Месяц: Январь 2023

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В сегодняшнем воскресном чтении мы слушали очень трогательную историю о ничтожном человеке. Ничтожном и внешним видом, ничтожном и по положению среди своих соотечественников. Он был мытарь и нес на себе общее осуждение народа. И, наверное, нес в какой-то части ничтожества своего самоопределения, своего духа.

И вдруг Господа окружают очень много людей разного звания, сословия, положения, которым можно было бы отдать предпочтение. И вдруг Господь свой взор обращает именно на вот этого ничтожного человека, вдруг в эту минуту предпочитая его другим. И обращается к нему по имени и говорит: Закхей, слазь с дерева, приблизься ко Мне, сегодня Я буду у тебя дома.

Есть такое понятие: на Страшном Суде многие очень удивятся, не увидев себя там, где ожидали, и увидев тех, кого не ожидали, близкими ко Господу. Во многих будет недоумение и разочарование. Один суд – человеческий, совершенно другой суд – Божий. Господь всегда предпочитает кроткого и смиренного, так Он и говорит: На кого воззрю? Только на кроткого и смиренного.

Есть такое святоотеческое выражение: «Не постихся, не молихся, не бдех, на земле не лежах, но смирихся и спасе мя Господь». Все, что я перечислил, – это драгоценно пред Господом, но вот в этом святоотеческом выражении расставляется приоритет ценностей. Всё это может быть ценным и драгоценным: и молитва, и пост, и бдение, и аскеза – если оно растворено смирением. Если в каждом этом действии нет смирения, такие добродетели могут смердеть пред Богом, потому что они несут высокомерное мнение о самом себе.

«На кого воззрю? Только на кроткого и смиренного». Господь предпочитает смиренного талантливому, великому, умному, и в первую очередь обращает внимание на смиренного.

Я хочу сейчас вам сделать акценты и разделить понятие истинного духовного смирения и ущербности. Это кардинально разные состояния. Смирение всегда несет с собой мир, кротость, любовь, застенчивость, красивую добрую застенчивость. А ущербность может нести зависть, тщеславие, гордость и ненависть к тому, кто тебя опережает, или кого предпочитают тебе.

Так вот эти состояния кардинально разные по своему действию, по своей природе. Ущербность и скромность, смирение – это разные состояния. Богу не нужны ущербные. Богу нужны и милы смиренные, потому что они несут с собой мир, благость, милосердие, кротость, воздержание. Вот это всё действия смиренного сердца. Бог любит таких, Бог ищет таких.

Но не только Бог. Каждый из нас может чувствовать состояние человека, которое при общении направлено в сторону тебя. Со смиренным всегда приятно. Со смиренным спокойно, очень тихо, надежно. И душа всегда ищет смиренного друга, доброго, кроткого.

Смирение не обязательно может быть чрезвычайно образованным, мудрым, красивым, величественным. Смирение – это таинство сердца, которое мы определяем именно по действию, которое мы ощущаем в сторону нас и в сторону мира. Смирение нельзя играть, смирение нельзя изобразить, потому что это будет искусственно и это будет неправда, и это будет очень некрасиво. Смирение – это естественное состояние сердца, которое рождается в процессе духовной жизни. Если человек живет правильно выстроенной духовной жизнью, его сердце воспитается в смирении. Если он правильно подвизается, он обязательно будет смиренным. Он обязательно придет к правильному пониманию о самом себе, правильному пониманию в отношениях с Богом: Господи, я ничто. Всё – Ты. И тогда в нем естественно вызревает состояние любви, кротости. Даже в некоторой степени застенчивости, такой очень красивой, доброй застенчивости.

Преподобный старец Софроний Сахаров рассказывает такую историю. Когда он жил на Афоне возле монастыря Святого Павла, в пещере пустынником, в сугубой внимательной молитве, он был духовником греческого монастыря многих скитян. Его чувства духовные были очень обострены в связи с правильной духовной жизнью, с внимательной, с уединенной. И он говорил, что в те времена встречал на Святой Горе Афон отцов, которые были в нетварном свете, сами не подозревая того.

Как мог произойти вот такой феномен? Ты находишься в чрезвычайном состоянии духовном и не даешь оценку своей чрезвычайности. Он говорил, что их духовная жизнь проходила так стабильно, постепенно, плавно, что они вошли в это состояние не рывком, не наскоком, а настолько плавно, что для них оно стало естественным. Они не видели своей чрезвычайности, им казалось, что это естественное состояние человека, и все должны быть такими, и все так живут.

Правильная духовная жизнь предполагает плавное, постепенное движение в Царствие Небесное. Мы не скачем, мы не бежим, мы стабильно идем, идем и идем. Не останавливаясь, не ускоряя шаг, чтобы потом не остановиться, чтобы перевести дыхание. Всегда так бывает. Человек сначала ускоряется, потом он задыхается, останавливается, чтобы перевести дыхание. И вот эта остановка бывает маленьким поражением.

Идите стабильно, идите ровно. И тогда ваш результат будет надежным. И самое главное, что вот в этой ровности, стабильности для вас будет всё естественно. У вас не будет рождаться мнение о себе, как о человеке очень духовном, высоком. Вам будет казаться, что все так живут и я так живу, и ничего я из себя не представляю. И, может быть, тогда на Страшном Суде, мы удивимся, когда Господь нас из последних вдруг позовет и скажет: «Друг мой, пересядь повыше с последнего места, Я прошу тебя».

Богу Нашему слава! Слава! Слава! Слава! Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов,
Новоспасский монастырь, г. Москва,
29 января 2023 г.

Перед Херувимской песнею произносятся три молитвы оглашенных. И первая молитва звучит так: «Оглашенные, изыдите! Елицы оглашенные, изыдите!»

В древности было так, что те люди, которые только готовились к таинству святого крещения и еще не были введены в церковь через крещение, они считались оглашенными. Была такая традиция: они стояли в церкви только до Херувимской песни, до вот этого самого таинственного момента святой Литургии, когда уже происходило таинство освящения святых Даров и причащение. И в этот момент людии исходили, как бы констатируя своим исходом, что они еще не окончательно вошли в церковь, а еще только в эту сторону направились, повернулись, но окончательно еще не перешагнули порог церкви. Они только как бы засвидетельствовали свои намерения, но дальше должно что-то произойти.

Сейчас традиции оглашенных нет, нет традиции исхода оглашенных посредине Литургии, и в связи с этим некоторые храмы стали опускать эти ектеньи об оглашенных, как бы не имеющие смысла. Но я думаю, что эти ектеньи несли смысл не только для оглашенных, в них глубокий смысл для нас, которые считают себя верными. Вот мы уже перешагнули, мы уже вступили, и мы уже нечто. Мы уже верные. Но это произошло в большей мере только просто юридически. Да, мы уже засвидетельствованы как верные, многие могут показать свидетельство о крещении, могут привести свидетелей: «Да, я крещеный, я член церкви, я не оглашенный». Но по факту…

Оглашенные – это уже не язычники, но еще и не в полной мере христиане. Но, к сожалению, по факту те, кто гордо несет вот это знамя верных, иногда не соответствуют даже ревности оглашенных, даже искренности состояния оглашенных. На христиан первых веков даже оглашение уже накладывало очень-очень большую ответственность. Вот представьте: ты стоишь половину Литургии, и затем кто-то остается, а ты выходишь. Примерьте на себя, как это примет ваша гордость, как это примет ваш эгоизм. Но тогда они делали это не принудительно, а сознательно, искренне, от всего сердца. Потому что в церковь приходили люди, которые подошли к точке отчаяния в осознании своей греховности, в осознании своего внутреннего поражения. В церковь приходили «мытари», в кавычках я это говорю. В церковь приходили те люди, которые молились, как мытарь: «Боже, милостив буди мне, грешному». Или как та женщина, которая сказала: «Господи, и псы едят крохи, падающие со столов господ». Вот такие люди тогда приходили в церковь – до глубины души осознающие свое недостоинство, свое ничтожество, испорченность своей природы. И если бы даже эту ектенью, может быть, не произносили, они бы сами, может, смиренно, как мытарь, опустив глаза, вышли бы в момент вот этого сугубого прикосновения благодати.

Как говорили ветхозаветные пророки, когда Бог приближался к ним чрезвычайно: «Господи, отойди от меня, я человек грешный, ибо моя греховность не может вынести Твоей святости, я человек грешный». Вот это и была праведность. «Господи, я – ничтожество» – вот это и есть праведность.

У нас часто бывает праведность перевернутая, как у иудеев, законников во время пришествия Христа. Для них праведностью было соблюдение закона. Смог соблюсти закон до мельчайших подробностей – заходи во святая святых с гордо поднятой головой. Для нас, христиан, праведность – это ощущение своего ничтожества и величие Божие. Спасение происходит только благодатью Божией, а не нашим достоинством. К благодати Божией нужно приложить труды, но, сколько бы мы ни приложили, всё будет нам свидетельствовать о том, что этого мало, чрезвычайно мало, потому что результата никак нет. Мы исповедуемся, плачем, каемся, встаем на молитву, разбиваем лоб. Что-то происходит, что-то, но чрезвычайно – никакого изменения. Кардинально – никакого изменения нет. Ну, сегодня немножко лучше, завтра чуть-чуть хуже. И так беспрестанно.

Не нужно удалять ектенью оглашенных. Эта ектенья нынче звучит не для тех, кто готовится, а для нас, которые несут знамя верных. Оглашенные и верные. В древней церкви было разделение: те, кто готовится войти в церковь, и те, кто уже вошел. Но сейчас понимание верных стало относительным. На словах верные, а в делах… даже сказать больше нечего, только опустить глаза и произнести: «Боже, милостив буди мне, грешному». На словах всё красиво, всё правильно, всё ровно. Но дел никаих, ничего нет. И, слава Богу, что не получается. Наконец-то, чтобы уже поняли, что «без Бога ни до порога». Да, не может никто из нас стать верным без Бога. Мы никак не можем отойти от личного подвига: «Господи, подожди, вот я сейчас еще напрягусь и всё случится». Господь стоит в сторонке и улыбается. Иногда улыбается, иногда плачет: «Ну, когда ж ты уже, безумный, придешь к сознанию, что Я тебе нужен, да не сможешь ты сам! «Верный» в кавычках, да не сможешь ты сам! Тебе нужен проводник, Моисей, который поведет тебя за руку». Сам ты можешь только от гордости лопнуть и стать посмешищем окружающих. «Праведник» в кавычках. Вот что ты можешь сам.

Поэтому «оглашенные» мы убирать не будем никогда. Эта ектенья о нас. А верные… я даже не знаю, кто это такие. Мы всего лишь милостью Божию вот здесь стоим. Не потому что мы такие чудесные люди, пожертвовали сном, ехали в мороз на транспорте, пришли сюда: «Здравствуй, Господи, вот я какой красивый пришел». Сюда нужно заходить на цыпочках, как ничтожество, которого всего лишь впустили. Всего лишь впустили и терпят, и терпят бесконечно. Христос и Бог наш терпят нас. А мы всего лишь… даже вот в древности оглашенные были лучше нас, мы хуже них.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
22 января 2023 г.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Господь в Евангелии говорит: верующего в Меня вода потечет живая. Я, говорит, Истинна и Жизнь. В Евангелии, в церкви очень много говорят о жизни, но вот я сейчас предлагаю вам такой вопрос. Вот здесь стоит горстка людей, которые не спят, и есть целый город, который спит. Какая разница? Эта горстка что – не будет болеть, не будет умирать, у этой горстки не будет несчастий в жизни? Да всё будет то же самое.

Мне однажды один человек сказал: «Батюшка, я неверующий человек, но я жизнь прожил счастливую. У меня прекрасная семья, хорошая работа, на работе меня уважают. Слава Богу, Господь дал здоровье, достаток». И он искренне, по-человечески не понимает, а зачем же, например, в сегодняшнюю ночь не спать? Кому-то завтра на работу, рабочая неделя… Это все-таки относительный подвиг, относительное утеснение себя.

Ради чего это, если мы знаем людей, которые не ходят в храм и не вспоминают Бога, но в земном формате живут так же счастливо, как и церковные люди. А иногда даже и более спокойно и стабильно. Возникает вопрос: о какой жизни Господь говорит: «Я – Истина и Жизнь. Я даю жизнь».

Церковные люди, которые не входят в смысл этих слов, недоумевают: позавчера мы хоронили неверующего, сегодня верующего – и всё одинаково. Сейчас в нашей гайской больнице, может, даже больше неверующих лежит, и верующие лежат, и точно так же болеют. О какой же жизни говорит Господь, если мы, даже церковные люди, не всегда это понимаем? А Господь говорит о духовной жизни.

Есть просто физиологическая жизнь, как у животных. И можно сказать, что это в полной мере жизнь, а можно сказать, что это жизнь только отчасти. Потому что животные лишены чего-то, что может человек. Они живут только в формате физиологии, они лишены чего-то душевного. Животных не интересует музыка, они не понимают поэзию, они никогда не остановятся перед картиной Айвазовского, заглядевшись на нее, они просто ее не видят. Потому что они живут всего лишь в формате физиологии. И вот в этом формате они живут счастливо. Родился теленочек, вырос, побегал по травке, вырос в большого быка. Но больше ничего. Люди живут гораздо шире, глубже. Люди также живут в формате физиологии, но еще в формате души. Люди способны слушать музыку и сочинять музыку, люди способны писать, передавать свои мысли, люди способны глядеть на закат… В людях уже есть нечто более глубокое, нежели просто физиологическое существование. Но формат душевности – это все равно ограниченный формат.

Вот, знаете, я – иконописец. Пишу иконы, чего-то уже добился в этом. Писал книги, иконы, снимал кино. Что-то где-то получало признание на каких-то кинофестивалях. Как иконописцу мне доверяли в Греции, на святой горе Афон, храмики расписывать. И, казалось бы, можно так вот радоваться этому. Но, поверьте мне, сегодня человек получает Нобелевскую премию, радуется, а через неделю уже остывает. Это событие перестает волновать. Ну, получил я сегодня какую-то награду, от всех принял звонки, поздравления. А через неделю – ничего.

Так вот, человек может еще жить не только в формате душевности. Эта душевность вместе с нами умрет. Ну, просто ты умрешь хорошим человеком. Или человеком, который писал стихи или музыку. И после тебя их, может, будут читать или слушать, но лично для тебя это конец. Так вот, человек (и, к сожалению, редкий человек, сейчас особенно) может еще жить другой жизнью. Не только физиологической, не только душевной. Человек способен войти в жизнь духовную. А тем людям, которые не входили в формат духовной жизни, даже кажется, что ее просто нет. Они никогда не смогут понять, как жил преподобный Серафим Саровский, какими чувствами, какими видениями, какими мыслями он жил. Потому что для нас это запредельно. Мы живем всего лишь физиологически, душевно. А духовный мир для нас закрыт.

Так вот, когда Господь говорит о жизни, Он имеет в виду не физиологическую жизнь, потому что даже батюшка Серафим Саровский тоже умер и тоже болел. Господь говорит и не о душевной жизни, не о жизни искусства, философии, чего-то возвышенного. Господь говорит о жизни духовной, для которой многие из нас просто мертвы. Она для нас не существует, это просто параллельный мир. Но отдельные, редкие люди, о которых Господь говорит «малое стадо», «вас будет мало», те, что входили в этот мир, они вдруг начинали понимать: существует еще мир, живущий параллельно тебе, живущий своими законами. Он очень реален, он очень объективен. А ты просто прозябаешь здесь где-то внизу. И некоторые люди загорались желанием постичь этот мир, войти в него, войти в его законы, в его бытие. И у них это получалось.

Вот, в сегодняшнюю ночь вы, горстка людей, решили не спать, а прийти сюда. Может быть, у вас еще нет способности войти в этот духовный мир, но у вас уже есть какое-то чутье. Вот это чутье вас сегодня потянуло. Вы чувствуете, что есть что-то более возвышенное, нежели есть, пить, слушать музыку или смотреть на что-то красивое. Церковные люди чувствуют, что есть нечто более возвышенное. И даже в формате храма. У нас храм, может быть, и украшен. Бывают древние храмы очень красиво украшены, но это не первоначальное, это не главное, это второстепенное. Можно быть в убогом, ободранном стареньком храме, но быть как в царских чертогах. Батюшка Серафим был в диком лесу, в очень бедной келье, но он находился как в царских чертогах.

Мы сейчас будем набирать воды святой. Это тоже для кого-то совершенно ничего не значит, а для кого-то это сегодняшнее реальное чудо.

Мы позавчера делали ревизию вот этим бакам для святой воды. Их два года не мыли, и мы очень беспокоились, что за два года там все затухло, и нам нужно помыть все хорошо, помыть, слить. Когда я открыл крышечку, там была свежайшая вода на дне. Никакого запаха, никакого тления. Это происходит каждый год девятнадцатого января. Но это трогает совсем небольшую часть населения. Для кого-то это остается совершенно равнодушным событием. Каждую Великую Субботу накануне Пасхи в Иерусалиме сходит Благодатный огонь. Тысячи свидетелей. Но для кого-то это совершенно ничего. Кто-то на Пасху даже лба не перекрестит, даже русские люди, крещеные люди. А для кого-то это чудо.

Сегодня у нас маленькое чудо: мы освящаем воду, и, как говорят богослужебные стихи, днесь вод изменяется естество. Что-то происходит с водой. Что? Для нас неведомо. Ни один физик, ни один химик не скажет, что там происходит. Но для верующего человека есть простое объяснение: воды касается благодать Духа Святого и изменяет не ее физическую природу, а духовную. Происходит маленькое чудо. Сейчас кто-то будет причащаться, и с ним может произойти маленькое чудо. Вот, внутри него, когда он примет в себя Тело и Кровь Христовы, может произойти. Это я говорю для верующих людей, которые постоянно причащаются. Часто мы причащаемся просто как бы традиционно, по инерции. Но настоящее причастие бывает очень редкое.

С праздником вас! Со Святым Богоявлением!

Протоиерей Сергий Баранов
19 января 2023 г.
Кафедральный собор св. прав. Иоанна Кронштадтского г. Гая

Слово в день памяти преп. Серафима Саровского

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа! В Евангелии есть момент, где Господь произносит: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе.
Многие христиане, даже христиане, к сожалению, не понимая слов Спасителя, думали, что второе пришествие Христово будет уже в первом веке, когда еще живы апостолы. Но проходит первый век, второй, десятый, двадцатый, и для тех людей, которые не понимают, о чем же сказал Христос, даже возникает некоторое недоумение. Но именно после этих слов Христа, когда Он говорит: «Истинно, истинно говорю вам, что есть здесь некоторые стоящие, которые увидят Царствие Божие уже сейчас». Буквально после этих слов Он берет апостолов самых близких Ему, поднимается на гору Фавор и преображается пред ними. И, как говорит Евангелие, они видят Славу Божию и Нетварный Свет Божий. И первое что вдруг говорит апостол Петр, самое первое и самое точное определение вот этого момента, он говорит: «Господи, хорошо нам здесь быть».

Когда человек вдруг входит в славу Божию, вот в это чудо нетварного света, когда он весь окутан благодатью, первое самое точное. Всё остальное потом, и всё остальное – это второстепенное. Первое, что он говорит, «Хорошо мне здесь быть». После апостолов это были не единственные люди, которые видели Царствие Божие в силе уже в этом веке. После апостолов были тысячи святых в первом, четвертом, десятом… В десятом веке Симеон Новый Богослов, чрезвычайный человек, вдруг говорит такие слова: «Если ты в этой жизни не встретился со Христом, то и в той жизни всё под большим вопросом». Если в этой жизни у тебя не случилось чуда преображения твоего личного, то и в следующей жизни всё очень зыбко.

Симеон Новый Богослов – десятый век, Григорий Палама – тринадцатый век. И вдруг вот уже почти совсем-совсем близко к нам преподобный батюшка Серафим. Он входит в такой мере в благодать Божию, в такой мере, в какой мере имели апостолы на святой горе Фавор. Хотя он, казалось бы, это девятнадцатый век! Девятнадцать веков его отделяет от того события, произошедшего на горе Фавор. И вдруг он через девятнадцать веков почти в полной мере повторяет состояние апостолов, и не просто держит это в себе, как свою личную тайну. Вдруг он этим делится через своего близкого послушника Мотовилова, но через него он делится со всеми нами. Берет Мотовилова в снежном лесу за руки, и вдруг происходит чудо преображения и осеяние вот этим нетварным светом. И когда батюшка Серафим спрашивает Мотовилова: «Что Вы чувствуете?» Ну, там были разные слова: и теплоту, и свет. Но главная тема была опять та же самая: «Батюшка, хорошо мне здесь быть, остаться бы здесь навсегда». Как апостол Петр в наивности своей детской говорит: «Хорошо нам здесь быти. Господи, давай сотворим три кущи. Одну тебе, одну Моисею, а одну Илии. А мы можем и со вне посидеть и порадоваться». Вот, невольное детское такое восклицание.

Господь говорит: ничто нечистое не войдет в Царство Небесное. И поэтому Он говорит: «Хотите войти? Очиститесь». И каждый из нас, слыша этот призыв, вдруг возгорается, искренне возгорается: «Хочу, Господи!» – и пытается очиститься. И заходит всё время в тупик. Не получается очиститься. Если еще какие-то внешние потуги у нас удаются, внешнее соблюдение, то внутри, внутри такое происходит!.. И ничего мы с этим сделать не можем. И все христиане в какой-то момент приходят прямо на грань отчаяния и говорят: «Господи, Ты же видишь, я искренне хочу, но у меня ничего не получается». Они начинают борьбу с этим внутренним срамом, и всё время им сопутствует поражение, всё время они никак не могут сладить.

Хочу вам сказать очень важную вещь, но, по крайней мере, для меня опытно это самое главное понятие, без которого невозможно очиститься. Самое точное выражение в сторону Христа, самое точное: Иисусе Сладчайший. Когда Христос станет для вас Сладчайшим, – не Сладким, а Сладчайшим, – когда Его сладость станет больше, чем любая земная сладость, чем вкус приятной пищи, которой мы обжираемся, чем вкус блуда, которым мы упиваемся, чем вкус тщеславия, которое нас тешит и кружит голову, ведь ничто так не умиляет человека, как тщеславие. Так вот, если Иисус станет сладчайше всего этого, только тогда Он побеждает и превозмогает внутри вас. Он должен для вас стать реальным и должен стать Сладчайшим. Поэтому все те христиане, которые просто борются, противореча греху, но, может быть, чего-то они достигают, но в полной мере не получается. По крайней мере, я про себя искренне говорю. Пока мы не поймем, что все наши силы должны быть направлены не просто на борьбу с грехом, а все наши силы, всё наше внимание, всё должно быть направлено на искание Христа и соединение с Ним. И, соединяясь с Ним, мы начинаем ощущать, что Он действительно Сладчайший. И Его сладость перебивает всю другую сладость земную. Всё земное потом становится горечью в контрасте со сладостью Сладчайшего Христа. Только так можно победить грех. Христос должен для нас стать Сладчайшим. Всё остальное, земное, все наши страсти могут остаться просто сладкими. Но Христос должен быть Сладчайшим.

Вот это произошло в батюшке Серафиме Саровском. Он не победил сам собою грех, он познал Христа, насколько Он сладок, и всё земное для него стало бесвкусным, а то и горьким.

Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас! Иисусе Сладчайший, не оставляй нас! Матушка Богородица, спаси нас!

С праздником вас!

И, прикоснувшись к сладости Христа, батюшка Серафим стал сладким, по соприкосновении с Ним. Сладким-сладким-сладким стал.

Протоиерей Сергий Баранов
15 января 2023 г.