Рубрика: Статья

Перед Херувимской песнею произносятся три молитвы оглашенных. И первая молитва звучит так: «Оглашенные, изыдите! Елицы оглашенные, изыдите!»

В древности было так, что те люди, которые только готовились к таинству святого крещения и еще не были введены в церковь через крещение, они считались оглашенными. Была такая традиция: они стояли в церкви только до Херувимской песни, до вот этого самого таинственного момента святой Литургии, когда уже происходило таинство освящения святых Даров и причащение. И в этот момент людии исходили, как бы констатируя своим исходом, что они еще не окончательно вошли в церковь, а еще только в эту сторону направились, повернулись, но окончательно еще не перешагнули порог церкви. Они только как бы засвидетельствовали свои намерения, но дальше должно что-то произойти.

Сейчас традиции оглашенных нет, нет традиции исхода оглашенных посредине Литургии, и в связи с этим некоторые храмы стали опускать эти ектеньи об оглашенных, как бы не имеющие смысла. Но я думаю, что эти ектеньи несли смысл не только для оглашенных, в них глубокий смысл для нас, которые считают себя верными. Вот мы уже перешагнули, мы уже вступили, и мы уже нечто. Мы уже верные. Но это произошло в большей мере только просто юридически. Да, мы уже засвидетельствованы как верные, многие могут показать свидетельство о крещении, могут привести свидетелей: «Да, я крещеный, я член церкви, я не оглашенный». Но по факту…

Оглашенные – это уже не язычники, но еще и не в полной мере христиане. Но, к сожалению, по факту те, кто гордо несет вот это знамя верных, иногда не соответствуют даже ревности оглашенных, даже искренности состояния оглашенных. На христиан первых веков даже оглашение уже накладывало очень-очень большую ответственность. Вот представьте: ты стоишь половину Литургии, и затем кто-то остается, а ты выходишь. Примерьте на себя, как это примет ваша гордость, как это примет ваш эгоизм. Но тогда они делали это не принудительно, а сознательно, искренне, от всего сердца. Потому что в церковь приходили люди, которые подошли к точке отчаяния в осознании своей греховности, в осознании своего внутреннего поражения. В церковь приходили «мытари», в кавычках я это говорю. В церковь приходили те люди, которые молились, как мытарь: «Боже, милостив буди мне, грешному». Или как та женщина, которая сказала: «Господи, и псы едят крохи, падающие со столов господ». Вот такие люди тогда приходили в церковь – до глубины души осознающие свое недостоинство, свое ничтожество, испорченность своей природы. И если бы даже эту ектенью, может быть, не произносили, они бы сами, может, смиренно, как мытарь, опустив глаза, вышли бы в момент вот этого сугубого прикосновения благодати.

Как говорили ветхозаветные пророки, когда Бог приближался к ним чрезвычайно: «Господи, отойди от меня, я человек грешный, ибо моя греховность не может вынести Твоей святости, я человек грешный». Вот это и была праведность. «Господи, я – ничтожество» – вот это и есть праведность.

У нас часто бывает праведность перевернутая, как у иудеев, законников во время пришествия Христа. Для них праведностью было соблюдение закона. Смог соблюсти закон до мельчайших подробностей – заходи во святая святых с гордо поднятой головой. Для нас, христиан, праведность – это ощущение своего ничтожества и величие Божие. Спасение происходит только благодатью Божией, а не нашим достоинством. К благодати Божией нужно приложить труды, но, сколько бы мы ни приложили, всё будет нам свидетельствовать о том, что этого мало, чрезвычайно мало, потому что результата никак нет. Мы исповедуемся, плачем, каемся, встаем на молитву, разбиваем лоб. Что-то происходит, что-то, но чрезвычайно – никакого изменения. Кардинально – никакого изменения нет. Ну, сегодня немножко лучше, завтра чуть-чуть хуже. И так беспрестанно.

Не нужно удалять ектенью оглашенных. Эта ектенья нынче звучит не для тех, кто готовится, а для нас, которые несут знамя верных. Оглашенные и верные. В древней церкви было разделение: те, кто готовится войти в церковь, и те, кто уже вошел. Но сейчас понимание верных стало относительным. На словах верные, а в делах… даже сказать больше нечего, только опустить глаза и произнести: «Боже, милостив буди мне, грешному». На словах всё красиво, всё правильно, всё ровно. Но дел никаих, ничего нет. И, слава Богу, что не получается. Наконец-то, чтобы уже поняли, что «без Бога ни до порога». Да, не может никто из нас стать верным без Бога. Мы никак не можем отойти от личного подвига: «Господи, подожди, вот я сейчас еще напрягусь и всё случится». Господь стоит в сторонке и улыбается. Иногда улыбается, иногда плачет: «Ну, когда ж ты уже, безумный, придешь к сознанию, что Я тебе нужен, да не сможешь ты сам! «Верный» в кавычках, да не сможешь ты сам! Тебе нужен проводник, Моисей, который поведет тебя за руку». Сам ты можешь только от гордости лопнуть и стать посмешищем окружающих. «Праведник» в кавычках. Вот что ты можешь сам.

Поэтому «оглашенные» мы убирать не будем никогда. Эта ектенья о нас. А верные… я даже не знаю, кто это такие. Мы всего лишь милостью Божию вот здесь стоим. Не потому что мы такие чудесные люди, пожертвовали сном, ехали в мороз на транспорте, пришли сюда: «Здравствуй, Господи, вот я какой красивый пришел». Сюда нужно заходить на цыпочках, как ничтожество, которого всего лишь впустили. Всего лишь впустили и терпят, и терпят бесконечно. Христос и Бог наш терпят нас. А мы всего лишь… даже вот в древности оглашенные были лучше нас, мы хуже них.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
22 января 2023 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Господь в Евангелии говорит: верующего в Меня вода потечет живая. Я, говорит, Истинна и Жизнь. В Евангелии, в церкви очень много говорят о жизни, но вот я сейчас предлагаю вам такой вопрос. Вот здесь стоит горстка людей, которые не спят, и есть целый город, который спит. Какая разница? Эта горстка что – не будет болеть, не будет умирать, у этой горстки не будет несчастий в жизни? Да всё будет то же самое.

Мне однажды один человек сказал: «Батюшка, я неверующий человек, но я жизнь прожил счастливую. У меня прекрасная семья, хорошая работа, на работе меня уважают. Слава Богу, Господь дал здоровье, достаток». И он искренне, по-человечески не понимает, а зачем же, например, в сегодняшнюю ночь не спать? Кому-то завтра на работу, рабочая неделя… Это все-таки относительный подвиг, относительное утеснение себя.

Ради чего это, если мы знаем людей, которые не ходят в храм и не вспоминают Бога, но в земном формате живут так же счастливо, как и церковные люди. А иногда даже и более спокойно и стабильно. Возникает вопрос: о какой жизни Господь говорит: «Я – Истина и Жизнь. Я даю жизнь».

Церковные люди, которые не входят в смысл этих слов, недоумевают: позавчера мы хоронили неверующего, сегодня верующего – и всё одинаково. Сейчас в нашей гайской больнице, может, даже больше неверующих лежит, и верующие лежат, и точно так же болеют. О какой же жизни говорит Господь, если мы, даже церковные люди, не всегда это понимаем? А Господь говорит о духовной жизни.

Есть просто физиологическая жизнь, как у животных. И можно сказать, что это в полной мере жизнь, а можно сказать, что это жизнь только отчасти. Потому что животные лишены чего-то, что может человек. Они живут только в формате физиологии, они лишены чего-то душевного. Животных не интересует музыка, они не понимают поэзию, они никогда не остановятся перед картиной Айвазовского, заглядевшись на нее, они просто ее не видят. Потому что они живут всего лишь в формате физиологии. И вот в этом формате они живут счастливо. Родился теленочек, вырос, побегал по травке, вырос в большого быка. Но больше ничего. Люди живут гораздо шире, глубже. Люди также живут в формате физиологии, но еще в формате души. Люди способны слушать музыку и сочинять музыку, люди способны писать, передавать свои мысли, люди способны глядеть на закат… В людях уже есть нечто более глубокое, нежели просто физиологическое существование. Но формат душевности – это все равно ограниченный формат.

Вот, знаете, я – иконописец. Пишу иконы, чего-то уже добился в этом. Писал книги, иконы, снимал кино. Что-то где-то получало признание на каких-то кинофестивалях. Как иконописцу мне доверяли в Греции, на святой горе Афон, храмики расписывать. И, казалось бы, можно так вот радоваться этому. Но, поверьте мне, сегодня человек получает Нобелевскую премию, радуется, а через неделю уже остывает. Это событие перестает волновать. Ну, получил я сегодня какую-то награду, от всех принял звонки, поздравления. А через неделю – ничего.

Так вот, человек может еще жить не только в формате душевности. Эта душевность вместе с нами умрет. Ну, просто ты умрешь хорошим человеком. Или человеком, который писал стихи или музыку. И после тебя их, может, будут читать или слушать, но лично для тебя это конец. Так вот, человек (и, к сожалению, редкий человек, сейчас особенно) может еще жить другой жизнью. Не только физиологической, не только душевной. Человек способен войти в жизнь духовную. А тем людям, которые не входили в формат духовной жизни, даже кажется, что ее просто нет. Они никогда не смогут понять, как жил преподобный Серафим Саровский, какими чувствами, какими видениями, какими мыслями он жил. Потому что для нас это запредельно. Мы живем всего лишь физиологически, душевно. А духовный мир для нас закрыт.

Так вот, когда Господь говорит о жизни, Он имеет в виду не физиологическую жизнь, потому что даже батюшка Серафим Саровский тоже умер и тоже болел. Господь говорит и не о душевной жизни, не о жизни искусства, философии, чего-то возвышенного. Господь говорит о жизни духовной, для которой многие из нас просто мертвы. Она для нас не существует, это просто параллельный мир. Но отдельные, редкие люди, о которых Господь говорит «малое стадо», «вас будет мало», те, что входили в этот мир, они вдруг начинали понимать: существует еще мир, живущий параллельно тебе, живущий своими законами. Он очень реален, он очень объективен. А ты просто прозябаешь здесь где-то внизу. И некоторые люди загорались желанием постичь этот мир, войти в него, войти в его законы, в его бытие. И у них это получалось.

Вот, в сегодняшнюю ночь вы, горстка людей, решили не спать, а прийти сюда. Может быть, у вас еще нет способности войти в этот духовный мир, но у вас уже есть какое-то чутье. Вот это чутье вас сегодня потянуло. Вы чувствуете, что есть что-то более возвышенное, нежели есть, пить, слушать музыку или смотреть на что-то красивое. Церковные люди чувствуют, что есть нечто более возвышенное. И даже в формате храма. У нас храм, может быть, и украшен. Бывают древние храмы очень красиво украшены, но это не первоначальное, это не главное, это второстепенное. Можно быть в убогом, ободранном стареньком храме, но быть как в царских чертогах. Батюшка Серафим был в диком лесу, в очень бедной келье, но он находился как в царских чертогах.

Мы сейчас будем набирать воды святой. Это тоже для кого-то совершенно ничего не значит, а для кого-то это сегодняшнее реальное чудо.

Мы позавчера делали ревизию вот этим бакам для святой воды. Их два года не мыли, и мы очень беспокоились, что за два года там все затухло, и нам нужно помыть все хорошо, помыть, слить. Когда я открыл крышечку, там была свежайшая вода на дне. Никакого запаха, никакого тления. Это происходит каждый год девятнадцатого января. Но это трогает совсем небольшую часть населения. Для кого-то это остается совершенно равнодушным событием. Каждую Великую Субботу накануне Пасхи в Иерусалиме сходит Благодатный огонь. Тысячи свидетелей. Но для кого-то это совершенно ничего. Кто-то на Пасху даже лба не перекрестит, даже русские люди, крещеные люди. А для кого-то это чудо.

Сегодня у нас маленькое чудо: мы освящаем воду, и, как говорят богослужебные стихи, днесь вод изменяется естество. Что-то происходит с водой. Что? Для нас неведомо. Ни один физик, ни один химик не скажет, что там происходит. Но для верующего человека есть простое объяснение: воды касается благодать Духа Святого и изменяет не ее физическую природу, а духовную. Происходит маленькое чудо. Сейчас кто-то будет причащаться, и с ним может произойти маленькое чудо. Вот, внутри него, когда он примет в себя Тело и Кровь Христовы, может произойти. Это я говорю для верующих людей, которые постоянно причащаются. Часто мы причащаемся просто как бы традиционно, по инерции. Но настоящее причастие бывает очень редкое.

С праздником вас! Со Святым Богоявлением!

Протоиерей Сергий Баранов
19 января 2023 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая

Слово в день памяти преп. Серафима Саровского

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа! В Евангелии есть момент, где Господь произносит: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе.
Многие христиане, даже христиане, к сожалению, не понимая слов Спасителя, думали, что второе пришествие Христово будет уже в первом веке, когда еще живы апостолы. Но проходит первый век, второй, десятый, двадцатый, и для тех людей, которые не понимают, о чем же сказал Христос, даже возникает некоторое недоумение. Но именно после этих слов Христа, когда Он говорит: «Истинно, истинно говорю вам, что есть здесь некоторые стоящие, которые увидят Царствие Божие уже сейчас». Буквально после этих слов Он берет апостолов самых близких Ему, поднимается на гору Фавор и преображается пред ними. И, как говорит Евангелие, они видят Славу Божию и Нетварный Свет Божий. И первое что вдруг говорит апостол Петр, самое первое и самое точное определение вот этого момента, он говорит: «Господи, хорошо нам здесь быть».

Когда человек вдруг входит в славу Божию, вот в это чудо нетварного света, когда он весь окутан благодатью, первое самое точное. Всё остальное потом, и всё остальное – это второстепенное. Первое, что он говорит, «Хорошо мне здесь быть». После апостолов это были не единственные люди, которые видели Царствие Божие в силе уже в этом веке. После апостолов были тысячи святых в первом, четвертом, десятом… В десятом веке Симеон Новый Богослов, чрезвычайный человек, вдруг говорит такие слова: «Если ты в этой жизни не встретился со Христом, то и в той жизни всё под большим вопросом». Если в этой жизни у тебя не случилось чуда преображения твоего личного, то и в следующей жизни всё очень зыбко.

Симеон Новый Богослов – десятый век, Григорий Палама – тринадцатый век. И вдруг вот уже почти совсем-совсем близко к нам преподобный батюшка Серафим. Он входит в такой мере в благодать Божию, в такой мере, в какой мере имели апостолы на святой горе Фавор. Хотя он, казалось бы, это девятнадцатый век! Девятнадцать веков его отделяет от того события, произошедшего на горе Фавор. И вдруг он через девятнадцать веков почти в полной мере повторяет состояние апостолов, и не просто держит это в себе, как свою личную тайну. Вдруг он этим делится через своего близкого послушника Мотовилова, но через него он делится со всеми нами. Берет Мотовилова в снежном лесу за руки, и вдруг происходит чудо преображения и осеяние вот этим нетварным светом. И когда батюшка Серафим спрашивает Мотовилова: «Что Вы чувствуете?» Ну, там были разные слова: и теплоту, и свет. Но главная тема была опять та же самая: «Батюшка, хорошо мне здесь быть, остаться бы здесь навсегда». Как апостол Петр в наивности своей детской говорит: «Хорошо нам здесь быти. Господи, давай сотворим три кущи. Одну тебе, одну Моисею, а одну Илии. А мы можем и со вне посидеть и порадоваться». Вот, невольное детское такое восклицание.

Господь говорит: ничто нечистое не войдет в Царство Небесное. И поэтому Он говорит: «Хотите войти? Очиститесь». И каждый из нас, слыша этот призыв, вдруг возгорается, искренне возгорается: «Хочу, Господи!» – и пытается очиститься. И заходит всё время в тупик. Не получается очиститься. Если еще какие-то внешние потуги у нас удаются, внешнее соблюдение, то внутри, внутри такое происходит!.. И ничего мы с этим сделать не можем. И все христиане в какой-то момент приходят прямо на грань отчаяния и говорят: «Господи, Ты же видишь, я искренне хочу, но у меня ничего не получается». Они начинают борьбу с этим внутренним срамом, и всё время им сопутствует поражение, всё время они никак не могут сладить.

Хочу вам сказать очень важную вещь, но, по крайней мере, для меня опытно это самое главное понятие, без которого невозможно очиститься. Самое точное выражение в сторону Христа, самое точное: Иисусе Сладчайший. Когда Христос станет для вас Сладчайшим, – не Сладким, а Сладчайшим, – когда Его сладость станет больше, чем любая земная сладость, чем вкус приятной пищи, которой мы обжираемся, чем вкус блуда, которым мы упиваемся, чем вкус тщеславия, которое нас тешит и кружит голову, ведь ничто так не умиляет человека, как тщеславие. Так вот, если Иисус станет сладчайше всего этого, только тогда Он побеждает и превозмогает внутри вас. Он должен для вас стать реальным и должен стать Сладчайшим. Поэтому все те христиане, которые просто борются, противореча греху, но, может быть, чего-то они достигают, но в полной мере не получается. По крайней мере, я про себя искренне говорю. Пока мы не поймем, что все наши силы должны быть направлены не просто на борьбу с грехом, а все наши силы, всё наше внимание, всё должно быть направлено на искание Христа и соединение с Ним. И, соединяясь с Ним, мы начинаем ощущать, что Он действительно Сладчайший. И Его сладость перебивает всю другую сладость земную. Всё земное потом становится горечью в контрасте со сладостью Сладчайшего Христа. Только так можно победить грех. Христос должен для нас стать Сладчайшим. Всё остальное, земное, все наши страсти могут остаться просто сладкими. Но Христос должен быть Сладчайшим.

Вот это произошло в батюшке Серафиме Саровском. Он не победил сам собою грех, он познал Христа, насколько Он сладок, и всё земное для него стало бесвкусным, а то и горьким.

Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас! Иисусе Сладчайший, не оставляй нас! Матушка Богородица, спаси нас!

С праздником вас!

И, прикоснувшись к сладости Христа, батюшка Серафим стал сладким, по соприкосновении с Ним. Сладким-сладким-сладким стал.

Протоиерей Сергий Баранов
15 января 2023 г.

Чудо исповеди, которое Бог дал людям, в чем суть его? Если люди поймут, в чем суть, тогда они по-другому будут к нему относяться. Если они не понимают сути, тогда они вообще не понимают, зачем это нужно.

Грех попадает внутрь человека, как инородное что-то, противоестественное. В программу человека, в его жизнедеятельность не вложен грех. И когда грех попадает в человека, начинается отравление организма, загнивание. Вокруг этого греха образуется большое загнивание, как большой фурункул, и оно приносит человеку страдание, боль. Поднимается температура, появляется ощущение боли, дискомфорта, человек места себе не может найти. Вот так иногда бывает, когда дети прячут от родителей какую-то свою болячку, чтобы они не повели их в больницу и там не делали им какие-то процедуры. Дети делают это из страха, и доводят ситуацию до заражения организма. Вот этот фурункул настолько начинает уже распространяться по всему организму, что у детей поднимается большая температура, они уже даже доходят до такого полумертвого состояния. То же самое бывает, когда от духовника прячут грех: это неудобно, неловко, не хотим его расстраивать, может быть, потом, завтра-послезавтра. А это заражение продолжается, фурункул назревает, назревает. Назревает уже в такой абсцесс, поднимается большая температура, человек просто не то что недомогает, он даже умереть может.

А что происходит на таинстве исповеди? Священник, как хирург, вскрывает этот нарыв. Помню, несколько лет назад у меня теща умирала, у нее был абсцесс большой, нарыв. У нее и температура была, все тело просто разламывалось. Она очень страдала. Я привез с Орска отца Вячеслава – священника, хирурга. И он вскрывал, а я как бы ассистентом был. Вскрыл и чуть ли не ложкой вынимал гной. Такая казалось страшная операция, но не в хирургическом отделении, а просто на кровати дома, колол ей обезболивающее. И, казалось бы, такое вмешательство!.. Часть тела выгребли ложкой. Но когда мы только это сделали, перебинтовали, она вздохнула и говорит: «Сразу стало легче». И это понятно: от нарыва же идет по всему организму кровообращение, разносит заражение, и весь организм очень сильно начинает страдать.

Так вот, на исповеди священник делает то же самое, что хирург, когда вскрывает абсцесс. Мне даже об этом вам и говорить не надо, вы – церковные люди, тем более, монашествующие. Каждый переживал это состояние: заход на исповедь и выход с исповеди. Заходим мы, как в кабинет к хирургу, а выходим: ох, слава Богу, всё, вскрыли, выгребли, вытекло, новая жизнь началась. Верующие люди могут мне возразить, мол, неверующие живут, Бога не знают, всю жизнь грешат – и никаких нарывов, и никаких отравлений. Я еще раз приведу слова Симеона Нового Богослова: часть людей – а теперь, может быть, даже большая часть – живет просто физиологически, душа их уже умерла, душа их мертвая. Они живут на уровне животных. У животных совести нет, у животных нет понятия греха, нет понятия исповеди, просьбы прощения. Не потому что животные плохие, у них просто этого нет, они этого не понимают. Так вот, чем мы от животных отличаемся? Наше Богоподобие способно ощущать грех, присутствие греха. И наоборот, присутствие Бога – взамен греха. Но есть люди, которых грех совершенно не тревожит, ничего у них не болит, никакого дискомфорта не ощущают.

У меня дядя был алкоголик: «Сереж, я всю жизнь пил, у меня только один раз зуб болел – говорят, водка убивает. Я только с похмелья болел». Умер. Шел с похмелья, сердце остановилось и всё. Ну, вот как физиологические особи, которые живут просто физиологически. А человек-то создан по-другому. Человек создан быть в отношениях с Богом. Ни у одного животного нет понятия о Боге, нет религиозного чувства. Потому что это животное всего лишь. А у человека, у всех, даже у последнего папуаса, чувство Бога, пусть даже искаженное, исковерканное, все равно остается.

И поэтому, если у человека, тем более церковного, крещенного, душа реанимировалась, ожила, для нее грех – это противоестественное состояние, которое будет доставлять ему боль. И чем дольше он не будет лечить эту боль, тем этот гнойник будет назревать, назревать всё больше и больше, пока или с ума не сведет, или от боли произойдет шок.

Такую драгоценность нам Бог дал. От нас-то требуется просто решиться пойти к хирургу. Просто нужна решимость. Встал и пошел: пожалуйста, вскройте мне, у меня вот здесь загноилось. И всё, пришел и ушел. Такая милость Божия.

Богу нашему Слава всегда, ныне и присно, и во веки веков!

Протоиерей Сергий Баранов
8 января 2023 г.
Скит Иверского монастыря пос. Херсон

В нашей жизни, в наших человеческих буднях, бывает, остается так мало святого, чего-то возвышенного такого, вдохновенного. Как-то всё очень приземлено, всё обыденно, обычно. А душа скучает по чему-то.., вот, по святым моментам. Потому что, как Достоевский сказал, душа от природы своей христианка. Она нуждается вот в этих переживаниях. Ей хочется иногда чуть-чуть подпрыгнуть над обыденностью простой, чего-то более возвышенного. Мы это пробуем в каких-то земных вещах: кто-то увлекается искусством, поэзией, кто-то в философию с головой окунается. Но душе нужен Бог. Душе нужны не просто какие-то возвышенные мысли. Мысли – это всего лишь мысли. А душе нужна Личность.

Нет такого народа на земле, вот, взять самый отдаленный остров с дикими людьми, в каждом народе где-то в интуиции чувство Бога вложено. Это не вытравить. Чувство Бога и жажда Бога в каждом народе есть. Но не в каждом народе есть знание Бога, знание Бога, как Личности. Может быть очень много разговоров о Боге, рассуждений, книг мудрых, толстых – и всё о Боге. Но иногда человек подходит к такой точке, когда он говорит: «Всё, я пресытился. Я пресытился информацией о Боге, покажите мне Его Самого».

Во многих народах есть понятие о Едином Боге, Творце. Это народы Библии: иудейские, мусульманские, христианские. Но часто люди знают, что есть Он, но где-то так далеко. Так далеко!..

Однажды, когда я посетил Иерусалиме, у меня был гид-иудей. Поскольку я священник, а он иудей, такой, можно сказать, правоверный, у нас, конечно, были духовные разговоры. И вот он мне говорит: «Знаете, а мы Бога воспринимаем так: Бог – Он везде». Я говорю: «Ну, да, везде, а вроде бы, как и нигде». Вот это «везде» настолько размывает Бога, что Он никак не может стать Богом – Личностью. Личностью, Которой можно посмотреть в глаза, Которой можно задать вопрос и получить ответ.
Часто людей, ищущих Бога в жизни и употребляющих большую часть жизни на поиски Бога, перестает удовлетворять информация о Боге. Они начинают скучать по Нему Самому. Вот в Ветхом Завете Бог большей частью был Тем Богом, Который где-то очень-очень далеко. И человек скучал по Богу, Которого он мог воспринимать как Друга, как Отца, как Личность. И Бог в ответ на скучание, на поиски отношений, вдруг смиряется и идет навстречу человеку так близко, что входит в человеческую плоть. Эта встреча происходит не где-то там, вверху, а вот-вот прямо внутри. Бог становится не Богом «перед», а Богом «в», внутри.

Ветхозаветные праведники знали такое понятие, как хождение пред Богом. Такие есть слова: «Авраам был праведен и ходил пред Богом, Исаак был праведен, ходил пред Богом». И вот это хождение пред Богом, ощущение, что Он смотрит на тебя, это позволяло им быть праведными, потому что ты находишься пред очами Бога, и это заставляет тебя как-то регламентировать твое поведение. А в Новом Завете это кардинально изменилось. Бог перестал быть Богом «перед» и вошел внутрь человека, внутрь человеческой плоти.

Есть такое святоотеческое понятие «обожение», соединение двух природ – Божественной и человеческой – в одну. И первое чудо было в Самом Теле Христа. Как учит церковь, Он был Совершенный Бог и Совершенный Человек. Он хотел, чтобы это возможно было каждому из нас. И это происходило в святых, которые являются не просто великими праведниками и великими мудрецами. Каждый человек имеет свои границы. А святые – это люди, соединившиеся с Богом. Бог становится Богом «внутри» и светит. Это не святой сам собой светит, нимбы рисует, это благодать Божия через него проявляется.

Вот настолько Бог близко сошел, и это произошло именно в Рождественскую ночь: первое чудо соединения плоти и Божества в маленьком Младенчике, Который лежал в яслях. А вслед за Ним такую возможность получили все желающие. Но необходимо не просто желать, а ещё и очень большое усилие приложить. Главное – каждому стало возможно повторить чудо обожения – когда Бог становится не Богом перед тобой, а Богом внутри тебя.

Наш храм посвящен святому праведному Иоанну Кронштадтскому. В нем тоже случилось это чудо: простой человек, рожденный от земной матери, вдруг начал жить сверхъестественной жизнью, делать сверхъестественные поступки, говорить мудрые слова, которые не от него.

В сегодняшнюю ночь Бог очень близко шагнул навстречу человеку. Для Него это было умалением и в некотором смысле даже унижением. Бог – Творец Вселенной, Который не может быть ограничен ничем. Любое ограничение Его унижает. Но Он сознательно шагает в это ограничение ради нас, ради любви к человеку. Такая сегодня торжественная, святая ночь.

Желаю вам сегодня после службы понести домой вот эти сокровенные мысли, эти сокровенные чувства. Идите и немножко помолчите, войдите в эту Тайну, понесите ее с собой. А если кто-то из домашних остался дома, подойдите тихонько, поцелуйте и скажите: «С Рождеством». И пусть они почувствуют, что это не просто безумие человека невыспавшегося, который пришел со службы, а что это частичка его радости.

С Рождеством вас, дорогие гайчане, с праздником!

Протоиерей Сергий Баранов
7 января 2023 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая

Слово в новогоднюю ночь

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Что-то сегодня не очень-то получается бесшабашно радоваться. Вот, когда салюты начались, сразу подумал: мы, люди, далекие от войны, и у нас это сразу вызывает праздничные эмоции. Наконец-то, двенадцать, салюты пошли, праздник, новый год! Внутренние ощущения тонкие, глубокие, праздничные. А кто сейчас близок к войне, у того сразу, наверное, сработало: минометы работают, обстрел… Как по-разному мы всё воспринимаем. Многие ещё не прочувствовали то, что происходит далеко от нас. Вроде бы, мы далеко, но в то же время это касается едва ли не каждого из нас: наших мужей, детей, близких и просто знакомых…

Идут военные действия. Но, думаете, до этого не было войны? Духовной войны? Да она идет все время. Но почему нас это сильно не касалось? Потому что мы все сдались в плен. Сдались в плен и, вроде, как бы договорились с той стороной: мы будем вам кланяться; когда надо – на колени встанем; что надо, то и скажем; что надо, то и сделаем. Вы только нас не убивайте, вы только нас не мучайте, мы готовы сдаться в плен.

Я говорю о внутренней войне, о войне духовной. Попробуйте объявить войну духовную самому себе, миру, сатане с его воинством, попробуйте объявить! Сразу начнется такая война. Друзья, близкие, родственники, те, кто не ожидал, встанут в такую войну. Я говорю – даже те, кто не ожидал. Ведь сам с собой, со своими привычками, со своим эгоизмом в такую войну не встанешь. Хочу – не хочу. Такая война начнется, что только держись. Такие бомбы полетят – насмерть просто!

Почему людям, живущим в те времена, когда нет внешней войны, кажется, что эти времена мирные? Потому что в это время они живут в плену. Они сдались и согласились на определенные условия. Но если ты не соглашаешься на духовные условия рабства, рабства сатане, у тебя всегда будет война и память смертная. Потому что будет внутренняя война и будет внешняя война.

Мне очень печально слышать, когда христиане говорят: «Ой, только не входи глубоко в духовную жизнь, у тебя начнутся искушения». Это что значит? Лучше в плен сдайся и согласись, и живи тихонечко, договорись там. Вот это и значит, когда христиане говорят: «Только Иисусову молитву не читай, а то у тебя начнутся искушения. Ни в коем случае Имя Божие не произноси, у тебя начнутся искушения». Но у тебя не будет искушений, если ты прогнешься под ту сторону, сдашься и скажешь: «Я буду делать, что скажете, то я и буду делать». Тогда у тебя не будет искушений, кроме непрестанного унижения. А если ты все-таки найдешь в себе мужество сказать «нет», то у тебя начнутся искушения, у тебя начнется большая война, страшная война, не на жизнь, а на смерть.

Искушения будут и внешние, и внутренние. У тебя будут болеть дети, тебя будут предавать самые близкие друзья, тебя будут злословить, тебя будут гнать, у тебя внутри будет все взрываться. Потому что развернется внутренняя война, если ты только позволишь себе объявить эту войну. Не то что объявить, а просто сказать «нет». Просто в сторону сатаны сказать: «Нет, я больше не буду». В ответ получишь: «Ах, ты не будешь! Значит, мы с тобой будем говорить по-другому. Пока ты соглашался быть мне рабом и соглашался на мои условия, каждый день корку хлеба я тебе бросал, стакан воды ставил, позволял в теплом углу на сене полежать. Вот только сказал «нет». Ах, нет?! Ну, значит, мы с тобой будем говорить по-другому».

Большая часть человечества живет, согласившись на это рабство, только бы не было никаких недоразумений, только бы не было искушений – мы на все согласны. Но всегда была часть человечества, вот эта часть человечества, малая, это герои. Герои, которые позволили себе сказать «нет». Ради Христа, ради правды, ради совести, ради ближнего своего, ради любви. И тогда новогодние фейерверки переходят в минометный обстрел.

Кто-то сейчас услышал звуки, и сразу какие-то ассоциации детства – салюты пошли. А кто-то – дети, которые живут там, люди, которые живут там, наши солдаты, которые живут там, – услышали и съежились, невольно съежились, в комочек сжались….

Радоваться жизни надо, но не слишком беззаботно. Нужно помнить, что мы через грехопадение очень далеки от Бога, и нам нужно подъять большой труд, чтобы к Нему вернуться. Будет тяжело, больно, невыносимо тяжело. Другого нет. Царствие Божие нудится, и употребляющие усилие, предвосхищают его.
Поэтому что-то у меня не получается сказать со слишком широкой улыбкой «с новым годом». Слава Богу, с новым годом! Унывать – это тоже другое безумие, другая крайность. Но пока что сильно радоваться тоже не стоит. Надо все сейчас делать, мне кажется, умеренно.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
1 января 2023г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

С наступающим новым годом вас! В детстве это самый светлый и радостный праздник, а с возрастом мы немножко становимся сдержанней. Наши эмоции как-то больше успокаиваются, мы в каком-то таком среднем состоянии, дай Бог, находимся. Мы понимаем, что нужно поблагодарить Бога за прожитый год, который Он нам еще дал прожить. Что-то было хорошее, что-то плохое. Благодарим Бога, что, может быть, будет еще один год нашей жизни, который мы не потеряем всуе, а используем, как благоразумный раб, умножив духовное свое наследство.

Можно жить и постоянно терять время. Прошел день – и всё. То, что течение времени идет, – это непреложный закон. Но разница в том, что кто-то в течение времени приобретает, а кто-то постоянно теряет, не дорожит временем. А времени очень мало. Кто-то умножает земные богатства. Ну, хотя бы уж это, хотя бы уж в земном трудится. Кто-то даже в земном не трудится, а просто лежит на диване возле телевизора и постоянно всех ругает: правительство, друзей, соседей, руководителей города. Я понимаю, если бы он с утра до вечера был в трудах, и такие судьбы есть, приходят на исповедь, много я слышу судеб разных. Бывает, действительно, человек трудится, трудится, бедолага, а вот Господь почему-то посылает ему такую судьбу скорбную, ну, не клеится у него. Это не потому, что он лентяй, а потому что так случилось. Но бывают другие печальники о судьбе своей: сам ничего не делает и всех обвиняет. Жалуется, жалуется, жалуется. Хочется сказать: «Ну, ты встань уже, что-нибудь сделай».

Я в больнице лежал с одним мужчиной пожилым, он говорит: «Я пенсионер, через три дня хожу на дежурство сторожем, получаю три тысячи. И молодой сосед, сидя на лавочке, смеется надо мной, что всего за три тысячи работаю. А я ему отвечаю: «Саша, а ты сидишь с утра до вечера пьяный и живешь на мамину пенсию, и ты даже умудряешься пить на мамину пенсию. Да ты хоть три тысячи ей принеси, хоть тремя тысячами ее порадуй». Далее мой собеседник говорит мне: «Дело не в трех тысячах, а в том, что Бог смотрит на меня, что я не лентяй, что я тружусь даже на пенсии. И на эти три тысячи внукам конфет куплю к празднику. И вообще то, что я не лентяй, – это уже хорошо».

Со временем праздники не так уже бесшабашно мы справляем. Особенно новогодние. А у наших деток чаще всего такие условия, что все их скорби, труды, проблемы берут на себя родители. Они только купаются в заботе родительской. Им кажется, что вся жизнь легкая, беззаботная. Они даже не подозревают, какие скорби несут родители, чтобы доставить им беззаботную жизнь. А когда человек взрослеет, он невольно окунается в проблемы жизни. Прошел год, и мы уже не только вспоминаем, что было хорошего в этот год, а невольно начинаем вспоминать, кого мы потеряли в этот год, кого с нами нет, что случилось не только радостного, но и скорбного. Это проза взрослой жизни, это данность взрослой жизни. И чем дальше, тем за спиной больше потерь, а впереди очень-очень мало времени остается.

Человек начинает чувствовать время, ощущать время. Оно становится упругим, осязаемым. Для детей оно так вот расплылось в какое-то розовое облачко. А для взрослых время начинает переживаться очень упруго: оно кончается, оно уходит, и в него входит очень много скорби. Это закон, что в нашу жизнь входят скорби. Но верующий человек понимает смысл скорби. А неверующий не может войти в ум Господень и поэтому недоумевает, протестует, отчаивается, ссорится с Богом. И вот эта ссора опять причиняет ему боль. К той скорби, которая есть как данность, еще прибавляется скорбь ссоры с Богом. Он не понимает Его, протестует. Всякий протест тоже рождает скорбь и боль. Всякая ссора доставляет не радость, а огорчение. Тем более ссора с Богом. А верующий входит в ум Божий и понимает, во всем видит промысел Божий. И в радости, и в скорби он всегда видит очень мудрый промысел Божий. От этого боль его не прекращается, просто становится меньше, потому что он понимает ее смысл, и он ее несет, соглашается с ней.

С наступающим новым годом всех вас! А тебе, девочка, дай Бог долгой, длинной жизни, чтобы ты стала хорошей, послушной, и тогда у тебя будет счастливая жизнь. Вырастешь вредной – плохая жизнь будет. Но мы верим, что ты будешь хорошей: доброй, скромной, послушной. Тогда обретешь много друзей, и самым главным твоим другом станет Бог. А я тебе буду завидовать белой завистью.

С наступающим праздником! Чувствуйте время. Не теряйте времени. Как мало вас здесь сейчас… В Гае сколько человек проживает? 38 тысяч. Сколько сегодня здесь стоит? Человек 30. 38 тысяч и 30 человек. Смотрите, какая разница. Как мало накануне нового года, тем более, накануне года, который не обещает быть спокойным. Накануне года, в который переходят боль и скорбь предыдущего года: страх войны, нестабильность. Безумны люди, которые говорят «я не буду об этом думать». Разве это обойдет тебя стороной? Наоборот, подумай. И подумай, как ты будешь жить вот в этой ситуации. Подумай.

С наступающим праздником всех вас!

Протоиерей Сергий Баранов
31 декабря 2022 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая

Человек всегда переживал, что Бог как-то очень-очень-очень сильно далеко от него. Человек задирал голову, и ему казалось, что Бог так далек!.. И иногда в человеке рождалось желание хоть чуть-чуть к Нему приблизиться. Даже в Афинском ареопаге в числе прочих жертвенников, стоял жертвенник Небесному Богу. Даже язычники где-то своим шестым чувством понимали, что есть тот Бог единственный, главный, Которого они никак не могут познать. Вот эта жажда приблизиться к Богу заставляла их творить идола. Идол понятней. Вот он на вытянутую руку, его можно потрогать, к нему можно приложиться. А тот Бог, Какой-то неведомый, очень далекий, не всегда удовлетворял жажду пребывания рядом с Ним.

Сейчас начнется самая уже такая часть Литургии, мы сейчас только что возглашали ектиньи: «Оглашенные, изыдите». Что такое «оглашенные»? В древности люди проходили период оглашения, они еще не были введены в церковь окончательно, глубоко, они еще не были крещены. Не оттого, что церковь пренебрегала ими, или считала их недочеловеками, недохристианами, а церковь мудро вложила в них вот эту жажду, жажду приближения, им бы хотелось ближе. И церковь специально создавала паузу и дистанцию, чтобы человек поскучал, чтобы человек загорелся вот этим желанием: когда же, наконец, мне уже можно будет ближе-ближе подойти? И после крещения эти люди уже входили в церковь.

Протоиерей Сергий Баранов
31 декабря 2022 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая

Если не церковный человек вдруг испугается или что-то такое неожиданное с ним произойдет, что он сразу крикнет? Он крикнет «мама». Церковный крикнет «Господи» или «Пресвятая», а не церковный «мама» крикнет. Потому что это самое дорогое слово для человека, самое-самое теплое. Самое то слово, в которое вложена вся надежда. Друзья могут прийти-уйти, знакомые, соратники. Мама всегда останется мамой. Поэтому человек даже невольно сразу крикнет «мама». А церковный человек да, у церковного человека уже всё изменяется, он крикнет «Господи», потому что Господи для него и мама, и папа, и всё на свете. Иисусе Сладчайший.

Но еще церковный человек может крикнуть «Пресвятая Богородица». У кого сложились отношения с Пресвятой Богородицей, очень-очень искренние, теплые, доверительные, его не надо… вот, иногда люди приходят, говорят: «Кому молиться?» Самый глупый вопрос, который я слышу, когда люди приходят в храм и говорят: «Кому молиться?» Ну, Богу молиться, Божией Матери молиться. Я не люблю святых, которые один за печень отвечает, другой за зрение, другой за торговлю. Все святые в Боге. Я могу Иоанна Кронштадского попросить и о торговле, и о здоровье, и о благополучии в семье. То же самое можно сказать «Пресвятая», можно сказать «Иисусе Сладчайший». Ты еще дальше не успел ничего сказать, Он тебе уже навстречу говорит: «Я все, все, все знаю. Можешь дальше не говорить». Ты сказал только «Иисусе Сладчайший», Он говорит: «Я уже все делаю». Лишь бы эти отношения были.

Вот, нас сколько здесь стоит, у большинства мам-то уже и нету. Так бы иногда хотелось придти к маме. Нету. А Богородица есть всегда. Всегда и везде, и во всяком случае. Пресвятая Богородице! Это так надежно, так тепло, так свято. Это так свято, что хочется постоянно говорить и говорить. Пресвятая Богородица, Пресвятая Богородица… Если человека постоянно дергать, звать его звать, то он может в какой-то момент раздражиться и сказать: «Слушай, ну хватит уже, что ты меня каждую минуту дергаешь». А вот, материнство, оно терпит бесконечно, и материнство Божией Матери, опять же и отцовство Сладчайшего Иисуса, Они терпят бесконечно. На земле, вот, сколько сейчас миллиардов живет, каждую минуту, каждую секунду кто-то из людей говорит «Господи», кричит «Господи», и это Его не раздражает. Каждую секунду Он говорит навстречу: «Я слышу, Я уже занимаюсь, Я уже подключился, Я уже с тобой». Каждую секунду, день и ночь, 24 часа в сутки: «Господи, Господи, Господи». Со всяких концов земли, с каждой точки вселенной: «Господи, Господи, Господи». На разных языках, люди разных религий, разных культур. Сколько на земле одновременно каждую секунду людей говорит: «Пресвятая, Пресвятая, Пресвятая». Она не утомляется, Она не раздражается, Она тут же говорит: «Я слышу тебя». Пресвятая Богородица, спаси нас.

Нам только навстречу нужно тоже немножко радовать Родителей своих Небесных. Родители Небесные трудятся, трудятся, трудятся, и нам немножко тоже нужно их радовать. Тоже придти и сказать: «Господи, я сегодня пятерку получил. Я сегодня превозмог себя и прочитал правило, вопреки своей усталости, вопреки своей лени». «Пресвятая Богородица, я знаю, что Ты как любишь меня, так же и моего врага, и сегодня я ради Тебя пошел и примирился с ним, это, вот, мой Тебе подарок маленький, как Матери». Матери, Которую печалит ссора между детьми. Какая мать не может печалиться, когда дети ссорятся. Конечно, печалится, сердце болит. Каждый день мы должны быть благодарными, просто: «Спасибо, очередную просьбу Ты исполнил». Ну, хоть чем-то мы должны тоже отвечать, какой-то благодарностью. Господи Иисусе Христе.

Как жалко, что здесь не весь Гай. Приехала Богородица Такая чудная икона. Этот весь чехол вот этот весь пропитан миром, потому что с Нее текло миро просто ни капельками, а текло. И 15 лет в этом чехле Иверская Монреальская икона ездила по всему миру, укрепляя по всем странам. А потом кончилось тем, что хранитель этой иконы Иосиф Муньос, православный испанец, который жил в Америке, сатанисты убили его в гостинице зверски, ритуально, в день вот этого страшного праздника хэллуина, который на западе и у нас уже, страшное дело и у нас уже, на святой Руси, стали праздновать этот мерзкий праздник. Вот в этот день, 25 лет назад, его в гостинице афинской убили, и икона пропала. Икона пропала, а его зверски убили. А чехол этот он как-то так промыслительно оставил, когда уезжал. Может быть, он даже сам не понимал, почему он оставил, и люди, которым он оставил, тоже не понимали. А потом люди, друзья Иосифа Муньоса, которым он оставил этот чехол, пропитанный миром, поехали на святую гору Афон, именно в ту келью, где была написана та икона, которая пропала, и там оказалась ее сестренка. Старец писал две иконы. И они уступили, греки, эту икону, и вот она теперь в этот же чехол легла вместо той, которую сатанисты выкрали, и теперь снова тоже начинает ездить, и радовать нас, и укреплять. И теперь мы, когда Ее видим, мы сразу невольно говорим: «Пресвятая, Пресвятая Богородица!»

Протоиерей Сергий Баранов,
3 декабря 2022 г.

Завтра начинается Рождественский пост, который продлится до рождества Христова, до 7 января. Этот пост не строгий, в этот пост разрешено вкушение рыбы до нового года, кроме среды и пятницы. Но главное в посту это не то, что мы будем кушать. Нам, христианам, нужно понять, чего от нас хочет Бог. Чтобы мы поняли, что Он от нас хочет и что нам нужно делать.

Господь в Библии в одном месте говорит такие слова: «Что вы приносите Мне козлов и овнов в жертву, не все ли они Мои? Все в мире итак Мое», — и дальше Он продолжает: «Сыне, даждь Мне твое сердце». Не надо Мне ни ягненка заколать, ни свечку ставить. Вернее, это не главное, не самое важное. Он говорит: «Сыне, даждь Мне свое сердце».
Что значит, «даждь Мне свое сердце?» Помните, в Евангелии Господь осуждает фарисеев, которые очень были зациклены на исполнении внешнего закона: это мы кушаем – это не кушаем, вот так мы делаем – вот так не делаем. Столько много было предписаний у ветхозаветных фарисеев, и они искренне все исполняли, как говорит Господь «комара отцеживали». Ради Бога они все исполняли. На протяжении всего Евангелия, они вдруг не радуют Его, исполнившие все, до мельчайших подробностей. И вдруг на протяжении всего Евангелия они Его не радуют, а раздражают. Бог, Который есть Любовь, раздражается. И даже более того, гневается. Бог, Который Любовь… вот, мы привыкли, любовь это обязательно сентиментальность какая-то, какая-то человеческая доброта. А Бог-Любовь в Себя вмещает какие-то еще более сложные оттенки, и Бог-Любовь позволяет Себе сердиться, гневаться, даже ругаться на них. Говорит такие слова: «Доколе Я буду с вами», — Я уже так устал от вашего лицемерия, и называет их лицемерами, фарисеями. А еще он говорит такую фразу: «Вы, как гробы накрашенные». По-церковнославянски там это звучит «навапленные», «вапа» — это краски. Вы, как гробы навапленные, снаружи прекрасные, красивые, обиты бархатом, а внутри полны смрада и разложения.

Самое страшное, что это Он говорит не только фарисеям. Это Он говорит и нынешним христианам, если они живут только исполнением внешнего закона, довольствуются этим. И даже более того – любуются собой. Как тот евангельский фарисей, который молился: «Благодарю Тебя, Господи, что я не как прочие человецы: прелюбодеи и грешники, пьяницы, блудники, — я не такой, у меня всё нормально». Всё нормально, кроме надменности, кроме гордости, — он любуется собой.

Так вот, чтоб понять, что от нас Господь хочет, Он говорит, еще раз повторяю: «Сыне, даждь Ми сердце». Ни внешние обряды, ни внешние действия, хотя все это присутствует в церкви, и благословлен и внешний чин церкви, но приоритет ценностей должен быть. Внешнее должно быть, но оно второстепенно. Главно – внутреннее.
А что такое внутреннее? Господь в Евангелии, опять же, говорит: «Если ты только посмотрел на жену с вожделением, ты уже прелюбодей. Если ты только позавидовал чужому богатству, ты уже убийца, который может так разжечь свою зависть, что дойти даже до убийства ради этого сокровища». Поэтому Господь в Новом Завете, в Евангелии, обращает внимание, что всё наше действие должно быть обращено во внутрь. Даже на уровне мысли, даже на уровне помысла, мы не должны допускать греха.

Мы часто очень легкомысленно относимся к тому, ну, это же всего я позволил себе мысль. Супруга, расскажи своему мужу, какую мысль всего лишь мысль допустила, и посмотри на его глаза. Или муж своей жене расскажи, какая мысль промелькнула. Она вроде бы промелькнула, а ты ее задержал, то есть ты с ней согласился. Когда говорят маленькое предательство или большое, — а чем они различаются? Предательство это предательство. Хоть оно маленькое, хоть оно большое, — ты переступил, ты позволил себе. И если ты переступил, ты сегодня позволил себе маленькое предательство, завтра естественно за маленьким придет большое. Это естественный закон, ты переступил совесть.

Поэтому, вот, сейчас начинается пост, задайтесь целью, попробуйте обуздать свои помыслы, попробуйте обуздать свои греховные мысли. А потом приходите ко мне со слезами и скажите «у нас ничего не получилось». Поймать мысль, это как поймать воздух. Мысль настолько тонка и настолько легка, ты как воздух хватаешь, она сквозь твои пальцы просачивается. И для некоторых людей кажется это совсем невозможно, и они смиряются и удовлетворяются лишь внешним, лишь бы уж внешним не исполнить. Но святые отцы противоречат и всей своей жизнью говорят: «Нет, это возможно. Это возможно». И Господь бы не задавал нам задачи заранее неисполнимые. Если Он говорит «очисти внутренность свою», не может Господь давать нам задачу заранее неисполнимую. Значит, это от части возможно. Но это целая наука святоотеческая по очищению не внешнего только, а внутреннего человека.

Наши мысли должны быть заполнены молитвой, и тогда в них не войдет ничто греховное. Как горшок, который до краев полон, в него нельзя больше ничего влить. Он полон, всё, места нет. Если наша внутренность будет заполнена молитвой: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Пресвятая Богородица…»

Я хочу вас спросить, мы, как христиане часто исполняем закон нравственный. Мы стараемся не пить, не блудить, не воровать, не изменять, не обманывать, честно трудиться. Я вам сейчас задаю вопрос, а все из мною сейчас перечисленного, что не могли делать коммунисты неверующие? Да всё. Всё из мною перечисленного, кроме молиться. Мы чем от них отличаемся? То есть мы призваны не только к исполнению нравственного закона, мы призваны к чему-то большему. Мы призваны к соединению с Богом, Который происходит через молитву.

Я вас специально подвожу к теме молитвы, чтобы вы поняли, что главное в церкви. Вот, литургия происходит, все должны замереть и забыть, куда он поставил свечку — не поставил свечку, куда он повернулся – не повернулся, он должен забыть, он должен заниматься молитвой. Самая главная – это молитва. Все внешнее да, это присутствует, это должно быть, но главная должна быть молитва. Наш ум должен быть занят не внешними делами, а молитвой. Хор должен думать не о нотах, а о молитве, у них ноты естественно получатся. А если они будут думать о нотах, у них будут получаться ноты, но молитвы не будет, и будет диссонанс между священником и хором. Диссонанс этот может быть между священником и людьми, которые стоят в храме. Все должны быть в одной теме. Все должны быть заняты молитвой, и тогда все естественно получится.
Поэтому, пожалуйста, я хотел бы вас как-то зажечь в вас ревность молитвы. Учитесь молиться. Молиться не просто, как часто говорим: «я вычитал», «я пропел». Но «я помолился» это по-другому звучит. Помолился — это я не вычитал, я не пропел, я не отстоял. Помолился – это нечто другое. Это такое мистическое состояние человека, который находится, как в параллельном мире. Этот мир для него становится параллельным, а он находится со Христом там.
Иисусе Сладчайший, спаси нас!

С началом Рождественского поста завтра, сегодня не обкушайтесь. А то мы обычно так заговляемся, что на следующий день нам плохо бывает. Все Бог благословил, но всё Бог благословил в меру. Бог ничего не запрещает, Он запрещает чрезмерность. Вот, старец Порфирий Кавсокаливит, один из моих любимых святых. Часто у нас бывает такой религиозный фанатизм: это нельзя, это нельзя, это категорически нельзя, это – вообще, сразу в ад попадешь. Старец Порфирий Кавсокаливит в одном месте со своими чадами сидел и говорит: «Какой любящий у нас Бог, Он создал вкус пищи, Он создал аромат, чтобы нас утешить этим вкусом, чтобы порадовать». Ведь не сатана же создал вкус и не сатана создал аромат, сатана создал чрезмерность. Когда мы не просто покушали вкусно, порадовались, поблагодарили Бога, и вовремя остановились, а сатана создал чрезмерность, чтобы мы обожрались, как свиньи, чтобы мы стали служить этому, как идолу. Человек должен помыться, душистым мылом пахнуть, — это не грех. Грех, когда мы за флакон духов отдаем три зарплаты, — вот это уже чрезмерность. А соблюдение просто элементарных принципов гигиены… Вот, еще есть такой фанатизм, что за неделю… чуть ли, зубы нельзя чистить. Ну, вы представьте, мы потом исповедуем вас так. Да почистите вы с утра зубки, прополощите, Тело Христово в чистый ротик возьмите. Фанатизм обязательно что-то придумает, какие-то извращения внешние.

Ну, ладно, я вас утомил, простите меня.

Протоиерей Сергий БАРАНОВ,
27 ноября 2022 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа! Аминь!

Христос Воскресе!

Если человеку дать сладкое, а потом еще слаще, а потом еще более сладкое, а потом еще и еще, то, может быть, ему станет приторно. А если человеку дать сладкое сразу после горького, оно будет настолько сладко, что даже горькое забудется. Чтобы пережить Пасху во всей ее глубине, нам нужно пережить очень глубокую драму вот этой горечи, горечи ссоры с Богом. С Богом, не с тем Богом, который нелицеприятный Судия, давлеет над миром и следит за каждым маленьким грехом – за что бы человека наказать? А с тем Богом, Которого мы называем Отцом. Смотрите, как мы говорим: «Отче Наш». Мы даже не говорим Ему «Вы», мы говорим Ему «Ты», «Отче мой».

Так вот, пережить ссору, разлад и предательство Такого Бога, это очень-очень большая горечь. Как, если бы, молодой человек, бестолковый еще, бесшабашный, ну, совсем еще глупый, наивный вдруг перестал бы уважать своего отца, перестал уважать его, перестал почитать, и стал в своей глупости надрывать его сердце, очень сильно надрывать его сердце. И, по большому счету, просто предавать его. Это как блудный сын, который ушел на чужбину и не просто расточил богатство, он просто растоптал доброе имя своего родителя, который его воспитывал. Он растоптал их отношения, он просто истерзал его сердце, потому что любящий отец ни одного дня пребывания этого бестолкового сына на чужбине, ни одного дня, ни одной ночи отец не спал спокойно. Его сердце постоянно болело, болело, болело, болело, болело. И вдруг вот этот безумный молодой человек приходит в разум. Приходит в разум и вдруг вспоминает насколько благ его отец, насколько он порядочен, насколько он, действительно, родитель. Не просто знакомый, а родитель. Родитель – тот, который его родил и продолжает рожать его всю его жизнь. И вдруг вот этот безумный молодой человек, сердце ему подсказывает, — возвратись и попроси прощения. Он возвращается, но немножко опаздывает. Он возвращается на похороны. Вот, буквально сегодня, пришел бы вчера и успел. А сегодня нет. И сегодня – нет, и завтра – нет, и послезавтра – нет. Три дня – нет. Три дня, которые стали тремя годами, тремя тысячелетиями для него. Когда он так стремился, ускорял шаг, избивал ноги, чтобы быстрее-быстрее, и немножко не успел. И три дня – нет. И представляете, если вот этому безумному чаду вдруг через три дня кто-то скажет: «Там отец твой идет»… Эта радость она растворена и слезами, и он и не знает, как себя вести: и слезы текут, и улыбается, и кричит навстречу отцу.

Вот, когда Адам с Евой потеряли Бога, что с ними произошло? Господь дал им кожаные ризы, он дал им вот эту плотяную дебелость, что они перестали чувствовать духовный мир. И их Божественный Отец, Который остался там, в духовном мире, вот за этой стеной, их грубой плотинности остался. И кричат и ищут, и всё человечество семь с половиной тысяч лет. Вот, жажда Бога осталась, а способность видеть Его, нет. Даже и у нас, у христиан, даже у монашествующих. Говорим: «Господи!» — а нет Его. Пытаемся учиться молитве, не сухой, не формальной, хотим сказать «Господи!» — и, вот, как об стену разбивается, — нет Его, опоздали. Опоздали, вчера умер. И, вот, представляете, если вот в таком состоянии, вот, человек живет в этом истерзанном, измученном состоянии: состоянии глубокой вины, состоянии вот этой потери близкой личности, состоянии вот этой трагедии, — вдруг ему кто-то скажет: «Идет! Идет там, видели, идет, приближается». Это пережили апостолы, которые только что предали Христа. Представляете, какая трагедия была! Каждый их них говорил «не отрекусь!» Апостол Петр говорит: «Не отрекусь!» — тут же отрекается. И все эти три дня он несет в своем сердце трагедию. Трагедию, что он отрекся. И вдруг приходит Мария Магдалина и говорит: «Видела Господа». Что с его сердцем происходило? Сердце затрепетало! Затрепетало просто аш вздохнуть нельзя: «Видели Господа, видели Отца, Который идет сюда навстречу».

Так хочется научиться праздновать Пасху не как разговление. Насколько это мелко, да лучше еще денек попоститься. Там, говорят, Отец идет! Сердце то плачет, то ликует, — места себе не находит, — и туда повернется, и обратно побежит, и навстречу к Отцу, и… Вот какая должна быть Пасха! Христос через три дня, будучи во гробу… вот, надежда появилась у апостолов, и вдруг эта надежда умирает, и они ее ложат в гроб, свою надежду, свою великую надежду. И вдруг первая весть: «ходили на гроб, Его там нет». Уже, вот, какое-то предчувствие: «А где же Он? А что же произошло? Почему нет?» Вдруг приходит Мария Магдалина, говорит: «Видела живого». Вот, представляете, что с ними происходило. Если с нами, с каждым из нас в нашем хождении в храм, в нашем подвиге, не происходит то, что происходило с апостолами, мы зря сюда ходим. Ходим, ходим, ходим, — ничего не происходит. С нами, вот, это должно произойти. Сначала мы слышим «видели Господа», святые видели. И у нас затрепетало сердце по доверию к ним, потому что святые люди – это праведники, которые не могут врать. Мы от них слышим: «Видели Господа», — и уже у нас что-то происходит, но нам самим хочется, мы сами бежим, как апостол Петр на гроб. И, вот, если у нас эта встреча произошла, — вот это Пасха! Пасха – это не сыр и яйца, а Пасха – это такая радость.

Господи, слава Тебе!

Протоиерей Сергий Баранов
24 апреля 2022г.

Священное Писание называют Божественным откровением. Отчасти — это откровение от Бога в сторону человечества. А еще это откровение первых христиан будущим христианам. Потому что первые христиане записывали и очень откровенно, искренно, честно передавали то, что говорил им Бог. В сегодняшнем Евангелии Архангел приходит к молодой Деве и говорит, что Она зачнет и родит Спасителя. И Она, естественно, по-человечески начинает возражать, «Как же Я могу родить, если не знаю мужа. Хотя Я и обручена престарелому Иосифу, но мы с ним не живем, как муж и жена». Это недоумение естественно во всех, в первую очередь, в иудеях, которые слышали об этом, начиная с самого Иосифа. Он не верит в это и думает, что произошло что-то страшное. Его благочестивое, доброе, любящее сердце не велит ему опозорить свою Спутницу, Которую ему поручили, чтобы ее побили камнями. Он хочет отпустить Ее тихо, никому ничего не говоря, не беря на себя этот грех. Ангел Господень приходит к нему и говорит: не бойся, сегодня ты присутствуешь пред великой тайной, потому что происходит сверхъестественное.

Такого никогда не было в человечестве, дева не может зачать и родить без мужа. И поэтому, если бы христиане были бы маловерны, боялись бы неправильного понимания Евангелия из-за этого отношения в сторону них, их веры, наверняка бы они подретушировали этот момент. Кто бы так откровенно писал о том, что искусит будущие поколения неверующих, не просвещенных Духом Святым? Потому что, если к этому моменту подходить со стороны рационального ума, все будет противоречить. В человека будут вторгаться тысячи помыслов, искушающих его на это святое событие Евангелия, приносящих недоумение, недоверие, искушение, и сама вера бы колебалась. Но христиане именно так пишут свое Евангелие, свое Благовестие. Ничего не сокращая, ничего не ретушируя, ничего не смягчая — именно так может писать человек, который имеет великую, непреклонную веру, которую ничто не смутит. Веру, которую имела Сама Богородица, хотя Она сначала естественно, по человечеству своему, возразила: как же Я могу родить, если Я мужа не знаю. И когда Архангел Гавриил ей говорит: так Бог велел, и так будет — эта молодая чистая Девушка отвечает: Се, Раба Господня, да будет Мне по глаголу твоему. Самым первым верующим Человеком была Пресвятая Богородица. Все мы после Нее. Все мы ниже Ее. Она была самая первая, Которая уверовала в эту Тайну, Тайну тайн, которая приносит, как говорит апостол, неверующим недоумение и искушение, а верующим силу Божию.

Меня всегда этот момент убеждает в истинности Евангелия, что оно написано не конъюнктурно, без всякого подтекста, а как верили, так и писали. А почему так верили? Потому что знали, что не может человек просто от доверия писать, он должен знать истинно, непреложно, как «аминь». И тогда он пишет: я знаю, и поэтому я говорю.

Мне сейчас вспоминается случай, как один профессор философии Фессалоникийского университета, приехав на святую гору Афон, сначала недоумевал: мы профессора, ученые люди, когда говорим о Божественном, говорим очень осторожно: «может быть», «скорее всего». А когда я читаю святителя Григория Паламу, меня смущает, что он говорит, что вот так и не иначе. Такая дерзость может быть или от знания, или от прельщения. Но после того, как этот профессор три дня походил по Святой Горе, пообщался с монахами, как и чем они живут, то понял, почему святитель Григорий говорит очень убедительно. Потому что он знает от своего личного опыта, а не из книг, знает: «аминь» — и никак иначе.

Вот так писались наши Евангелия первыми христианами, апостолами, а затем утверждались святыми отцами. Было много разных Евангелий, и некоторые из них Святая Церковь отринула — в них не было христианского Духа — и утвердила только четыре Евангелия. Отправная точка всей нашей веры — Благовещение Пресвятой Богородицы. И Святая Церковь утверждает именно так, не боясь смущения жидовствующих, язычников, которые не примут этого и потом будут две тысячи лет унижать, оскорблять Божию Матерь. Мы не боимся этого, потому что знаем Божию Матерь даже не по Евангелию. Христиане знают Богородицу лицом к лицу, глаза в глаза. Им не надо никаких доказательств. Мы говорим потому, что мы знаем, а не потому, что веруем. Наша вера давно перешла в знание. У кого еще не перешла, пусть она поскорее перейдет, чтобы мы говорили убедительно. Чтобы мы говорили: «Пресвятая Богородица!»… и знали, что это Матерь Бога нашего.

С праздником вас, дорогие мои!

Протоиерей Сергий Баранов
7 апреля 2021г.