В Неделю Григория Паламы
Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодняшняя вторая неделя Великого поста посвящена памяти святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Вы знаете историю Григория Паламы? Он был афонским монахом, подвизался на Святой горе Афон, где уже тысячу лет не прерывается монашеская традиция. Тысячу лет этот остров принадлежит только монахам. Там нет светского населения, и там тысячу лет соблюдается закон. Это мужская монашеская республика, поэтому туда не ступает нога женщины. Не потому что какое-то пренебрежение к женщинам, а просто это мужской монашеский остров, морская республика мужская. Там собираются люди, которые всё свое внимание, всю свою жизнь посвятили Христу.
Когда человек постригается в монашество, один из его обетов – безбрачие. Один из обетов – это оставаться в том месте, где ты постригался, и до конца жизни подчиняться тому старцу, которому ты сделал поклон, и от кого принял пострижение. На монашеском постриге монаху вручаются четки в знак того, что он должен не просто молиться, а что его молитва должна помогать ему в соблюдении не только телесного, но и внутреннего целомудрия, целомудрия помыслов. Понятия «мысли» и «помыслы» разделяются. Не только длинная мысль, а даже самый короткий помысел не должен позволить быть где-то вне Христа. Не обязательно на греховных делах, а вообще вне Христа…
Афон – это удивительное место. Оно до сих пор существует и до сих пор привлекает к себе тысячи паломников со всего мира. Потому что мир в некоторой степени утратил Христа. В поисках Христа я ездил очень много по миру. Больше сорока раз был на Афоне, а также был и в других святых местах нашей планеты. Я ехал в Америку, но не для того, чтобы просто побывать в этой стране, а чтобы найти там удивительного человека. Это старец Ефрем, известный как Ефрем Филофейский и Ефрем Аризонский, бывший афонский монах, который в Америке и Канаде открыл 19 православных монастырей. Он создал такие монастыри, где монахи жили, как афониты, в поиске Христа, в этом сосредоточении, теме Христа. Я был в Англии, но не для того, чтобы посмотреть парламент или какие-то достопримечательности. А потому что и там был человек, который основал монастырь, и тоже всю жизнь посвятил поиску Христа. Это Софроний Сахаров. И вот, невольно бывая в этих странах в поисках именно темы Христовой, я видел, что большая часть населения этих стран живет уже в постхристианской эпохе. Эти страны были когда-то христианскими. Старая Европа вся наполнена храмами, но эти храмы стоят мертвые. Америку кто открывал? Христиане. Сейчас Америка для Христа тоже стоит мертвая.
А вот Афон – уникальное место, там до сих пор присутствует вот эта тема. Все живут одной и той же темой, одним и тем же желанием, одними и теми же стремлениями. Все говорят о Христе, все говорят со Христом. Все стараются не просто четки носить, а употребляют четки как связь со Христом. Как ниточку, на том конце которой Христос, а на этом – я. Помните, нас в детском садике привязывали за ниточку, за веревочку, когда куда-то вели, чтоб мы не уклонились в сторону, а шли ровно за учителем, за своим педагогом, за воспитателем. Так и монах держит четки: одна часть этих четок у него в руках, а другая во Христе. Он держится за Христа. Всё время говорит: Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе.
Григорий Палама жил в XIV веке, был афонским монахом и был в полной мере наследником афонской традиции. Традиции тех людей, которые оставили все радости этого мира: отказались от семьи, от супружества, отказались от искусства, от науки, отказались от путешествий. Заперли себя в пространстве этого острова, и даже в пространстве острова они закрыли себя в темную келью. Для тех людей, которые не сталкивались с монашеством, не понимают его, для них это кажется какой-то тюрьмой, тюрьмой для души человека. Душа постоянно жаждет впечатлений, наслаждений, радости, а человек сознательно закрывает себя в тюрьму этой темной кельи. Но вдруг они видят жизнь в глазах тех людей, которые согласились на эту добровольную тюрьму. И не просто жизнь, они видят в глазах этих людей искру радости. Они видят в глазах этих людей Свет Божественный, Которым они живут. И когда человек встречает такого монаха на своем пути, у него вдруг изменяются стереотипы, представления о монашестве. Он в тюрьме в своей келье, а глаза его светятся радостью. А я хватаюсь за все радости этого мира, но постоянно какой-то замученный, жизни во мне нет, радости во мне нет. Что же это такое? Чем же они от нас отличаются?
Григорий Палама – не просто афонский монах, которого мы знаем по его писаниям о молитве, конкретно об Иисусовой молитве. Но мы знаем его еще исторически по одному спору, в который он вошел. Иногда ложное смирение говорит христианам: «Не вмешивайся никуда, ни с кем не спорь, ничего не делай». И вдруг афонский монах выходит с Афона, чтобы спорить. Оставляет свою келью, чтобы войти в апологию к своему оппоненту. Что им двигало? Он ревновал о Христе и вышел, чтобы Его защищать. Он вышел, чтобы защищать Христа, чтобы защищать опыт афонского монашества,
История была такова. В Византию с Рима приехал грек Варлаам, который получал образование на западе. В католичестве очень сильно поставлена наука, наука интеллектуальная, схоластическая. Этот человек получил очень высокое образование и приехал на свою родину в Византию. В связи с его образованностью он был с почестями принят при императорском дворе. Его слушали, ему уделяли внимание. Это человек, который приехал не только со знаниями, но еще с высоким мнением о себе самом. Ему показалось, что его теоретические интеллектуальные знания позволяют судить и о практике. Он решил побывать на Афоне, чтобы познакомиться с традицией афонского монашества. И афониты в простоте сердца рассказали ему о своей практике Иисусовой молитвы. Они по-детски ему открыли, что с ними происходит. Они ему открыли состояние созерцания на Иисусовой молитве. Состояние созерцания – это уникальное состояние, когда человек выходит из формата этого мира и вдруг шагает в пространство мира Божьего, в параллельный мир. А там все происходит чрезвычайно по-другому. Так, когда апостол Павел был вознесен до третьего неба и вернулся на землю, он говорил: «Я видел, но не могу сказать вам, что я видел, потому что я видел неземное. Я слышал, но не могу вам этого передать, потому что это неземные глаголы».
Так вот, когда афониты рассказали Варлааму о своих состояниях созерцания, он не понял их, потому что сам так никогда не жил, никогда не был в этом состоянии. Но ладно бы просто не понимал, но из своей гордости и надменности начал смеяться над афонитами. Они, мол, сумасшедшие. Это духовная экзальтация. Они вошли в состояние прелести, они разгорячились, и то, что они видят, – это всего лишь миражи. И Григорий Палама, которому достаточно было бы сидеть в своей афонской келье и ни с кем не спорить, чтобы не потерять внутренний мир, выходит к нему навстречу, к этому оппоненту, и говорит: «Нет, безумец, остановись. С кем ты споришь? Ты отучился теории, а стоишь перед практиками, которые знают не по книжкам этот духовный мир, а которые им живут ежедневно, ежечасно, еженощно». Он не просто выходит с Афона в связи с тем, что Варлаам имеет авторитет высоты своего образования, на его сторону склоняется часть людей Византии. Часть людей слышит и преклоняется перед авторитетом Григория Паламы. И даже собирается поместный собор, на котором рассуждают о сути этого спора. Афониты сказали, что в момент созерцания они видят Божество в виде Нетварного Света, в виде Света Преображения. А Варлаам говорит: «Да это простой физический свет». А Палама настаивает: «Нет, это свет Божества». И, слава Богу, Бог через Паламу побеждает. Побеждает этого еретика Варлаама. Но Варлаам успел смутить очень много людей, он не один.
В чем суть этого спора? Это даже спор не о Нетварном Свете, не о том, как видится Бог. Это спор о сути Богопознания. По большому счету, Палама доказал то, что Бог не познается интеллектуально. Интеллект апеллирует пространством физического мира. А Бог тоньше и выше. Интеллект всё время упирается в стену. И, упершись в стену, вместо того, чтобы признать свою ограниченность, он из своей гордости начинает говорить: «Бога нет». Это ты просто уперся, это в твоем состоянии для тебя сейчас Бога нет. Бог – это не интеллектуальная область, это область бытийная. О Боге нельзя рассуждать. Вернее, можно рассуждать, но по этому пути вы Самого Бога не встретите, вы все время будете говорить о Боге, о Боге, о Боге, очень много и сложно. Но Самого Бога вы не встретите. Бог встречается в состоянии молитвы. Это не состояние рассуждения, интеллекта, это состояние чуда. Бог пришел, и всё встало на свои места. И нет вопросов. Вот – я, а вот – Бог. Аминь. А все эти рассуждения только мешают. Вот о чем был спор.
До сих пор часть церковного народа пытается найти Бога через интеллект. Эти люди всю жизнь ходят в церковь, но результат у них нулевой. Знаете, мне однажды одна игуменья, любимая моя знакомая игуменья, ныне уже покойная, сказала, когда мы с ней беседовали о молитве: «Отец Сергий, я 50 лет в монашестве, я 25 лет игуменья. Я знаю, как строить, я знаю, как петь, я знаю церковный устав, я знаю, как управлять монастырем. Но я не знаю, как молиться». Нет, она знала, как читать Псалтирь, как петь на богослужении, она знала, как вычитывать полунощницу. Но вдруг в конце своей жизни она поняла, что молиться и вычитывать – это не одно и то же. Можно читать, читать, до дыр зачитать, допеться до того, что голоса не будет. А Бога нет. Нет Бога. А молитва – это когда Бог. Когда ты и Бог.
Первая неделя поста была посвящена Торжеству Православия. Смотрите, вторую неделю Церковь отдает одному человеку, Григорию Паламе. Церковь акцентирует внимание на том, насколько великие моменты духовные он затронул, растолковал и победил. Его же молитвами, Господи, дай нам не просто ходить, но чтобы с нами что-то произошло. Чтобы мы перестали говорить: «Господи, Господи, Господи» – куда-то в пустоту. Иногда люди заявляют: «Я устал слушать о Христе, покажите мне Самого Христа, мне так хочется с Ним встретиться». И, к сожалению, это произносят даже те люди, которые всю жизнь ходят в церковь. Вот, у нашего любимого Иоанна Кронштадтского это произошло. Он не просто ходил в церковь, он постоянно ходил за ручку со Христом.
Богу Нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь!
Протоиерей Сергий Баранов
12 марта 2023 г.