Рубрика: Вопросы

По поводу ваших вопросов: как сохранить себя, как спастись… Ребенка можно много чему учить, но самая лучшая сохранность, когда он держит свою руку в маминой руке. Если христианин постоянно находится в благодати, в молитве, рядом с Богом, — это самая лучшая сохранность. Никакими технологиями нельзя на все 100% подстраховаться. Если Бог не спасет, никто не спасется. Нужно искать, в первую очередь, не внешнего, а внутреннего, и тогда Бог будет вашим путеводителем, проводником, вашим умом, сердцем. Мы иногда сильно отвлекаемся на внешние технологии и забываем главное: нужно жить духовной жизнью, изучать молитву, молиться, и все будет хорошо. Никто ничего сам по себе не может. Все это даже небезопасно. Десять раз сможешь, на одиннадцатый раз споткнешься. Поэтому «аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии». Нужно, чтобы всей нашей жизнью управлял Господь. Нужно быть рядом с Ним. Даже лучше не рядом с Ним, а в Нем.

— Пока ребенок послушный, мама и папа водят его в церковь, причащают. Потом он подрастает и не хочет ходить. Как в этом случае быть?

— Может быть, вы его достали? Так иногда бывает. Я часто вспоминаю мультик о том, как лось хотел спать, а заяц ему то соломки принесет, то еще что-нибудь, а в результате так и не дал прикорнуть. Мы иногда так назойливо пытаемся помочь, что просто достаем человека. Он уже ничего не хочет, ему бы только от нас уйти. Иногда мы слишком рьяно воцерковляем наших детей. Но они подрастают и уже могут отказаться нас слушать. А вообще переходный возраст — это естественное состояние. Не нужно паниковать, нужно проявить еще больше мудрости, терпения, долготерпения. Никогда не нужно укорять детей, иначе они закроются. Когда между нами есть обиды, тогда кончаются отношения. Если дети ведут себя недостойно в храме, значит, это мы их так воспитали. От этого никуда не денешься. Это же наши дети, не с неба же они к нам упали. Если мы будем винить самих себя, нам легче будет простить и понять наших детей. А когда мы ни в коем случае не считаем себя виноватыми, тогда мы начинаем сердиться на детей. А они просто от нас уходят.

— Я не могу делать детям замечания в церкви, ведь я на службе. Но порой сердце переворачивается…

— Выходит, вы на службе не молитесь, а психуете, когда нужно молиться. Как лучше всего воспитывать детей? Пока ребенок маленький, он должен видеть, что мама, уложив его в кроватку, с молитвой совершает поклоны, потом, сидя на краю кроватки, шепчет Иисусову молитву. В первую очередь ребенок должен видеть благие примеры, а не слышать назидательное, а тем более назойливое слово. Я двадцать один год тюрьмами занимаюсь. Казалось бы, хуже заключенных никого нет, но и там есть те, кто исправляется. Я недавно был на Афоне. Там на Каруле живет мой знакомый, бывший заключенный, теперь монах. А до этого он десять лет прожил на Валааме. На все нужно терпение. Можно чего-то добиться, если не терять терпения, не терять веры, запастись любовью. Иногда одно доброе слово может сильнее подействовать, чем десять нравоучений. Не надо сыпать цитатами из святых отцов, из Евангелия. Они детям претят. Ко мне как-то раз пришла одна мама: ее семнадцатилетний сынок собрался уезжать к отцу, в другой город. А там у того уже другая семья. Сын уперся: поеду — и все. Она просит: «Отец Сергий, уговорите его». Как уговорить? Я попросил его съездить со мной по одному делу, и мы о его отъезде вообще не говорили, а всего лишь хорошо и по-доброму общались целый день. И после этого дня добрых отношений я ему как бы вскользь сказал: «Максим, может, не поедешь?» Он говорит: «Не поеду». По-доброму можно многое сделать. И наоборот, когда кончаются добрые отношения, вообще ничего нельзя сделать. Ну и, конечно, не надо злиться и психовать, когда не все получается. Ну, не может в жизни все получаться. Что-то нужно просто терпеть. Терпение — это тоже духовная жизнь. Я бы даже так сказал: терпение — это некая форма молитвы. Нельзя ничего делать, если в вас нет терпения, нет молитвы. И нельзя этим заниматься только теоретически, ничего не получится. Вы ничего не сможете, если у вас нет молитвы. Молитва — это наш дух. Мы все Евангелия знаем, все заповеди знаем, нравственный закон знаем, но ничего не можем. Все говорим: «Я хочу», — и тут же: «Я не могу». Чего в нас нет? Духа нет. А Дух как раз через молитву черпается. Перед Великим постом у нас было собрание епархии. Я — секретарь епархии. Владыка попросил сказать немножко о духовной жизни. Вот я священникам и говорю: «Батюшки, я хотел бы перед Великим постом заронить в вас такую добрую обеспокоенность, немножко нарушить мирное течение вашей жизни. Казалось бы, все у нас нормально, все делаем хорошо, и такая получается нехорошая успокоенность. А я хочу привнести добрую обеспокоенность. Вот мы, священники, соблюдаем нравственный закон, остаемся верными своим матушкам, не делаем аборты, рожаем детей, растим их, приносим деньги в дом, служим службы, делаем добрые социальные дела, посещаем тюрьмы, детские дома, школы. А что из того, что я перечислил, не могут делать язычники или атеисты?» Все! Я мог бы даже не своими словами, а евангельскими словами Господа сказать: «Когда вы исполнили нравственный закон, что особенного вы сделали? То же самое делают и язычники». А что не могут делать язычники, безбожники? Молитвы они не могут делать, и именно молитвы Иисусовой, потому что в других религиях молитву тоже знают. Но Христовой молитвы они не знают. Некоторые говорят, что послушание выше поста и молитвы. Но можно привести в пример японских самураев, которые из послушания кишки себе выпускают и умирают. Что бы мы ни брали в пределах нравственного закона, если это не основано на Иисусовой молитве, все рассыпается. Серафим Саровский говорил, что всякое доброе дело, сделанное не Христа ради, не свято. А я бы сказал: не Христа ради, а во Христе. Потому что для некоторых «Христа ради» — это пустая фраза, ведь они не знают Христа, ради Которого следует все делать. Нужно говорить — во Христе, в Духе Святом. Тот же Серафим Саровский сказал: «Более всего дает благодать молитва; она начало всему, она спутница всего и конец всему». Коммунисты за Родину умирали, за други своя жизнь отдавали, но Царство Небесное не наследовали. Жизнь вечная только во Христе. Христос — жизнь, источник жизни. Одного святителя спросили о том, что будет с католиками, живущими на острове и вообще ничего не знающими о православии? На что он ответил: «Я не знаю, что будет с теми католиками. Бог один знает. Но я знаю, что если я стану католиком, я погибну». Очень опасно понимать православие, христианство только в пределах нравственного закона. Это большая ошибка, ведущая к трагедии. Это даже, я бы сказал, ересь. Без Христа человек не может спастись.

— Только что мы говорили о странном парадоксе, что порой человек не верит самым близким людям, например, родителям. И когда змей обратился к Еве, предлагая сорвать плод, она заколебалась, как бы перестав доверять Богу. Какая-то ущербность в людях прослеживается, потеря веры.

— То есть необходим навык слушать Бога и не слушать посторонние голоса. Это как раз и воспитывается Иисусовой молитвой. Человек не должен допускать ни одного постороннего помысла, целиком держать ум в словах молитвы.

— Батюшка, когда долго молишься, то ни о чем другом уже не думаешь. Но даже в этом случае периодически прорываются помыслы. Даже когда ты читаешь молитву со вниманием, то опять же через какое-то время все равно приходят помыслы.

— В Эссексе, в монастыре Софрония Сахарова, я услышал одну интересную историю. Приехали люди поучиться английскому парковому дизайну. Все записали, законспектировали — уехали. Потом звонят: «Что-то у нас не получается, видимо, что-то мы забыли записать». Им отвечают: «Надо триста лет подряд газон стричь, тогда получится». То же самое и духовной жизни. Жизнь нам для того и дана, чтобы мы посвятили ее наследованию Царствия Божия. Если нарисовать бесконечность в виде линии, наша жизнь будет маленькой точкой. Вот цена нашей жизни, а мы используем ее для каких-то глупостей. Господь говорит: «В каком состоянии человек переступит в вечность, такую вечность и получит». Этому и надо посвятить свою жизнь, а мы посвящаем ее чему угодно. Человек учится в школе, в институте, в аспирантуре, потом работает, некоторые работают на вредном производстве, чтобы раньше выйти на пенсию. Выходят на пенсию — и помирают. И в этом смысл жизни? Стоим мы потом возле гроба, кадим его и говорим: «Суета сует и томление духа». Все рассыпается, все наши ценности земные рассыпаются, потому что они ограничены временем.

— Кто-то скажет: а мне скучно жить без цели. Как в фильме «Кин-дза-дза»: «Как жить в обществе, в котором нет дифференциации штанов?»

— Действительно, без цели скучно. Просто надо иметь благую цель. Очень плохо, когда православие оценивается в том смысле, что мы трудимся ради того, чтобы однажды попасть в рай. Православие всегда трудилось ради «сегодня». Человек берет четки — и на него нисходит благодать. Скажет «Пресвятая Богородица» — и плачет. Заходит в келью, становится перед иконами — и у него начинается Царство Небесное, а не через двадцать или тридцать лет. Если мы будем так понимать православие, это станет самым лучшим, самым приятным обучением. А люди представляют так: надо эту жизнь перестрадать, чтобы потом там что-то наследовать. И вот они, бедные, себя мучают, детей своих мучают. И православие превращается в какую-то страшную, ужасную, тяжелую пытку, когда православные не улыбаются, а хмурые ходят. Но православные же должны улыбаться. Если ты в Царстве Небесном, ты не можешь не улыбаться. Симеон Новый Богослов говорит: «Если вы не стяжали Царство Небесное здесь, то не надейтесь стяжать его и там».

— А как его стяжать, батюшка? Как начинать молиться, когда сердце еще не открыто? Оно открывается эпизодически, а потом почему-то закрывается.

— Так оно у вас и не откроется никогда, если вы не начнете. Нужно начать — и постепенно все придет. Господь очень любит людей усердных, искренних и скромных. Если вы будете стараться так жить, Господь непременно вас посетит. Будет давать и отнимать внимательную молитву. Не нужно пугаться, когда отнимается молитва. В это время мы совершенствуемся в терпении, без которого невозможно спастись. Человек, который не стяжал долготерпения, может по каждому мельчайшему поводу выходить из себя. Его в рай поставь — он и там начнет из-за чего-нибудь психовать, что-нибудь его там будет раздражать. Долготерпение — это и есть самый глубокий духовный атрибут смирения. Смиренный человек внутренне стабилен. Ничто не выводит его из равновесия: ни болезни, ни печали, ни катаклизмы, ни отношения между людьми. Он и молитву не теряет. Но такое смирение приобретается долготерпением. А нетерпеливый человек встает на молитву — и любой сквозняк или шум его от нее отвлекает. Долготерпеливый может очень многое даже в неидеальных условиях, тогда как для нетерпеливого невозможны идеальные условия: его постоянно что-нибудь будет раздражать. Если вы хотите освоить духовную науку, то должны понимать, что искушения — это средство стяжания совершенства. Об этом говорили и апостолы. Искушение дает терпение, терпение дает смирение, смирение дает молитву. Не бойтесь терпеть. Скорби должны быть. Господь же сказал: «Хочешь быть Моим учеником — бери крест и следуй за Мной». То есть, если хочешь наследовать Царство Небесное — пройди через искушения, научись быть долготерпеливым, за все благодарным. Человек, обретший смирение, становится благодарным. Нетерпеливый же человек все время спорит с Богом. Его все не устраивает. А долготерпеливый — каждую минуту говорит: «Слава тебе, Господи». А благодарность — это уже практически состояние Царства Небесного. Благодарный человек уже в раю.

— Слова молитвы уже не хочется произносить вслух. Очень хочется, чтобы сердце говорило, а не уста. Уходишь в себя и хочешь говорить сердцем, а слова мешают, отвлекают. Их можно не произносить?

— Конечно, можно не произносить вслух, а молиться про себя.

— Давайте подводить итоги. То, что уже сказано, — мало услышать, надо еще и усвоить. Мы можем часами получать духовную пищу, но надо еще и исполнять предписанное. Как Господь говорил: «Вы все знаете, но блаженны, когда исполняете». Здесь был дан ответ: надо обрести молитву, потому что без Христа благодати не обрести.

— Слишком много негатива удручает человека, приводит его в пессимистическое состояние, и тогда он ни к чему не способен. Черпайте позитив, побольше слушайте и читайте о святых, о праведниках. Когда один человек в негативе — это трансформаторная будка, когда целый компания — это уже атомная электростанция. Отец Павлин мне рассказал о группе русских афонитов, которые на полном серьезе убеждают всех, что Земля плоская. И это не шутка. Предъявляют доказательства, доводы. И тут другой монах говорит: «Пусть у них будет Земля плоская, лишь бы не спорили». Я отвечаю: «В том-то и проблема. Ладно, если бы они остались при своем, но они сердятся на тех, кто не соглашается с их мнением, заводят никчемные споры». Можно много спорить на любую тему, приводить те или иные доводы, а результат будет отрицательный. Результат должен быть с любовью. Нет любви — нет правды Божьей. Значит, это уже человеческие страсти даже и в духовной плоскости.

— То есть духовная любовь — это радость, мир, долготерпение, кротость, свет…

— Самое главное — мирный дух.

— Но бывают случаи, когда следует возмутиться…

— Мы имеем право говорить, если только говорим спокойно, мирно, с любовью. Если этого нет, лучше промолчать, потому что будет обратный результат. Как-то пришла ко мне одна прихожанка с жалобой на мужа, которую тот не пускает съездить в Дивеево. «Но я все равно поеду, — говорит она, — чего бы мне это ни стоило». Я ее немножко успокоил. Вы, говорю, сегодня скажите мужу: «Я как христианка все поняла. Ты все же муж, глава семьи. Раз ты велишь не ехать, значит, так тому и быть». А через недельку, говорю, когда он будет в хорошем настроении, поцелуйте его и скажите: «Может, я все-таки поеду?»» Через неделю приходит и говорит: «Еду!» Тем более нельзя со спорами, со скандалами, в недобром настроении говорить о духовных вещах. Неужели Богу это приятно?

— А мне нравится такая молитва: «Господи, сделай грешников праведниками, праведников — добрыми!»

— Часто «праведники» бывают такие злые, что их начинают грешники раздражать. Как-то в приходе мне одна бабушка сказала: «У меня такая ревность о Бозе — убить готова!»

— Батюшка, почему бывает так: говоришь с подчиненными уважительно — не понимают, а поговоришь с ними на их языке, жестко, — начинают понимать?

— Нет, не надо употреблять нецензурные выражения. У начальников есть другие средства повлиять на подчиненного: запреты, наказания. Но даже наказывать нужно вежливо, не унижая человека. Это не значит все пустить на самотек, чтобы каждый делал, что хочет. Западный мир к этому как раз и пришел. У них такая трансформированная любовь: пусть каждый творит, что хочет. Но это не любовь, это бардак. Руководитель должен делать замечания, но, не унижая подчиненных, вежливо. Если замечания не действуют, накладывать какие-то запреты. У нас даже в церкви своя юриспруденция есть. Но плохо, когда мы это делаем с ненавистью, со злобой. Тогда все рушится.

— У нас была комиссия. Нас спрашивают: как вы наказываете за непослушание? Да вроде, говорю, такой нужды еще не было.

— Всегда лучше сделать так, чтобы человеку было не обидно, а стыдно. Даже если сейчас он не поймет, но у вас не должно быть ненависти к нему. Потому что там, где гнев, все очень плохо для вас самих. Вы этот гнев домой принесете, на жену, на детей обрушите. Иногда можно и наказать, но при этом молитву не терять, духа не терять, потому что наказал справедливо и без жестокости. И Господь от тебя не отойдет, потому что ты все правильно сделал. Нужно всегда стараться быть в мирном духе, наказывать в мирном духе, руководить. Конечно, порой надо и строгость проявить, но без ненависти. Этому нельзя научиться. Можно научиться молитве, а молитва сама выстроит ваш внутренний мир. На Пасху из храма выйдешь и вдруг увидишь человека, с которым был в ссоре. А у тебя такое внутреннее состояние, что ты готов с ним примириться и все ему простить. Дух — это реальность, энергия Божества, и ее можно стяжать и копить.

Почему мощи святых не тлеют, источают благодать, миро, благоухание? Потому что они всю жизнь аккумулировали в себе энергию Божества, а теперь отдают ее. Казалось бы, мертвое тело — откуда в нем благодать? А он всю жизнь занимался молитвой, и его дух питался Духом Божьим, и тело в этом участвовало, находясь в состоянии обожения. Поэтому тело святого после смерти лежит не трупом, из которого исходит трупный яд и смрад. Даже место, где подвизался святой, его келья и предметы его быта источают эту благодать. Неслучайно у нас есть такое понятие, как святые места. Что это такое? Это места сугубой благодати. Часто мы все перекладываем на Бога: Бог добрый, Он нас спасет. Но ты прожил семьдесят лет — и все семьдесят лет Он висел за тебя на Кресте, каждый день. А ты ничего не делал: дескать, висит Он там — пусть еще повисит. А как ты потом к Нему туда придешь и посмотришь Ему в глаза? Нужно подвизаться, чтобы потом от стыда не сгореть. То есть к Его кресту нужно прикладывать свое усердие, свой маленький крест и тем самым помогать Ему, хоть немножко поддержать Его крест. Он же ради нас висит, не ради Себя. Иногда приходят и спрашивают, как у Бога попросить о квартире, о детях, о работе. К какой иконе подойти? Я говорю: «Идите к распятию. Смотрите, как у Него кровь из рук, из ног течет, — и просите». Нужно понимать, что жизнь нам дана для крестоношения: вместе со Христом понести крест и войти с этим крестом в рай. А не для того, чтобы здесь веселиться, а потом надеяться на рай. Как Господь евангельскому богачу сказал? «Ты там веселился, а Лазарь страдал, зато здесь веселится». В духовной жизни очень нужна аскеза, нужно понуждение, терпение — без этого ничего не будет. А с этим ты уже здесь, в земной жизни, начинаешь получать подарки от Бога, уже здесь начинаешь получать утешение.

— Причем это нечаянная радость, а не потому, что я сейчас что-то сделал для Бога, и Он меня за это должен наградить.

— Когда отношения со Христом у тебя состоялись, тогда ты начинаешь любить Его совершенно бескорыстно. Даст Он тебе что-то или не даст, ты Его все равно любишь. Даже если Он посылает тебе скорби, любишь, потому что ты пленник этой любви. Иногда бывает так и в земной жизни: мужчина настолько любит женщину, что готов даже уступить ее другому, лишь бы она была счастлива. Вот это действительно настоящая любовь. Так и со Христом. Тогда вы никогда не будете отчаиваться: есть молитва сегодня, нет молитвы — ты все равно Его любишь и говоришь: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Одно это уже тебя утешает. То, что Он существует, тебя утешает. Христос куда выше всех наших земных отношений. Христос — это самое светлое, самое чистое, что у нас есть. Святые едва произносили «Иисусе сладчайший», как начинали плакать, потому что это умиляло их сердца.

12 марта 2017 года

— Дорогой батюшка, мне 20 лет, и пока, по Божьей милости, со мной ничего особенно плохого не происходило. Неужели только через испытания и страдания можно познать Бога?

— Я приведу слова Христа из Евангелия: «Хочешь быть Моим учеником — бери крест». С одной стороны, Господь предлагает Царство Небесное, где будет радость и счастье, а с другой стороны, вручает крест. Противоречия здесь нет. Когда человек потерял рай, для него отчасти наступил ад. Почему человек, созданный для любви, был изгнан из рая? Главное качество любви — жертвенность. Если человек готов ради любимого умереть, значит, он любит. Если не готов умереть, значит, это что-то другое. Жертвенность для любящего не тягостна, а сладка. Человек готов сознательно страдать, чтобы угодить любимому, и даже радоваться своему страданию. Ведь даже подарки приятнее дарить, чем получать. Итак, смысл человеческого счастья заключается в любви. Но люди совершили действия, прямо противоположные любви, впустив в свое сердце эгоизм. Любовь, повторяю, — это готовность умереть за любимого, а эгоизм — это готовность его убить ради себя. Это и была причина потери рая, именно из-за эгоизма мы все на земле и страдаем. Не Бог наказывает нас, а мы сами к этому пришли. Нелюбящий человек не может быть счастлив, у него постоянно будет нехорошо на сердце. Если мы потеряли любовь из-за собственного эгоизма, то и вернуть любовь можно, только перейдя в состояние, противоположное эгоизму. Этот путь показал нам Сам Господь Иисус Христос, когда ни в чем не виновный воплотился в наше человеческое тело и поднял его на крест. По нашей земной логике это было и неразумно, и несправедливо. Но вернуть в наши сердца любовь можно было только так. Чтобы убить наш эгоизм, нужны были очень большие усилия. Нужна была великая наука, которой овладели святые отцы. Они, во-первых, были научены Самим Христом, а во-вторых, в процессе своей духовной жизни сами нашли средства для умерщвления эгоизма и обретения любви: постоянное утеснение себя, когда ты ради Христа делаешь не то, что хочешь, а то, что нужно. Это очень тяжело, но это единственный путь к любви. Святые отцы в аскезе брали на себя очень сугубые подвиги, на которые мы практически не способны. Но есть другой путь: просто покориться судьбе, Промыслу Божьему, посылающему нам болезни, недоразумения, обиды и оскорбления. Мы должны их преодолеть и в силу этого стать счастливыми. Бог заповедует не просто быть порядочными, но стать святыми. Порядочность предполагает любить друзей, но не врагов, предлагая быть благородными по отношению к ним, терпеть их, а вот любить врагов — это выше сил порядочного человека. Но если мы не сможем этого сделать, то не будем счастливы на земле, ведь один-единственный враг может разрушить все наше счастье, даже если у вас будет сто друзей. Согласитесь, что любая ссора лишает нас счастья, правы мы или неправы. Любая размолвка причиняет боль нашему сердцу, мы не можем спать, теряем радость, теряем настроение, перестаем улыбаться. Поэтому Господь и говорит: «Если хочешь в рай — бери крест и следуй за Мной».

— Каким вы видите завтрашний день в отношениях между Грузией и Россией?

— В первый раз я приехал в Грузию в 2008 году, за три месяца до войны. Предвестия грядущих событий уже витали в воздухе. Мы в России это остро чувствовали, в своей иконописной мастерской сделали большую икону Георгия Победоносца и написали на ней по-русски и по-грузински: «Любите друг друга». Эту очень большую и тяжелую икону, находящуюся сейчас в зугдидском кафедральном соборе, мы привезли в Грузию, и в ту поездку подружились с очень многими людьми. Через три месяца началась война. Тогда некоторые люди в России мне с иронией говорили: «Что толку было ездить в Грузию? Все равно случилась война. Зря ты ездил». — «Нет, — говорю, — не зря. Потому что через три часа после начала войны мне позвонила грузинская игуменья Варвара и сказала: «Несмотря ни на что, люблю и уважаю»». Через полгода я был в грузинской церкви Москвы. Мы сидели за столом, но после конфликта между нашими странами все-таки была какая-то натянутость в отношениях. Впрочем, большинство грузин относилось к нам, русским гостям, очень доброжелательно. Но там был один грузин, имевший серьезный вес в общине, и эта ситуация его немножко раздражала: надо бы держать русских на расстоянии, а грузины к нам обращались с большой любовью. Наконец, он не выдержал и сказал: «Грузины, до каких пор вы будете такими наивными!» Тогда я вспомнил поговорку: если ты встретил наивного человека, значит, он – грузин. Мне очень хотелось сказать этому человеку, чтобы он больше не нервничал: «То, чего вы стесняетесь в своем «грузинстве», — это самое драгоценное, что в вас есть. Вы думаете, что наивность — это недостаток или порок? Наивность в христианском понимании — это самое драгоценное, что может быть в человеке, потому что именно на наивное детское сердце лучше всего ложится Евангелие». И когда меня спрашивают в России о характере и поведении грузин, я всегда говорю: «Они как дети». Если бы я был не христианин, а, скажем, иудей, может быть, это меня унижало бы. Но, как христианин, я понимаю, что это самое бесценное сокровище. В каждом народе, особенно христианском, есть что-то хорошее. Почему я постоянно езжу в Грузию? Потому что мне очень нравится ваша простота, ваше детское сердце. Не стыдитесь этого и ни в коем случае не меняйтесь. Господь сказал в Евангелии: «Если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное». Вы очень похожи на ваши наивные иконы. Я — русский, очень люблю Россию, у меня русский менталитет, но это не мешает мне всем сердцем войти в вашу культуру и полюбить вас. По большому счету, каждый христианин должен вмещать культуру любого народа. Святой преподобный Силуан Афонский писал: «Для меня нет национальности, нет плохого человека. Для меня есть люди, познавшие Бога и не познавшие Бога. Познавшие Бога добры, прекрасны, красивы. Но как я могу осуждать не познавших Бога? Я могу только сочувствовать им, переживать за них».

Я вам со стороны хочу дать один совет духовного свойства. Грузины — очень сердечный, душевный народ, а в Иисусовой молитве надо чуть-чуть ограничивать душевность, чтобы перейти в духовное состояние. Для него нужна сосредоточенность, а эмоциональность этому может мешать. Честно говоря, я сам иногда не могу сдержать свою душевность, если мне хочется кого-то обнять.

14 сентября 2015 года