— Дорогой батюшка, мне 20 лет, и пока, по Божьей милости, со мной ничего особенно плохого не происходило. Неужели только через испытания и страдания можно познать Бога?

— Я приведу слова Христа из Евангелия: «Хочешь быть Моим учеником — бери крест». С одной стороны, Господь предлагает Царство Небесное, где будет радость и счастье, а с другой стороны, вручает крест. Противоречия здесь нет. Когда человек потерял рай, для него отчасти наступил ад. Почему человек, созданный для любви, был изгнан из рая? Главное качество любви — жертвенность. Если человек готов ради любимого умереть, значит, он любит. Если не готов умереть, значит, это что-то другое. Жертвенность для любящего не тягостна, а сладка. Человек готов сознательно страдать, чтобы угодить любимому, и даже радоваться своему страданию. Ведь даже подарки приятнее дарить, чем получать. Итак, смысл человеческого счастья заключается в любви. Но люди совершили действия, прямо противоположные любви, впустив в свое сердце эгоизм. Любовь, повторяю, — это готовность умереть за любимого, а эгоизм — это готовность его убить ради себя. Это и была причина потери рая, именно из-за эгоизма мы все на земле и страдаем. Не Бог наказывает нас, а мы сами к этому пришли. Нелюбящий человек не может быть счастлив, у него постоянно будет нехорошо на сердце. Если мы потеряли любовь из-за собственного эгоизма, то и вернуть любовь можно, только перейдя в состояние, противоположное эгоизму. Этот путь показал нам Сам Господь Иисус Христос, когда ни в чем не виновный воплотился в наше человеческое тело и поднял его на крест. По нашей земной логике это было и неразумно, и несправедливо. Но вернуть в наши сердца любовь можно было только так. Чтобы убить наш эгоизм, нужны были очень большие усилия. Нужна была великая наука, которой овладели святые отцы. Они, во-первых, были научены Самим Христом, а во-вторых, в процессе своей духовной жизни сами нашли средства для умерщвления эгоизма и обретения любви: постоянное утеснение себя, когда ты ради Христа делаешь не то, что хочешь, а то, что нужно. Это очень тяжело, но это единственный путь к любви. Святые отцы в аскезе брали на себя очень сугубые подвиги, на которые мы практически не способны. Но есть другой путь: просто покориться судьбе, Промыслу Божьему, посылающему нам болезни, недоразумения, обиды и оскорбления. Мы должны их преодолеть и в силу этого стать счастливыми. Бог заповедует не просто быть порядочными, но стать святыми. Порядочность предполагает любить друзей, но не врагов, предлагая быть благородными по отношению к ним, терпеть их, а вот любить врагов — это выше сил порядочного человека. Но если мы не сможем этого сделать, то не будем счастливы на земле, ведь один-единственный враг может разрушить все наше счастье, даже если у вас будет сто друзей. Согласитесь, что любая ссора лишает нас счастья, правы мы или неправы. Любая размолвка причиняет боль нашему сердцу, мы не можем спать, теряем радость, теряем настроение, перестаем улыбаться. Поэтому Господь и говорит: «Если хочешь в рай — бери крест и следуй за Мной».

— Каким вы видите завтрашний день в отношениях между Грузией и Россией?

— В первый раз я приехал в Грузию в 2008 году, за три месяца до войны. Предвестия грядущих событий уже витали в воздухе. Мы в России это остро чувствовали, в своей иконописной мастерской сделали большую икону Георгия Победоносца и написали на ней по-русски и по-грузински: «Любите друг друга». Эту очень большую и тяжелую икону, находящуюся сейчас в зугдидском кафедральном соборе, мы привезли в Грузию, и в ту поездку подружились с очень многими людьми. Через три месяца началась война. Тогда некоторые люди в России мне с иронией говорили: «Что толку было ездить в Грузию? Все равно случилась война. Зря ты ездил». — «Нет, — говорю, — не зря. Потому что через три часа после начала войны мне позвонила грузинская игуменья Варвара и сказала: «Несмотря ни на что, люблю и уважаю»». Через полгода я был в грузинской церкви Москвы. Мы сидели за столом, но после конфликта между нашими странами все-таки была какая-то натянутость в отношениях. Впрочем, большинство грузин относилось к нам, русским гостям, очень доброжелательно. Но там был один грузин, имевший серьезный вес в общине, и эта ситуация его немножко раздражала: надо бы держать русских на расстоянии, а грузины к нам обращались с большой любовью. Наконец, он не выдержал и сказал: «Грузины, до каких пор вы будете такими наивными!» Тогда я вспомнил поговорку: если ты встретил наивного человека, значит, он – грузин. Мне очень хотелось сказать этому человеку, чтобы он больше не нервничал: «То, чего вы стесняетесь в своем «грузинстве», — это самое драгоценное, что в вас есть. Вы думаете, что наивность — это недостаток или порок? Наивность в христианском понимании — это самое драгоценное, что может быть в человеке, потому что именно на наивное детское сердце лучше всего ложится Евангелие». И когда меня спрашивают в России о характере и поведении грузин, я всегда говорю: «Они как дети». Если бы я был не христианин, а, скажем, иудей, может быть, это меня унижало бы. Но, как христианин, я понимаю, что это самое бесценное сокровище. В каждом народе, особенно христианском, есть что-то хорошее. Почему я постоянно езжу в Грузию? Потому что мне очень нравится ваша простота, ваше детское сердце. Не стыдитесь этого и ни в коем случае не меняйтесь. Господь сказал в Евангелии: «Если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное». Вы очень похожи на ваши наивные иконы. Я — русский, очень люблю Россию, у меня русский менталитет, но это не мешает мне всем сердцем войти в вашу культуру и полюбить вас. По большому счету, каждый христианин должен вмещать культуру любого народа. Святой преподобный Силуан Афонский писал: «Для меня нет национальности, нет плохого человека. Для меня есть люди, познавшие Бога и не познавшие Бога. Познавшие Бога добры, прекрасны, красивы. Но как я могу осуждать не познавших Бога? Я могу только сочувствовать им, переживать за них».

Я вам со стороны хочу дать один совет духовного свойства. Грузины — очень сердечный, душевный народ, а в Иисусовой молитве надо чуть-чуть ограничивать душевность, чтобы перейти в духовное состояние. Для него нужна сосредоточенность, а эмоциональность этому может мешать. Честно говоря, я сам иногда не могу сдержать свою душевность, если мне хочется кого-то обнять.

14 сентября 2015 года