, что приобрел его отец трудом искренним. Он легкомысленно все это расточает и становится нищим, потеряв всё. И доходит до такого состояния, что просто умирает с голода. Умирает с голоду, и чтобы как-то поддерживать свою жизнь, нанимается на работу пасти свиней. И настолько он страдал от голода, что готов был отбирать пищу, которую ели свиньи. Но даже эту пищу ему не давали.

И тогда, по словам Евангелия, он приходит в разум и говорит сам себе: «Я здесь умираю с голоду, а у отца моего даже рабы кушают сытнее, чем сейчас я, чем мое положение. Вернусь я к своему отцу, и уже не как сын, а соглашусь быть рабом».

Почти всегда, когда мы слушаем эту притчу Евангельскую, когда мы говорим о ней, читаем, почти всегда размышляем о ничтожестве этого блудного сына. О его ничтожестве так много сказано и пересказано, что уже это так привычно, на слуху. А я сегодня хочу сказать, наоборот, о его мужестве. Может быть, это кого-то сначала смутит: о каком мужестве можно говорить, когда мы говорим об этом ничтожестве.

Знаете, нужно иметь мужество – мужество повернуться назад и вернуться уже туда, где ты когда-то был в чести, где ты был сыном богатого отца, у которого были имения, рабы, и ты был в предпочтении, в привилегии перед всеми теми, кто наполнял дом отца. Ты был его любимый сын. И вот теперь, вопреки тому положению, которое ты имел когда-то, тебе предстояло вернуться как ничтожество: ободранному, исхудавшему, не имеющему уже ни чести, ни вида. Вернуться и сказать: «Я готов быть рабом, примите меня здесь».

Никто не примерил такое? Попробуйте, примерьте. Чтобы вернуться туда, где у тебя была честь, и вернуться в таком неприглядном виде.

Чаще всего это очень-очень трудно – перешагнуть через свою гордость. Это чрезвычайная ситуация. Нам чаще всего трудно перешагнуть нашу гордость, трудно признать какие-то маленькие детали наших нехороших поступков, мы даже их быстренько засусоливаем, замазываем, чтобы только никто не видел. Это небольшие детали нашей жизни, нашей биографии. Трудно вот так, чрезвычайно, упав с такой высоты в такой низ, вернуться туда, где тебя знали, как нечто, и вернуться, готовым быть на рабском положении. Для этого нужно иметь мужество.

А что же его брат, который оставался при доме отца в чести, в положении единственного уже наследника? У него не хватает мужества переступить дом отца, когда он слышит, что отец принял его младшего брата, который вот так себя вел. У него не хватает мужества побороть свою обиду, когда он говорит: «Отец, почему ты его принял? Я всегда был с тобой, я никуда не уходил, я не позорил твое имя, я ни в чем тебя не подвел. Но ты мне даже козленка никогда не дал, чтобы я пошел и повеселился со своими друзьями. И вдруг пришло вот это ничтожество, и ты закалаешь тельца упитанного и даешь ему перстень на руку». В древности перстень – это был знак родства, наследства.

Так вот этот благополучный брат не находит мужества и силы внутренней, чтобы перебороть свою гордыню, свою обиду. А это ничтожество находит. Смотрите: первые будут последние, а последние – первые.

Так в чем же была природа его мужества? Вот, иногда мы говорим о таком понятии: когда зайца загнал в угол волк и ему больше некуда бежать, он разворачивается и скачет на волка, ему дальше некуда. Вот природа мужества этого блудного сына – ему дальше некуда было. Всё, тупик. Вот этот тупик сделал его мужественным. Тупик отчаяния заставил его что-то делать. В таком тупике бывает два выхода. Самый слабый, ничтожный выход, это когда люди лезут в петлю. А мужественный выход – признать, что ты дошел до этого тупика, оттолкнуться и двигаться обратно.

Чтобы стать мужественным, нужно пережить вот эту великую боль, большую безысходность. Пережить в некоторой степени жизненный тупик. Не знаю, сколько тысяч человек я поисповедовал за 30 лет служения, сколько наблюдал судеб. Обычно люди, которые знают страдания, они сильнее, они как сталь закаленная. А те, кто не знал, они тепличные, они расслабленные, они не мобилизованные.
Так вот, часто Господь нам в жизни посылает скорби. Мы недоумеваем, мы пришли к Богу, сказали: вот мы – Твои любимые дети, теперь мы крещеные, мы ходим в храм по воскресеньям, и нам кажется, что все сейчас будет ровно. И вдруг нас постигают скорби.

Во-первых, скорби дают нам правильное понятие о самих себе. Пока ты не ходил на войну, тебе казалось, что ты сильный и смелый. Просвистели первые пули, и ты почувствовал, что вдруг у тебя что-то дрожит, ноги подкашиваются. Это хороший страх, мужество наступает после этого страха. Когда человек прошел большой страх, перебоялся, потом наступает мужество. А тот, который видел только по телевизору, он очень не сохранный.

У блудного сына есть очень печальная история, горькая история его падения. Но есть еще и прекрасная история – покаяние. Он вышел из этой некрасивости, из этого ничтожества, из этого свинства. Из свинства буквально, потому что он и грелся среди свиней, и ел среди свиней. И чтобы оттолкнуться и двинуться обратно, в истории блудного сына есть еще и прекрасные моменты. И эти моменты нужно увидеть, и этим моментам нам стоит подражать.

Не бывает покаяния без схождения в глубину своего ничтожества. Это путь всех святых отцов. Прежде, нежели они поднялись очень высоко, до этого в таинстве духовной жизни, в принципах духовной жизни они снисходили во ад своего ничтожества. Они так глубоко копали! Обычно мы глубоко закапываем, чтоб только никто не увидел. А у них было мужество раскопать самого себя и увидеть свое грехопадение, до какой оно глубины.

Мы недоумеваем иногда, почему святые плакали непрестанно. Если бы нам сейчас каждому раскопать и вывернуть нас наизнанку, мы бы все заплакали, мы бы очень горько заплакали.

Так что это и печальная, и благородная история. Мы видим радость отца, что сын все-таки вернулся. Нашел в себе мужество, разум, опустил голову и вернулся к ногам отца. У Рембрандта, по-моему, есть такая картина, где блудный сын стоит на коленях, уткнулся отцу в живот, а тот его обнимает, гладит. И печальная история, и прекрасная! Человек этот и ничтожество, и уже нечто мужественное и прекрасное.

Вот и в христианстве так и есть. Нельзя стать преподобным, не спустившись сначала в ад своего ничтожества, своего гниения свинского.

Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Следующая неделя у нас обычная. Среда, пятница – пост. А в другие дни мы кушаем, как обычно. Через неделю – мясопустная неделя, то есть через неделю мы не кушаем уже мясо, но пока еще кушаем все остальное. А через две недели – прощеное воскресенье, и начинается Великий пост. Будем изучать себя, что у нас там внутри. И плакать.

Протоиерей Сергий Баранов,
кафедральный собор, г. Гай, 12 февраля 2023 г.

С сегодняшнего воскресного дня начинается подготовка к Великому посту. Эта неделя называется Неделя мытаря и фарисея. Начинает вступать в богослужебный чин Постная Триодь. Следующая неделя будет сплошная, в среду и пятницу поста не будет. Потом будет обычная и потом мясопустная, прощеное воскресение и Великий пост.

Вот уже Великий пост на горизонте, мы выходим прямо к нему. Эта неделя называется Неделя мытаря и фарисея в связи с тем, что сегодня читается Евангелие воскресное, в котором повествуются события о мытаре и фарисее. Сегодня слушали Евангелие, вы слышали? Помните, там говорится о том, что два человека молились в храме. Один мытарь. Мытари это люди, которых в Иерусалиме презирали. Это сборщики податей, которые трудились на поработителя, на римлян, которые завоевали Израиль. И это, вроде бы, свои, а вроде бы, чужие. Ведь они со своего же народа снимали налоги в пользу Рима. И поэтому они были в пренебрежении, как предатели народа.

Но еще часто, когда человек касается денег, он касается большого искушения. И это как бы тоже отражается на его характере, на его поведении. Наверняка, собирая налоги, они тоже что-то имели, где-то с кем-то несправедливо поступали, переступали через свою совесть. И поэтому мытари были в пренебрежении.

И вот, в храме молятся два человека: фарисей и мытарь. А вот фарисеи, в противоположность мытарям, в некотором смысле были в чести в народе, потому что соблюдали напоказ внешнее, внешний закон. Они демонстративно постились, напоказ молились, и все у них было внешне очень красиво, благолепно. Они были ревнителями закона.

Но вот, как ни странно, на эти две молитвы Господь отвечает не так, как люди иногда ожидают. Вдруг Господь пренебрегает молитвой «праведника» (в кавычках) и обращается к этому ничтожеству, к мытарю, отдает ему предпочтение. Потому что в фарисее была большая надменность, гордость, самолюбование. Послушайте, какие слова он говорит: благодарю Тебя, Господи, что я не как прочие человецы, прелюбодеи, грешницы или как вот это ничтожество, вот этот мытарь. Смотрите, какая спесь, какое высокомерие в нем. А мытарь, понимая свое ничтожество, стоял на коленях, плакал и говорил очень просто и коротко: Боже, милостив буди мне, грешному. В его молитве была правда, а где правда, там Бог. Да, эта правда была очень некрасивая, очень откровенно некрасивая. Это была правда о его ничтожестве, о его убогости. Но это была правда. И за одну правду только Господу он становится угоден и приятен. А в молитве фарисея была большая неправда, потому что, как говорит Священное Писание, несть праведного пред Богом, несть ни одного.

Каждый из нас очень сильно поражен грехом, язвою греха до самой последней клеточки. И если человек не понимает своего поражения, даже более того, при своем вот этом поражении греховном позволяет себе гордиться собой, чувствовать свое какое-то превосходство над другим – это становится большой неправдой. Там, где неправда, там нет Бога. Поэтому Господь отворачивается от него.

Часто, обращая внимание на какие-то Евангельские события, на жизнь, на детали жизни святых, нам сразу хочется подражать. И чаще всего мы сразу начинаем подражать. Когда мы понимаем суть покаяния мытаря, мы невольно начинаем подражать мытарю. И иногда это бывает смешно, уродливо и как-то нелепо. Нельзя подражать мытарю, просто задавшись целью, и внешне ему подражать. Чтобы войти в состояние мытаря, нужно увидеть во всей глубине свое ничтожество. И тогда у вас естественно, как у мытаря, изнутри выйдет вот этот стон, крик: «Боже, милостив буди мне, грешному». Нельзя это играть искусственно, это будет нелепо, это будет очень некрасиво. Это тот же фарисей, только в другой роли.

Мы ходим в храм, живем духовной жизнью, молимся, трудимся, смиряемся, и постепенно на нас сходит благодать Святаго Духа. Не за наши результаты, а за нашу искренность, нелицемерие пред Богом. И благодать Святаго Духа открывает наши очи, и мы начинаем видеть трезво, так, как оно всё есть. Фарисей тоже видел, но он видел искаженно. Он видел искаженно правду о самом себе. И эта искаженная правда убеждала его, что он – нечто. А правда, та, которая Божья, она показывает всё, как оно есть. И она показывает человеку, насколько он ничтожен.
Вот, иногда люди удивляются, почему такой феномен? Чем святые были ближе к Богу, тем больше плакали. Ну, казалось бы, ты ближе к Богу, ты дальше, дальше от греха. И ты должен не плакать, а радоваться, что удаляешься от греха и приближаешься к Богу. Почему же они больше плакали? Потому что, чем ближе к Богу, тем чище очи. Тем человек начинает видеть остро, чисто, всё как есть. И вдруг он начинает видеть самого себя. Тем более в контрасте с Богом. И это знание о самом себе его сокрушает, он не может не плакать.

Обычный человек думает: ну, живу, как все. У всех есть немножко грехов, у меня немножко. И это как-то не особенно его тревожит. Он не то что не плачет, он даже не особо озабочен. А святой человек вдруг начинает видеть очень остро правду о самом себе. Вот, в самую-самую-самую глубину своего сердца, где оказывается есть и предательство, и разврат, и злоба, и убийства, есть предрасположенность ко всему этому. Просто не было случая, обстоятельств. Поверьте мне: мы все, потенциально все – убийцы, потенциально все – блудники, развратники, предатели. И всё-всё, что можно перечислить, предпосылки к этому у каждого в сердце лежат. Просто не было случая. Или Бог нас покрывает обстоятельствами жизни. Ближние, воспитание родителей – всё это в какой-то мере нас покрывает. Но там, очень глубоко, всё это есть.

Горе тому, кто не знает самого себя. Этот человек небезопасен. Он не сохранен, потому что по неопытности может расслабиться и из него это может выскочить в самый неблагоприятный момент, когда он не ожидает. А святые люди мобилизованы, сосредоточены и видят очень тонко и остро свое ничтожество. Вот в связи с этим они и сосредоточены. Потому что человек сам себе говорит: я себя знаю, избави Бог мне сейчас расслабиться и из меня что-то выскочит.

Нельзя подражать мытарю искусственно, у вас не получится. Живите духовной жизнью. Через духовную жизнь стяжайте благодать Духа Святого, Которая станет вашим разумом, вашим зрением, вашим сердцем. Вы начнете видеть так, как есть, а не так, как выдумали. Некоторые говорят: я читала у святых, что прежде молитвы нужно как-то подумать о своих грехах, немножко расстроиться, заплакать, а потом начинать молиться. Да не надо этого театра. Знаете, когда вы встретитесь с Богом, у вас слезы рекой потекут. Это будут естественные слезы.

Иногда люди нецерковные говорят: что со мной? Я зашла в храм и стала плакать. Я ни о чем не думала, никого не встретила, мне еще ничего не сказали, а я стала плакать. Это душа встретилась с Богом. И душа почувствовала свое ничтожество. Ее не надо было стимулировать, что-то вспоминать, нажимать как-то на нее. Или так бывает, когда встретишься со святым человеком. Когда находишься рядом с ним, то у тебя начинается состояние стеснения. Ты стесняешься, тебе стыдно.

Вот, я много поездил в поисках святых людей. Больше сорока раз на Афоне был, в Англию ездил, в монастырь Софрония Сахарова, в Америку, пока еще живой был старец Ефрем Аризонский. И меня всегда спрашивают, давай расскажи, о чем же ты с ними говорил. Я отвечаю: понимаете, это невозможно объяснить, это нужно пережить. Когда ты стоишь перед святым человеком, все твои вопросы кажутся такой глупостью. Вот пока ты ехал, у тебя в голове была куча помыслов: спрошу вот это, поговорю о том. А когда встречаешься с ним глаза в глаза – вопросы отпадают. Хочется просто опустить глаза и сказать: «Помолитесь обо мне». И стыдно задавать какие-то глупые вопросы. Все твои вопросы – от твоей глупости. Он может спросить: «Чадо, что ты хотел?» Отвечаешь: «Ничего, просто постоять рядом с Вами. Можно?» – «Можно» И по голове погладит, и за руку возьмет. Он очень хорошо понимает, что действительно тебе сейчас не нужно ни о чем говорить. «Чадо, тебе хорошо?» – «Хорошо» – «Но почему ты плачешь?» …Потому что мне и хорошо, и стыдно, поэтому я плачу.

Состояние мытаря нельзя играть, как в театре. Состояние мытаря приходит естественно, через соприкосновение с Духом Святым, Который просвещает наш ум. Человек, познай самого себя, и тогда ты узнаешь Бога. Узнаешь, что ты – ничтожество, придешь в искреннее нелицемерное состояние, и к твоей искренности сможет подойти Бог. Потому что Бог не ходит туда, где грязь, где лицемерие, где неправда. Стань правдой. Стань горькой правдой о самом себе. Да, это неприятно, некрасиво, неуютно. Стань этой правдой – и к этой правде подойдет Бог. И обнимет тебя даже в твоем ничтожестве. Ты будешь ничтожеством, но ты не будешь лицемером.

До поста три недели осталось, мобилизуйтесь, думайте, что приближается Великий пост. Хотелось, чтоб Великим постом в храме было больше людей. Потому что после Великого поста всегда бывает Пасха. Нельзя пережить духовную Пасху, не попостившись искренне. Не поплакав, не пострадав, нельзя пережить Пасху. Пасха духовная очень сильно отличается от Пасхи эмоций. Это не 1 мая, не 7 ноября и не новый год. Это совершенно другие переживания.

Сейчас отец Григорий начнет панихиду. Сегодня мы вспоминаем память новомучеников и исповедников российских, тех наших святых, которые в советское время доказали своей смертью верность Христу. Которые не только не убоялись гонений, оскорблений, притеснений. А которые не убоялись самой смерти и пошли на смерть, только бы не отречься от Христа. И нам ХХ век русской Церкви дал столько святых, сколько ни один век, а, может быть, и все века вместе не дали. Сейчас будем их вспоминать.

Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Протоиерей Сергий Баранов,
кафедральный собор, г. Гай,
5 февраля 2023 г., в неделю мытаря и фарисея.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В сегодняшнем воскресном чтении мы слушали очень трогательную историю о ничтожном человеке. Ничтожном и внешним видом, ничтожном и по положению среди своих соотечественников. Он был мытарь и нес на себе общее осуждение народа. И, наверное, нес в какой-то части ничтожества своего самоопределения, своего духа.

И вдруг Господа окружают очень много людей разного звания, сословия, положения, которым можно было бы отдать предпочтение. И вдруг Господь свой взор обращает именно на вот этого ничтожного человека, вдруг в эту минуту предпочитая его другим. И обращается к нему по имени и говорит: Закхей, слазь с дерева, приблизься ко Мне, сегодня Я буду у тебя дома.

Есть такое понятие: на Страшном Суде многие очень удивятся, не увидев себя там, где ожидали, и увидев тех, кого не ожидали, близкими ко Господу. Во многих будет недоумение и разочарование. Один суд – человеческий, совершенно другой суд – Божий. Господь всегда предпочитает кроткого и смиренного, так Он и говорит: На кого воззрю? Только на кроткого и смиренного.

Есть такое святоотеческое выражение: «Не постихся, не молихся, не бдех, на земле не лежах, но смирихся и спасе мя Господь». Все, что я перечислил, – это драгоценно пред Господом, но вот в этом святоотеческом выражении расставляется приоритет ценностей. Всё это может быть ценным и драгоценным: и молитва, и пост, и бдение, и аскеза – если оно растворено смирением. Если в каждом этом действии нет смирения, такие добродетели могут смердеть пред Богом, потому что они несут высокомерное мнение о самом себе.

«На кого воззрю? Только на кроткого и смиренного». Господь предпочитает смиренного талантливому, великому, умному, и в первую очередь обращает внимание на смиренного.

Я хочу сейчас вам сделать акценты и разделить понятие истинного духовного смирения и ущербности. Это кардинально разные состояния. Смирение всегда несет с собой мир, кротость, любовь, застенчивость, красивую добрую застенчивость. А ущербность может нести зависть, тщеславие, гордость и ненависть к тому, кто тебя опережает, или кого предпочитают тебе.

Так вот эти состояния кардинально разные по своему действию, по своей природе. Ущербность и скромность, смирение – это разные состояния. Богу не нужны ущербные. Богу нужны и милы смиренные, потому что они несут с собой мир, благость, милосердие, кротость, воздержание. Вот это всё действия смиренного сердца. Бог любит таких, Бог ищет таких.

Но не только Бог. Каждый из нас может чувствовать состояние человека, которое при общении направлено в сторону тебя. Со смиренным всегда приятно. Со смиренным спокойно, очень тихо, надежно. И душа всегда ищет смиренного друга, доброго, кроткого.

Смирение не обязательно может быть чрезвычайно образованным, мудрым, красивым, величественным. Смирение – это таинство сердца, которое мы определяем именно по действию, которое мы ощущаем в сторону нас и в сторону мира. Смирение нельзя играть, смирение нельзя изобразить, потому что это будет искусственно и это будет неправда, и это будет очень некрасиво. Смирение – это естественное состояние сердца, которое рождается в процессе духовной жизни. Если человек живет правильно выстроенной духовной жизнью, его сердце воспитается в смирении. Если он правильно подвизается, он обязательно будет смиренным. Он обязательно придет к правильному пониманию о самом себе, правильному пониманию в отношениях с Богом: Господи, я ничто. Всё – Ты. И тогда в нем естественно вызревает состояние любви, кротости. Даже в некоторой степени застенчивости, такой очень красивой, доброй застенчивости.

Преподобный старец Софроний Сахаров рассказывает такую историю. Когда он жил на Афоне возле монастыря Святого Павла, в пещере пустынником, в сугубой внимательной молитве, он был духовником греческого монастыря многих скитян. Его чувства духовные были очень обострены в связи с правильной духовной жизнью, с внимательной, с уединенной. И он говорил, что в те времена встречал на Святой Горе Афон отцов, которые были в нетварном свете, сами не подозревая того.

Как мог произойти вот такой феномен? Ты находишься в чрезвычайном состоянии духовном и не даешь оценку своей чрезвычайности. Он говорил, что их духовная жизнь проходила так стабильно, постепенно, плавно, что они вошли в это состояние не рывком, не наскоком, а настолько плавно, что для них оно стало естественным. Они не видели своей чрезвычайности, им казалось, что это естественное состояние человека, и все должны быть такими, и все так живут.

Правильная духовная жизнь предполагает плавное, постепенное движение в Царствие Небесное. Мы не скачем, мы не бежим, мы стабильно идем, идем и идем. Не останавливаясь, не ускоряя шаг, чтобы потом не остановиться, чтобы перевести дыхание. Всегда так бывает. Человек сначала ускоряется, потом он задыхается, останавливается, чтобы перевести дыхание. И вот эта остановка бывает маленьким поражением.

Идите стабильно, идите ровно. И тогда ваш результат будет надежным. И самое главное, что вот в этой ровности, стабильности для вас будет всё естественно. У вас не будет рождаться мнение о себе, как о человеке очень духовном, высоком. Вам будет казаться, что все так живут и я так живу, и ничего я из себя не представляю. И, может быть, тогда на Страшном Суде, мы удивимся, когда Господь нас из последних вдруг позовет и скажет: «Друг мой, пересядь повыше с последнего места, Я прошу тебя».

Богу Нашему слава! Слава! Слава! Слава! Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов,
Новоспасский монастырь, г. Москва,
29 января 2023 г.

Перед Херувимской песнею произносятся три молитвы оглашенных. И первая молитва звучит так: «Оглашенные, изыдите! Елицы оглашенные, изыдите!»

В древности было так, что те люди, которые только готовились к таинству святого крещения и еще не были введены в церковь через крещение, они считались оглашенными. Была такая традиция: они стояли в церкви только до Херувимской песни, до вот этого самого таинственного момента святой Литургии, когда уже происходило таинство освящения святых Даров и причащение. И в этот момент людии исходили, как бы констатируя своим исходом, что они еще не окончательно вошли в церковь, а еще только в эту сторону направились, повернулись, но окончательно еще не перешагнули порог церкви. Они только как бы засвидетельствовали свои намерения, но дальше должно что-то произойти.

Сейчас традиции оглашенных нет, нет традиции исхода оглашенных посредине Литургии, и в связи с этим некоторые храмы стали опускать эти ектеньи об оглашенных, как бы не имеющие смысла. Но я думаю, что эти ектеньи несли смысл не только для оглашенных, в них глубокий смысл для нас, которые считают себя верными. Вот мы уже перешагнули, мы уже вступили, и мы уже нечто. Мы уже верные. Но это произошло в большей мере только просто юридически. Да, мы уже засвидетельствованы как верные, многие могут показать свидетельство о крещении, могут привести свидетелей: «Да, я крещеный, я член церкви, я не оглашенный». Но по факту…

Оглашенные – это уже не язычники, но еще и не в полной мере христиане. Но, к сожалению, по факту те, кто гордо несет вот это знамя верных, иногда не соответствуют даже ревности оглашенных, даже искренности состояния оглашенных. На христиан первых веков даже оглашение уже накладывало очень-очень большую ответственность. Вот представьте: ты стоишь половину Литургии, и затем кто-то остается, а ты выходишь. Примерьте на себя, как это примет ваша гордость, как это примет ваш эгоизм. Но тогда они делали это не принудительно, а сознательно, искренне, от всего сердца. Потому что в церковь приходили люди, которые подошли к точке отчаяния в осознании своей греховности, в осознании своего внутреннего поражения. В церковь приходили «мытари», в кавычках я это говорю. В церковь приходили те люди, которые молились, как мытарь: «Боже, милостив буди мне, грешному». Или как та женщина, которая сказала: «Господи, и псы едят крохи, падающие со столов господ». Вот такие люди тогда приходили в церковь – до глубины души осознающие свое недостоинство, свое ничтожество, испорченность своей природы. И если бы даже эту ектенью, может быть, не произносили, они бы сами, может, смиренно, как мытарь, опустив глаза, вышли бы в момент вот этого сугубого прикосновения благодати.

Как говорили ветхозаветные пророки, когда Бог приближался к ним чрезвычайно: «Господи, отойди от меня, я человек грешный, ибо моя греховность не может вынести Твоей святости, я человек грешный». Вот это и была праведность. «Господи, я – ничтожество» – вот это и есть праведность.

У нас часто бывает праведность перевернутая, как у иудеев, законников во время пришествия Христа. Для них праведностью было соблюдение закона. Смог соблюсти закон до мельчайших подробностей – заходи во святая святых с гордо поднятой головой. Для нас, христиан, праведность – это ощущение своего ничтожества и величие Божие. Спасение происходит только благодатью Божией, а не нашим достоинством. К благодати Божией нужно приложить труды, но, сколько бы мы ни приложили, всё будет нам свидетельствовать о том, что этого мало, чрезвычайно мало, потому что результата никак нет. Мы исповедуемся, плачем, каемся, встаем на молитву, разбиваем лоб. Что-то происходит, что-то, но чрезвычайно – никакого изменения. Кардинально – никакого изменения нет. Ну, сегодня немножко лучше, завтра чуть-чуть хуже. И так беспрестанно.

Не нужно удалять ектенью оглашенных. Эта ектенья нынче звучит не для тех, кто готовится, а для нас, которые несут знамя верных. Оглашенные и верные. В древней церкви было разделение: те, кто готовится войти в церковь, и те, кто уже вошел. Но сейчас понимание верных стало относительным. На словах верные, а в делах… даже сказать больше нечего, только опустить глаза и произнести: «Боже, милостив буди мне, грешному». На словах всё красиво, всё правильно, всё ровно. Но дел никаих, ничего нет. И, слава Богу, что не получается. Наконец-то, чтобы уже поняли, что «без Бога ни до порога». Да, не может никто из нас стать верным без Бога. Мы никак не можем отойти от личного подвига: «Господи, подожди, вот я сейчас еще напрягусь и всё случится». Господь стоит в сторонке и улыбается. Иногда улыбается, иногда плачет: «Ну, когда ж ты уже, безумный, придешь к сознанию, что Я тебе нужен, да не сможешь ты сам! «Верный» в кавычках, да не сможешь ты сам! Тебе нужен проводник, Моисей, который поведет тебя за руку». Сам ты можешь только от гордости лопнуть и стать посмешищем окружающих. «Праведник» в кавычках. Вот что ты можешь сам.

Поэтому «оглашенные» мы убирать не будем никогда. Эта ектенья о нас. А верные… я даже не знаю, кто это такие. Мы всего лишь милостью Божию вот здесь стоим. Не потому что мы такие чудесные люди, пожертвовали сном, ехали в мороз на транспорте, пришли сюда: «Здравствуй, Господи, вот я какой красивый пришел». Сюда нужно заходить на цыпочках, как ничтожество, которого всего лишь впустили. Всего лишь впустили и терпят, и терпят бесконечно. Христос и Бог наш терпят нас. А мы всего лишь… даже вот в древности оглашенные были лучше нас, мы хуже них.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
22 января 2023 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Господь в Евангелии говорит: верующего в Меня вода потечет живая. Я, говорит, Истинна и Жизнь. В Евангелии, в церкви очень много говорят о жизни, но вот я сейчас предлагаю вам такой вопрос. Вот здесь стоит горстка людей, которые не спят, и есть целый город, который спит. Какая разница? Эта горстка что – не будет болеть, не будет умирать, у этой горстки не будет несчастий в жизни? Да всё будет то же самое.

Мне однажды один человек сказал: «Батюшка, я неверующий человек, но я жизнь прожил счастливую. У меня прекрасная семья, хорошая работа, на работе меня уважают. Слава Богу, Господь дал здоровье, достаток». И он искренне, по-человечески не понимает, а зачем же, например, в сегодняшнюю ночь не спать? Кому-то завтра на работу, рабочая неделя… Это все-таки относительный подвиг, относительное утеснение себя.

Ради чего это, если мы знаем людей, которые не ходят в храм и не вспоминают Бога, но в земном формате живут так же счастливо, как и церковные люди. А иногда даже и более спокойно и стабильно. Возникает вопрос: о какой жизни Господь говорит: «Я – Истина и Жизнь. Я даю жизнь».

Церковные люди, которые не входят в смысл этих слов, недоумевают: позавчера мы хоронили неверующего, сегодня верующего – и всё одинаково. Сейчас в нашей гайской больнице, может, даже больше неверующих лежит, и верующие лежат, и точно так же болеют. О какой же жизни говорит Господь, если мы, даже церковные люди, не всегда это понимаем? А Господь говорит о духовной жизни.

Есть просто физиологическая жизнь, как у животных. И можно сказать, что это в полной мере жизнь, а можно сказать, что это жизнь только отчасти. Потому что животные лишены чего-то, что может человек. Они живут только в формате физиологии, они лишены чего-то душевного. Животных не интересует музыка, они не понимают поэзию, они никогда не остановятся перед картиной Айвазовского, заглядевшись на нее, они просто ее не видят. Потому что они живут всего лишь в формате физиологии. И вот в этом формате они живут счастливо. Родился теленочек, вырос, побегал по травке, вырос в большого быка. Но больше ничего. Люди живут гораздо шире, глубже. Люди также живут в формате физиологии, но еще в формате души. Люди способны слушать музыку и сочинять музыку, люди способны писать, передавать свои мысли, люди способны глядеть на закат… В людях уже есть нечто более глубокое, нежели просто физиологическое существование. Но формат душевности – это все равно ограниченный формат.

Вот, знаете, я – иконописец. Пишу иконы, чего-то уже добился в этом. Писал книги, иконы, снимал кино. Что-то где-то получало признание на каких-то кинофестивалях. Как иконописцу мне доверяли в Греции, на святой горе Афон, храмики расписывать. И, казалось бы, можно так вот радоваться этому. Но, поверьте мне, сегодня человек получает Нобелевскую премию, радуется, а через неделю уже остывает. Это событие перестает волновать. Ну, получил я сегодня какую-то награду, от всех принял звонки, поздравления. А через неделю – ничего.

Так вот, человек может еще жить не только в формате душевности. Эта душевность вместе с нами умрет. Ну, просто ты умрешь хорошим человеком. Или человеком, который писал стихи или музыку. И после тебя их, может, будут читать или слушать, но лично для тебя это конец. Так вот, человек (и, к сожалению, редкий человек, сейчас особенно) может еще жить другой жизнью. Не только физиологической, не только душевной. Человек способен войти в жизнь духовную. А тем людям, которые не входили в формат духовной жизни, даже кажется, что ее просто нет. Они никогда не смогут понять, как жил преподобный Серафим Саровский, какими чувствами, какими видениями, какими мыслями он жил. Потому что для нас это запредельно. Мы живем всего лишь физиологически, душевно. А духовный мир для нас закрыт.

Так вот, когда Господь говорит о жизни, Он имеет в виду не физиологическую жизнь, потому что даже батюшка Серафим Саровский тоже умер и тоже болел. Господь говорит и не о душевной жизни, не о жизни искусства, философии, чего-то возвышенного. Господь говорит о жизни духовной, для которой многие из нас просто мертвы. Она для нас не существует, это просто параллельный мир. Но отдельные, редкие люди, о которых Господь говорит «малое стадо», «вас будет мало», те, что входили в этот мир, они вдруг начинали понимать: существует еще мир, живущий параллельно тебе, живущий своими законами. Он очень реален, он очень объективен. А ты просто прозябаешь здесь где-то внизу. И некоторые люди загорались желанием постичь этот мир, войти в него, войти в его законы, в его бытие. И у них это получалось.

Вот, в сегодняшнюю ночь вы, горстка людей, решили не спать, а прийти сюда. Может быть, у вас еще нет способности войти в этот духовный мир, но у вас уже есть какое-то чутье. Вот это чутье вас сегодня потянуло. Вы чувствуете, что есть что-то более возвышенное, нежели есть, пить, слушать музыку или смотреть на что-то красивое. Церковные люди чувствуют, что есть нечто более возвышенное. И даже в формате храма. У нас храм, может быть, и украшен. Бывают древние храмы очень красиво украшены, но это не первоначальное, это не главное, это второстепенное. Можно быть в убогом, ободранном стареньком храме, но быть как в царских чертогах. Батюшка Серафим был в диком лесу, в очень бедной келье, но он находился как в царских чертогах.

Мы сейчас будем набирать воды святой. Это тоже для кого-то совершенно ничего не значит, а для кого-то это сегодняшнее реальное чудо.

Мы позавчера делали ревизию вот этим бакам для святой воды. Их два года не мыли, и мы очень беспокоились, что за два года там все затухло, и нам нужно помыть все хорошо, помыть, слить. Когда я открыл крышечку, там была свежайшая вода на дне. Никакого запаха, никакого тления. Это происходит каждый год девятнадцатого января. Но это трогает совсем небольшую часть населения. Для кого-то это остается совершенно равнодушным событием. Каждую Великую Субботу накануне Пасхи в Иерусалиме сходит Благодатный огонь. Тысячи свидетелей. Но для кого-то это совершенно ничего. Кто-то на Пасху даже лба не перекрестит, даже русские люди, крещеные люди. А для кого-то это чудо.

Сегодня у нас маленькое чудо: мы освящаем воду, и, как говорят богослужебные стихи, днесь вод изменяется естество. Что-то происходит с водой. Что? Для нас неведомо. Ни один физик, ни один химик не скажет, что там происходит. Но для верующего человека есть простое объяснение: воды касается благодать Духа Святого и изменяет не ее физическую природу, а духовную. Происходит маленькое чудо. Сейчас кто-то будет причащаться, и с ним может произойти маленькое чудо. Вот, внутри него, когда он примет в себя Тело и Кровь Христовы, может произойти. Это я говорю для верующих людей, которые постоянно причащаются. Часто мы причащаемся просто как бы традиционно, по инерции. Но настоящее причастие бывает очень редкое.

С праздником вас! Со Святым Богоявлением!

Протоиерей Сергий Баранов
19 января 2023 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая