Перед Херувимской песнею произносятся три молитвы оглашенных. И первая молитва звучит так: «Оглашенные, изыдите! Елицы оглашенные, изыдите!»

В древности было так, что те люди, которые только готовились к таинству святого крещения и еще не были введены в церковь через крещение, они считались оглашенными. Была такая традиция: они стояли в церкви только до Херувимской песни, до вот этого самого таинственного момента святой Литургии, когда уже происходило таинство освящения святых Даров и причащение. И в этот момент людии исходили, как бы констатируя своим исходом, что они еще не окончательно вошли в церковь, а еще только в эту сторону направились, повернулись, но окончательно еще не перешагнули порог церкви. Они только как бы засвидетельствовали свои намерения, но дальше должно что-то произойти.

Сейчас традиции оглашенных нет, нет традиции исхода оглашенных посредине Литургии, и в связи с этим некоторые храмы стали опускать эти ектеньи об оглашенных, как бы не имеющие смысла. Но я думаю, что эти ектеньи несли смысл не только для оглашенных, в них глубокий смысл для нас, которые считают себя верными. Вот мы уже перешагнули, мы уже вступили, и мы уже нечто. Мы уже верные. Но это произошло в большей мере только просто юридически. Да, мы уже засвидетельствованы как верные, многие могут показать свидетельство о крещении, могут привести свидетелей: «Да, я крещеный, я член церкви, я не оглашенный». Но по факту…

Оглашенные – это уже не язычники, но еще и не в полной мере христиане. Но, к сожалению, по факту те, кто гордо несет вот это знамя верных, иногда не соответствуют даже ревности оглашенных, даже искренности состояния оглашенных. На христиан первых веков даже оглашение уже накладывало очень-очень большую ответственность. Вот представьте: ты стоишь половину Литургии, и затем кто-то остается, а ты выходишь. Примерьте на себя, как это примет ваша гордость, как это примет ваш эгоизм. Но тогда они делали это не принудительно, а сознательно, искренне, от всего сердца. Потому что в церковь приходили люди, которые подошли к точке отчаяния в осознании своей греховности, в осознании своего внутреннего поражения. В церковь приходили «мытари», в кавычках я это говорю. В церковь приходили те люди, которые молились, как мытарь: «Боже, милостив буди мне, грешному». Или как та женщина, которая сказала: «Господи, и псы едят крохи, падающие со столов господ». Вот такие люди тогда приходили в церковь – до глубины души осознающие свое недостоинство, свое ничтожество, испорченность своей природы. И если бы даже эту ектенью, может быть, не произносили, они бы сами, может, смиренно, как мытарь, опустив глаза, вышли бы в момент вот этого сугубого прикосновения благодати.

Как говорили ветхозаветные пророки, когда Бог приближался к ним чрезвычайно: «Господи, отойди от меня, я человек грешный, ибо моя греховность не может вынести Твоей святости, я человек грешный». Вот это и была праведность. «Господи, я – ничтожество» – вот это и есть праведность.

У нас часто бывает праведность перевернутая, как у иудеев, законников во время пришествия Христа. Для них праведностью было соблюдение закона. Смог соблюсти закон до мельчайших подробностей – заходи во святая святых с гордо поднятой головой. Для нас, христиан, праведность – это ощущение своего ничтожества и величие Божие. Спасение происходит только благодатью Божией, а не нашим достоинством. К благодати Божией нужно приложить труды, но, сколько бы мы ни приложили, всё будет нам свидетельствовать о том, что этого мало, чрезвычайно мало, потому что результата никак нет. Мы исповедуемся, плачем, каемся, встаем на молитву, разбиваем лоб. Что-то происходит, что-то, но чрезвычайно – никакого изменения. Кардинально – никакого изменения нет. Ну, сегодня немножко лучше, завтра чуть-чуть хуже. И так беспрестанно.

Не нужно удалять ектенью оглашенных. Эта ектенья нынче звучит не для тех, кто готовится, а для нас, которые несут знамя верных. Оглашенные и верные. В древней церкви было разделение: те, кто готовится войти в церковь, и те, кто уже вошел. Но сейчас понимание верных стало относительным. На словах верные, а в делах… даже сказать больше нечего, только опустить глаза и произнести: «Боже, милостив буди мне, грешному». На словах всё красиво, всё правильно, всё ровно. Но дел никаих, ничего нет. И, слава Богу, что не получается. Наконец-то, чтобы уже поняли, что «без Бога ни до порога». Да, не может никто из нас стать верным без Бога. Мы никак не можем отойти от личного подвига: «Господи, подожди, вот я сейчас еще напрягусь и всё случится». Господь стоит в сторонке и улыбается. Иногда улыбается, иногда плачет: «Ну, когда ж ты уже, безумный, придешь к сознанию, что Я тебе нужен, да не сможешь ты сам! «Верный» в кавычках, да не сможешь ты сам! Тебе нужен проводник, Моисей, который поведет тебя за руку». Сам ты можешь только от гордости лопнуть и стать посмешищем окружающих. «Праведник» в кавычках. Вот что ты можешь сам.

Поэтому «оглашенные» мы убирать не будем никогда. Эта ектенья о нас. А верные… я даже не знаю, кто это такие. Мы всего лишь милостью Божию вот здесь стоим. Не потому что мы такие чудесные люди, пожертвовали сном, ехали в мороз на транспорте, пришли сюда: «Здравствуй, Господи, вот я какой красивый пришел». Сюда нужно заходить на цыпочках, как ничтожество, которого всего лишь впустили. Всего лишь впустили и терпят, и терпят бесконечно. Христос и Бог наш терпят нас. А мы всего лишь… даже вот в древности оглашенные были лучше нас, мы хуже них.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Протоиерей Сергий Баранов
22 января 2023 г.