Архиепископ Никифор (Феотокис). О памяти смертной

Слово огласительное к монахине на день, в который она облеклась в ангельский образ

 

«Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю»
(Мф. 16, 25)

Отец твой и матерь твоя оставили тебя: взошли они в Вечное Отечество свое насладиться неизреченною Бога Всевышнего славою. Таковую надежду мы имеем, понеже скончали они жизнь свою благочестно и православно, понеже в покаянии и исповедании восприял их Господь. А тебя, оставленную родителями, Господь приял под кров свой и дал тебе совет благий и святый:«отец мой и мати моя остависта мя, Господь же восприят мя» (Пс. 26, 10). Поистине тебе более других потребно часто припевать сие купно с Давидом. Твой отец и матерь твоя тебя оставили, но Господь приял тебя на Свои руки и просветил Своею благодатию, да избежишь мира, удалишься от дома отца твоего, презришь суету, внидешь в священное сие убежище, облечешься в ангельский образ и изберешь иноческую жизнь. Жизнь сия поистине есть вся небесная и духовная. Оттуда, где мир, она убегает, понеже жительствует там, где нет мудрования мира; там, где покой телесный умерщвляется, ибо она живет в изнурениях тела; там, где плоть умирает, ибо она совершенно есть дух.

Две жизни человеческие: духовная жизнь и жизнь плотская. Житие духовное есть истребление жития телесного. А жизнь телесная есть смерть духовной жизни. Одна умерщвлением другой живет. Жительствует духовная – умирает телесная. Живет телесная – умерщвляется духовная. «Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю» (Мф. 16, 25; Мк. 8, 35). Плоть и дух суть две вещи весьма супротивные, хотя столь тесно сопряжены. Смерть плоти столь животворит душу нашу, что одна память смертная заставляет душу идти путем добродетели и искать всемерно спасения своего. Память о смерти умерщвляет все силы телесные и оживотворяет стремление к добродетели. Иноческая жизнь есть вся духовная.

Поистине инок, когда помнит о смерти, живет той жизнью, которую решился проходить. Дева богопросвещенная! Я вижу, что тебе одна лишь вещь потребна: чтобы совершила ты путь, на коем Бог тебя поставил. Подобает совершенно забыть жизнь и иметь всегда смерть пред очами твоими. Сие дело не трудное, однако требует многих подвигов, но при всем том не позволит уму твоему возвратиться к суете, утвердит сердце твое в добродетельной жизни, заставит тебя обращаться богоугодно в монашеском житии. Ибо память смертная есть жизнь души, как теперь хочу я то изложить.

Ежели мы не понимаем совершенно качества вещи, то не можем подлинно или сколько надлежит ее почитать или же презирать ее сколько должно. И оттого случается нам иметь столь великую любовь к мирской жизни, столь великое снисхождение к себе самим. Многие суть зеркала, в коих зрим отражение лица нашего. Мы видим лицо свое в воде, видим его в ясных и гладких металлах, видим в некоторых глиняных и стеклянных сосудах. Зеркалом, наконец, для лица нашего бывает всякое ясное, гладкое и ровное тело. Хрустальное зеркало пред всеми оными имеет преимущество. В прочих зеркалах видим только образ лица нашего, но не различаем черт. А в хрустальном зеркале видим ясно не только образ, но и черты, цвет, меру и все расположение лица нашего.

Многие суть духовные зеркала, в коих можем видеть самих себя. Непостоянство богатства есть зеркало, в коем усматриваем, что всякое земное счастье непрочно. Но это не есть мы сами, а некоторый образ нас самих. Изменчивость, которой подлежат почести и достоинства, есть зеркало, в коем усматриваем, что слава мирская непостоянна, но это не есть мы сами, а образ нас самих. Болезнь и старость суть два зеркала, в коих усматриваем, что переменяется природа наша и увядает, яко цвет, но сие не есть мы сами. Во всякой, наконец, вещи мирской мы можем самих себя видеть, но видим не что иное, как только тень самих себя.

Смерть есть лучшее из духовных зеркал, кои можем употреблять. В зеркале смерти мы ясно видим не только то, что около нас, но и бытие и состояние собственно нас самих. Тут мы узнаем, что все благополучия наши суть яко роса, которую теперь видим перед собою, но которая мало-помалу после того исчезает из виду; что красота лица нашего и сила телесная суть яко трава, которая теперь зеленеет в полях, а потом видишь ее иссохшею; что вся наша жизнь – яко сон, который ты в ночи видел, но тотчас его забываешь. В зеркале смерти видим, наконец, что все сие тело не что иное есть, как малая персть. Для сего и имеет столь великую силу память смертная. Она яснее всякой другой вещи представляет нам, что суть вещи мира, что есть жизнь наша, что есть все состояние наше. И как скоро узрим там, что все вещи суетны, что жизнь наша и мы сами – малый прах, то презираем тотчас сию телесную жизнь и все наше рачение посвящаем духовной жизни.

Древние подвижники хорошо понимали, что размышление о смерти есть пища, дающая жизнь душе человеческой. Посему размышления эти были упражнением их день и ночь. Великий Феодосий, общежития начальник, дабы случайно не вышла когда-либо из мысли память смертная, ископал себе гроб, часто ходил и смотрел на него, долго стоял над ним и от сего получал такое усердие к делам своего звания, что никто не мог с ним сравниться. Память о смерти совершенно умерщвляла тело его, возбуждала в его духе Божественную любовь, заставляла его совершать многие подвиги, поощряла его украшать душу свою великими добродетелями.

Поистине велика сила, которую имеет над нами смерть. Бог, яко Всемогущий, может присутствием Своим и ум наш просветить на добродетель, и сердце утвердить на дела благие. Смерть же не всемогуща, и потому память о ней не может преподать душе силу и нам благодать. Однако чувство присутствия Божия и память смертная суть две вещи равносильные. Сие кажется невероятно и весьма дивно, но при всем том справедливо и истинно. Какое действие имеет на человека присутствие Божие, такое же оказывает и память смертная.

Многократно Бог беседовал с Авраамом: являлся ему, когда повелевал ему изыти из отечества своего и оставить сродников своих (Быт. 12,1); явился пред ним у дуба Мамврийского и обещал ему сына и наследника (Быт. 18, 1–10); долго беседовал с ним, когда вознамерился разорить Содом (Быт. 18, 20–32); еще раз явился ему, когда повелел принести в жертву, как овча, сына Исаака на высокой горе (Быт. 22, 1–2). Все явления и беседы Божии с Авраамом были прежде, нежели Авраам стяжал гроб свой; как скоро уготовал он гроб свой в Хевроне (Быт. 23), с того времени Бог прекратил собеседование с ним и не являлся уже к нему. Хотя в старости своей Авраам имел большую нужду видеть Бога, дабы подкрепить бессилие и слабость свою и усилить попечение о душе своей, но Бог больше не имел с ним видимого общения. Гроб был тому причиною. Прежде, нежели стяжал гроб свой Авраам, смерть не была глубоко написана в памяти его, потому опасно было, чтоб не погасло усердие его и не уменьшилась любовь его к Богу. Для того от времени до времени разговаривал Бог с ним, чтоб видела и просвещалась душа его. По стяжании же гроба своего, Авраам запечатлел в уме час смерти своей. Память же смертная пробуждала душу его и делала его усердным ко всякому доброму делу. Что вызывал Бог Своим присутствием в Аврааме, то самое исполняла и смерть напоминанием о себе. Бог придавал Аврааму присутствием Своим ревность и стремление к добрым делам – и смерть памятью о себе влагала в сердце Аврааму теплоту и любовь к духовным подвигам. Духовным житием жил Авраам, доколе видел Бога, – святую жизнь проходил и тогда, как стал вспоминать о смерти. Украшал душу свою Авраам верою, любовью и всякими другими добродетелями, доколе зрел лице Божие. Со страхом Божиим, с надеждою блаженства и с другими благими деяниями оканчивал Авраам прочее время живота своего с того времени, когда начал помнить о часе смерти своей.

О смерть, благодетельница наша! Нам не подобало бы называть тебя смертью, поскольку одно воспоминание о тебе дарует жизнь душе нашей. Поистине блажен тот, кто всегда имеет смерть пред очами своими! Он подлинно есть «древо насажденое при исходищих вод» (Пс. 1, 3), как говорит Давид. Напаяет сердце его память смертная водами усердия. Посему он во всякое время дает духовные плоды: никогда не охладевает теплота души его, поощряется всегда на духовные подвиги, никогда не отпадает от жизни духовной.

Наши духовные прародители не жили в Раю плотской жизнью, но жизнь их была духовная, небесная. Свободны они были от страстей плотских, преданы славословию Божию. Молитва была делом их, богослужение было их упражнением. Бог бесконечный, мудростию и разумом пресовершенный, дабы сотворить их твердыми, непоколебимыми в духовном состоянии, избрал способ как нельзя более подходящий – вообразил в уме их напоминание о смерти. «В оньже аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2, 17). «Сие, – говорит им Бог, – имейте напечатленно в уме вашем, что, как скоро прострете руки ваши к плоду, умрете. Смерть да будет всегда пред глазами вашими!» Сие благоугодно было Богу потому, что могло предостерегать их от падения и содержать в безгрешном жительстве. Диавол, слышав, каким оружием вооружил Бог душу их, понимал, что невозможно их победить, доколе хранят память о смерти; для того он предпринял истребить смерть из памяти их, поскольку уверен был, что потом вскоре отпадут они от чудной оной жизни.

Подходит затем к Еве, слабейшей стороне, и говорит: «Почто воздерживаешься от вкушения оного плода? Отведай его и увидишь, как он сладок, как утешит душу твою!» Ева, имея в уме своем смерть, тотчас противостала ему. «Бог, – говорит она ему, – сказал, что умрем, не только если вкусим, но если и прикоснемся к плоду сему, вкусить который ты склоняешь меня». «От древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2, 17). «А что такое смерть? – ответствовал ей змий. – Где ты когда смерть видела? Невозможно вам умереть: «не смертию умрете» (Быт. 3, 4). Бог вас сотворил для жизни: значит, не умрете. «Не смертию умрете». Бог даровал вам жизнь, и нельзя ее погубить. «Не смертию умрете». Бог создал вас, да имеете жизнь и бытие, и нельзя их восхитити Ему. «Не смертию умрете». Поверила Ева, что не умрет, что смерть не для нее. Итак истребил диавол мысль о смерти из ума их, изобразил понятие о жизни так, что Ева уверяла и Адама, что нет для них смерти, – в чем и преуспела. Простерла потом вскоре руки ко древу, сорвала плод, вкусила и подала мужу своему.

Итак, доколе первозданные смерть имели в уме своем – были безгрешны, а как удалилась от них память смертная – сотворились грешниками. Доколе о смерти помнили – были послушны повелению Божию, как скоро забыли о смерти – соделались презрителями Господней заповеди. Доколе поучались в смерти – были мертвы пожелания телесные, было живо действие духа их, а как только оставили поучение смерти – умертвилось желание духа, оживилась похоть телесная. Потеряли они память о смерти – и тотчас обнажились от добродетели, лишились нетления, оставили жизнь по Бозе, начали жить жизнью телесной. Имели память смертную – и были украшены всеми добродетелями, имели красоту бессмертия, провождали жизнь бесстрастную и небесную. Толикую силу имеет смерть! Так воспоминание о смерти действует на души человеков!

О, блажен я, когда имею смерть пред глазами моими! Математики делают особые зеркала, кои называют военными, поскольку усматривают в них движения войск. В чудном зерцале смерти гораздо яснее вижу я, каково состояние всего мира. Открываю гробы, чтобы видеть, кто есть богатый и кто убогий, кто царь, кто воин, – все нахожу равным, нет никакого различия. Ищу лицо, которое блистало красотою, – голый вижу череп без кожи, без тела, сухие челюсти, другим подобные. Ищу сильного, чтобы видеть силу его, – вижу неподвижные кости, лишенные сил своих. Ищу богатого, который одевался златоткаными одеждами, – не нахожу ничего, ничего здесь не различаю. Обращаясь туда и сюда, ничего не вижу, кроме персти, нет никакого различия между одним телом и другим: гниль, черви, кости – вот дивные вещи мира! Вот тело тленное, которому хочет всякий ласкательствовать! Такое умозрение умерщвляет силы телесные, воскрешает души нашей желания. Таково свойство памяти смертной! Память о смерти тело умерщвляет, но животворит дух.

Сестра моя возлюбленная! Коль избрала ты благую часть, яко мудрая Мария, и вознамерилась жить жизнью духовной и богоугодной, напечатлей в уме твоем мысль о смерти твоей: имей в уме твоем всегда, что скоро придет час смерти твоей, в которой врачи не исцеляют, врачевства не пользуют, оставляют друзья и сродники, ибо никакой помощи подать не могут, – час, в который придет страшная смерть и лютая, яко лев. Придут Ангелы – хранители души твоей, но придут и демоны – враги и наветники спасения твоего. Ангелы кротко и мирно примут душу, демоны немилостиво ищут ее похитить. Когда демоны увидят, что жизнь твоя была плотская, несообразная твоему обету, как дикие звери, устремятся ее восхитить. Ангелы отступят с прискорбием, поскольку останутся побежденными. Но если жизнь твоя будет добродетельная и духовная, как ты обещала Создателю твоему, то отбегут далече демоны, будучи посрамлены, удалятся в подземные места. Ангелы светлые с великой радостью возьмут дух твой, дабы представить пред Господом. Таковые душеспасительные размышления имей всегда в уме твоем.

Память смертная – крепкий страж добродетели; небесная души нашей пища; свет, просвещающий ее; вино, которое веселит ее; хлеб, который оживляет ее. Бог две книги вручил человеку: Книгу Жизни и Книгу Смерти. Кто упражняется в Книге Жизни, тот изучает уроки смерти; кто читает Книгу Смерти, тот учит уроки жизни. Кто смотрит в Книгу Жизни, тот записан будет в Книге Смерти, и кто поучается в Книге Смерти, того напишет Бог в Книге Жизни. Поучайся же в смерти всегда, да живет вечно душа твоя. Аминь.

Архиепископ Никифор (Феотокис). О внутреннем делании

Слово огласительное к монахине на день, в который она облеклась в ангельский образ

 

«Даждь ми, сыне, твое сердце» (Притч. 23, 26)

Зрелище небесное и прерадостное сегодня увидели очи наши. Дева, младая по возрасту, нежная по сложению, благоприобыкшая по воспитанию, отвратила лице свое от всех сует человеческих, отреклась всякого покоя тела своего и весь мир, яко умет1, презрела, да приобрящет Создателя своего. Видите ли ее? Почти обнаженна вошла она в сей святый храм – да чрез сие покажет, что совлеклась она всякого суетного мирского пожелания. Власы главы своей постригла во имя Господа Бога своего – да познаем, что из любви к Нему искоренила все душевредные похотения свои. Крепчайшими оружиями вооружилась против оного врага, который может наветовать2 намерению ее. Возложила одежду на тело свое – да избежит стрел его, яко голубица. Шлемом главу свою покрыла – да будет мудра, яко змия, и внимательна к ежедневным нападениям его. Препоясала чресла своя – да не возможет никак подвигнуть ее пожеланием плоти. Обула ноги свои в сандалии – да не возможет враг совратить ее с пути добродетели. Вся оделась в мантию – да покажет, как она всю себя умертвила, чтобы жить купно со Иисусом Христом. Взяла державное оружие Креста – да потребит всю силу врага и все искушения его. Как мудрая дева держит теперь она возженную свещу в руках своих, да видят их человеки и прославят Бога.

Честная дева! Блаженна твоя мысль, чудно твое предприятие! Возвеселила ты души наши ответами, даваемыми тобою, и обещаниями, Богу сделанными. Ты ищешь Христа, хочешь быть Его невестой: для того ты удалилась от сродников, отлучилась от дома родителей твоих, оставила весь мир и заключила себя в сей священной обители. Иисуса Христа ты ищешь, не трудно твое искание: одной вещи хочет Он от тебя, и ежели ты ее подаришь Ему, то Он готов обручить Себе тебя и обнять тебя. Вещь сия не трудная, которую Он требует от тебя, не нужны здесь поты и труды, Он требует сердца твоего: «даждь ми, сыне, твое сердце» (Притч. 23, 26). Но сердца не телесного; понеже Бог не земля, не персть, Он требует сердца души твоей, то есть ума твоего, ибо Бог есть Дух. «Даждь ми, сыне, твое сердце.» Ежели ты посвятишь Ему ум твой, Он придет тотчас и соединится с душою твоею. О сем хочу изложить тебе, ибо это цель иноческой жизни, которую ты решилась проходить.

Для чего иноки бегут от мира и удаляются от обществ? Для чего скрываются в пустыне и заключаются в монастырях? Ежедневно постятся, ежедневно бодрствуют, ежечасно преклоняют колена свои? Молитва – дело их, послушание – упражнение их, смирение – рачение3 их. Любовию украшаются, чтением питаются, слезами напояются. Удручение4 есть ежедневный их урок, но какой конец их? Какая цель их? Высокая цель и славная, чудный конец и превожделенный: вместе с апостолом Павлом хотят, да не живут более они, но да живет в них Христос. «Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Хотят всегда в соединении со Иисусом Христом благополучествовать. И сия есть цель их.

Но посмотрите, что многократно случается. Некоторые из монашествующих посвящают Богу все поты телесные и труды свои, ум же свой оставляют в суете и пристрастии к миру. Они думают, что живут монашеской жизнью, но обманываются, бедные. Христос в душу их не приходит. Бог есть Дух и хочет, чтобы духом Ему кланялись, кои хотят стяжать Его. «Дух есть Бог; и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися» (Ин. 4, 24). Кто не посвятит Ему ум свой, никак невозможно, чтобы с Ним соединился. Лишь возносящие дух свой к Богу приносят жертву истинную:«жертва Богу дух сокрушен» (Пс. 50, 19). Когда увидит Он таковую жертву, бывает тотчас Женихом души того, который Ему ее приносит. Приносит жертву Богу Авель, приносит жертву и Каин; дары Авелевы принял Бог, призрели очи Божии на Авеля: «и призре Бог на Авеля и на дары его» (Быт. 4, 4). Но никакого внимания не оказал Бог на жертву Каинову, отвратил лице Свое от суетного дыма жертвы его, не восхотел совсем видеть Каина: «на Каина же и на жертвы его не внят» (Быт. 4, 5). А почему? Они были братья, и оба с благоговением жертву свою приносили Богу. Каин приносил Богу плоды земные: «принесе Каин от плодов земли жертву Богу» (Быт. 4, 3). Авель приносил Ему первородных овец своих: «и Авель принесе и той от первородных овец своих» (Быт. 4, 4). Один Ему приносил вещи мертвые, плоды земные, другой приносил Ему живые вещи, первородных овец. Каин посвящал Ему вещи бездушные, Авель жертвоприносил Ему вещи одушевленные. Жертвою было и то и другое, но Авель, когда хотел принести жертву, избрал вещи лучшие из всех, какие имел. Каин же принес Богу худшее из всего, что у него было.

Итак, тот инок, который ничего не делает, как только бодрствует и постится, приносит Богу вещи мертвые, плоды земные и телесные. Посвящающий же ум свой Богу приносит Ему дары живые, жертву одушевленную и невещественную. Инок, который удручает только тело свое, приносит Богу дар бездушный и тленный. А тот, который очищает дух свой, жертвоприносит Богу всесожжение одушевленное, а не мертвое. Инок, который приносит Богу телесные только поты, не дает Богу лучшего, что имеет. Инок же, который приносит Богу освящение духовное, дароносит Ему уже избраннейшую вещь из того, что Бог благоизволил ему дать. Инок, который приносит Ему труды телесные с нечистым сердцем, приносит жертву, подобную жертве Каиновой. Потому совсем не внемлет Бог на таковую жертву, отвращает от него лице Свое. Инок же, который Ему дароносит чистоту духа, приносит жертву, подобную жертве Авелевой, – и Бог внемлет на нее, принимает ее, призирает на лице приносящего и входит в сердце его.

И древние израильтяне помыслили некогда, что Бог хочет жертв телесных, а не чистоты телесной. Потому возлагали на алтарь тельцов, приносили Богу семидал5 и фимиам, воздевали руки и просили Его, но сердце их не было посвящено Ему, исполненное злобы. И Бог призывает Исаию и говорит ему: «Пойди скажи людям, что все сие тщетно: Я никогда от них того не требовал. Я требую чистоты душевной, а не всесожжений и жертв». Пришел пророк и, став среди всего народа, возопил: «Услышите слово Господне! «Что Ми множество жертв ваших?.. Кто бо изыска сия из рук ваших?.. И аще принесете Ми семидал, всуе: кадило мерзость Ми есть… поста и праздности, и новомесячий ваших ненавидит душа Моя… Егда прострете руки (ваша) ко Мне, отвращу очи Мои от вас: и аще умножите моление, не услышу вас… Отымите лукавства от душ ваших» (Ис. 1, 11–16).

Итак, какую пользу имеет монашествующий, когда постится, а душа его исполнена злобы? Когда празднует, а дух его прилеплен к мирским попечениям? Какая польза бодрствовать, имея ум, обремененный лукавыми помышлениями? Какая польза молиться устами и позволять уму своему бродить туда и сюда? «Кто бо изыска сия из рук ваших?» Таковой лицемерный молитвенник воздевает руки свои к Богу, и Бог отвращает очи Свои от него. Он долго молится, и Бог его не слышит. «Отымите лукавства от душ ваших.» Изгони от души твоей, пустынниче, лукавые воспоминания, изжени превозношение из ума твоего, извергни из сердца твоего злую похоть: «отымите лукавства от душ ваших.» Приноси плоды духа твоего, каковы суть (как говорит божественный апостол): «любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22–23). Посвяти душу твою Богу, и тогда Он с тобою соединится.

То, что мы говорим, весьма ясно видим и в Священном Писании. Приходит некогда Богочеловек Иисус в Вифанию, и там две женщины принимают Его в доме своем, чтобы угостить. Одна (Марфа) суетится о многом, служит, приготовляет все нужное: «Марфа же молвяше о мнозе службе», другая (Мария), оставя всяко дело, сидит у ног Богочеловека и совершенно во всем посвящает ум свой на слушание слова Его: «седши при ногу Иисусову, слышаше слово Его» (Лк. 10, 39–40). Марфа надеялась, что угодна будет Иисусу Христу добродетель, которую она оказывала, и что Он будет после благодарить за труд ее. Она мыслила, что Бог требует стола и службы телесной. Она думала, что сестра ее ничего не делает, но всуе время свое теряет. Желая, чтобы и сестра ее участвовала во мзде, пришла она и предстала пред Господом. «Господи, – говорит Ему, – ужели нимало не печешься, что сестра моя оставила меня одну Тебе служить?» («Господи, не брежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? рцы убо ей, да ми поможет»). И Господь, вместо того чтобы ее благодарить, обличает ее. Иисус ей говорит: «Что ты беспокоишься и смущаешься о скорейшем исправлении всех домашних ваших дел?» («Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу.») Одно дело нужно делать – которое делает Мария. Видишь ли ее? Она избрала добрую часть: она принесла Мне великую жертву, посвятила ум свой на то, чтоб слушать слово Мое, и Мне подарила душу свою. «Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея» (Лк. 10, 41–42)». Вот явный пример, в коем Бог нам показывает, что хочет Он, дабы Ему посвятили ум и сердце, и Он будет весь наш.

Невеста из Песни песней (которая есть душа добродетельная) и ночь и день в уме своем имела Жениха своего. Сие происходило от многой любви, которую она к Нему имела: «на ложи моем в нощех исках, Его же возлюби душа моя» (Песн. 3, 1). Никогда не выходил из памяти ее Тот, Коего имела заключенным во внутренних глубинах сердца своего. Сие происходило от великой любви, которою она была к Нему преисполнена: «Его же возлюби душа моя: удержах Его, и не оставих Его, дóндеже введох Его в дом матере моея и в чертог заченшия мя» (Песн. 3, 4). Итак, любовь возводит ум наш к Богу, и любовь же – Бога в нас низводит. «Любяй мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам» (Ин. 14, 21). Посему добрый подвижник, который пригвождает ум свой к Богу, бывает жилищем Божиим, сосудом Святого Духа, приятелищем Иисуса Христа. Бог повелевает ему, чтоб любил Его, изволяя прийти в душу его.

И сие вы сами многократным дознаете опытом. Случалось ли когда-нибудь вам поститься, бдеть, молиться без прилепления к Богу ума вашего? Тогда никакого удовольствия, никакой радости не приходило в душу вашу; тогда вы ничего не чувствовали, кроме труда и усталости. И знаете ли, почему? поскольку дело ваше не восходило на Небо, чтобы низвести благодать Божию в сердце ваше. Оно осталось мертвым и бездейственным, возвратилось внутрь вас без плода. Посмотрите опять, когда или молитесь, или поете, или читаете и ум ваш прилеплен к Богу, тогда радости и веселия исполняется душа ваша, какая-то сладость и восхищение небесное объемлют всех вас. Ибо как кадило благоприятное, пред Бога восходит дело ваше, нисходит благодать Духа Святого в сердце ваше, Бог внутрь вас проходит.

Душа моя пребедная, почто не отдаешь ума твоего Создателю, дабы сыскать добрый бисер, подобно доброму евангельскому делателю? Творче мой Господи, почто не посвящаю Тебе я ум свой, чтоб быть мне сосудом Твоим, чтобы сохранить в себе честное Миро благодати Твоей? Отдай Ему, сестра моя, ум твой, посвяти все помышления твои Иисусу Христу, Жениху твоему. Взирай на Него умственно, яко на малого Младенца, который в вертепе плачет, и вскоре умолкнут твои глупые младенческие мудрования плоти. Взирай на Него в устланной горнице, яко на худейшего раба, омывающего ноги учеников Своих, и тотчас усмиришь всякую гордую мысль души твоей. Взирай [на Него] в вертограде, яко на послушника Отцу Своему даже до смерти, смерти же крестной, – отсюда научишься повиноваться настоятельнице твоей. Когда ты вообразишь себе Его в пустыне, то будешь поститься. Буде ты увидишь Его на горе Елеонской, то станешь молиться. Если ты узришь Его на крыле церковном, то победишь врага. Если ты вспомнишь, что Он чудодействовал, то будешь человеколюбива. Увидишь ли Его умом своим, как над Ним в претории ругаются, заушают, бьют Его, плюют в лице, тело ранами исполняют, тернием увенчивают главу, то от примера сего научишься терпеть с радостью всякую скорбь и тесноту иноческого жития. А иногда простри умственный взор до Голгофы и увидишь, как висит Он, распят между двух разбойников, яко злодей, разбойник, будучи праведный Царь и Создатель всего.

«Христе мой распятый, – скажи Ему в уме своем, – Христе мой Царю, за грехи души моей сим тернием главу Твою уязвляют; за грехи плоти моей уязвлена плоть Твоя и совсем растерзана! Христе мой Царю, нечувствительно и жестоко сердце мое, за это жестокое копие прободает животворящее ребро Твое!» Сия говори в уме твоем и тогда увидишь, как наполнятся очи твои духовными жемчужинами, ибо как из источников изливаются воды, так потекут слезы из глаз твоих.

После слез сойди потом в гроб Его, увидишь Его там мертва и бездыханна: гроб Его дает Иосиф, миро приносят Ему мироносицы, слезы льет Матерь Его – ты же положи в сердце своем никогда Его не забывать. Увидишь некогда и то, как Он приидет судить мир. Вострубят трубы, сойдут Ангелы, восстанут мертвые, пойдут в сретение все человеки, сущие от века. Тысячи тысяч Ангелов, тьмы6 тем Архангелов окружат Его, и предыдет Крест. Книги разгнутся, дела обличатся, тайное откроется, святые возрадуются и грешники восплачут. Узришь тогда Жениха твоего, колико тих и сладок Он к праведным: поставит их одесную, сотворит их царями, да царствуют в бесконечном Его Царствии. Но к несчастным грешникам будет ужасен и неумолим, пошлет их в пламень мучиться вечно и непрестанно.

О сих Божественных делах всегда помышляй, представляй себе Иисуса Христа, Творца и Создателя твоего. Ходишь ли – Христос да будет в уме твоем; ешь ли, пьешь ли, говоришь ли, молчишь ли, в рукоделии ли упражняешься – Христос всегда да будет в уме твоем. В ночи и во дни, всякий час, всякую минуту Иисуса Христа имей в памяти твоей, изобрази его в уме твоем изображениями любви, поскольку тогда не найдет места лукавая мысль для пребывания в нем и осквернения души твоей. Запечатлей в сердце твоем печатьми благоговения и смирения, ибо тогда не может войти злое похотение и повредить волю твою. Иисус Христос да будет утешение в скорбях твоих, терпение в искушениях твоих, сила в делах твоих. Яко «да будет… всяческая во всех» (1Кор. 15, 28), как говорит божественный апостол. Христос да будет мысль твоя, упражнение твое, помышление твое, дыхание твое, ибо таким образом всегда пребудешь в любви Его и так Он пребудет в сердце твоем и, пребывая в сердце твоем, блаженною сотворит тебя на небеси.

Он поставит тогда тебя одесную Его, яко царицу, в ризе позлащенной (Пс. 44, 10) девства твоего, одеянную в православную веру твою, преиспещренную всеми красотами добродетелей твоих. Да радуешься со всеми от века святыми неизреченною радостию в Том же Христе, Господе нашем, «Ему же слава во веки веков. Аминь» (Гал. 1, 5).

 

* * *

1Как сор.
2Чинить козни.
3Усердие, старание.
4Смирение, порабощение себя.
5Крупчатку (пшеничную муку лучшего помола).
6Тьма – здесь в значении «неисчислимое множество».

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Слово о нашем отречении от мира

Сказал старец:

«Отречение есть не что иное, как знак того, что мы рас-пялись миру и умерли. Итак, знай, брат, что ты сегодня умер для мира, дел и похотей его и, по апостолу, распялся ему, а он — тебе (Гал 6, 14). Держи же в уме крест, под знамением которого ты должен жить, ибо не ты уже живешь, а живет в тебе Распявшийся за тебя (Гал 2, 20). И как Он за нас висел на крестном древе, так и мы, пригвоздив к Божьему страху плоть (Пс 118, 120), волю и все желания наши, должны не служить страстям нашим, а постоянно умерщвлять их, чтобы таким образом исполнить заповедь Господню: и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф 10, 38). Но ты, может быть, скажешь: как можно человеку постоянно носить крест свой или как живой может быть распятым? Послушай краткое объяснение этого.

Крест наш состоит в страхе Господнем. Как распятый не может двигать членами своими или поворачивать их, как бы ему хотелось, так и мы свою волю и желания должны направ-лять не к тому, что приятно нам и что льстит нашим похотям, а к закону Господа, с которым мы сораспялись. И как при-гвожденный к кресту не думает о настоящем и предметах своей страсти, не заботится о завтрашнем дне, не желает вла-дений, не гордится, не спорит, не ревнует, не скорбит о настоящих, не помнит прошедших обид, а считает себя умершим для всего вещественного, думает только о том, куда он пойдет через несколько минут, так и мы, пригвоздившись к страху Господню, должны умереть для всего, то есть не только для плотских пороков, но и для всего мирского, и об-ратить все внимание туда, куда можем в каждую минуту пе-реселиться, ибо таким образом мы можем умертвить все наши похоти и плотские страсти.

Отрекшись от мира и земных вещей, остерегайся приоб-ретать то, от чего ты уже отказался. Не нарушай повеления Господня: не возвращайся с поля делания евангельского, что-бы взять одежду (Мф 24, 18), которую ты скинул, то есть не обращайся к земным похотям и занятиям и с кровли совер-шенства не сходи за тем, что ты бросил. Остерегайся вспоми-нать о родителях, о прежнем пристрастии, не вдавайся в мир-ские заботы, чтобы, обратившись вспять, тогда как ты взялся за плуг, не лишиться Царства Небесного (Лк 9, 62). Смотри, чтобы та гордость, которую ты ныне сокрушил верою и сми-рением, не стала пробуждаться в тебе, когда будешь зани-маться псалмопением и совершенствоваться в принятом то-бой звании, чтобы, по словам апостола, созидая то, что раз-рушил, не оказаться преступником (Гал 2, 18). Старайся пре-быть до конца жизни в той нищете, которую обещал перед Богом и ангелами Его. Того смирения и терпения, с которыми ты просил принять тебя в монашеский чин, не только не оставляй, но еще более возрастай в них и совершенствуйся. Большое бедствие будет тебе, если ты, обязанный от первых начал восходить к совершенству, будешь от совершенства спускаться к низшему. Ибо не тот спасен будет, кто хорошо начал путь добродетелей, но кто до конца сохранит их (Мф 10, 22; 24, 13).

Так как хитрейший змей не перестает блюсти пяту нашу, то есть наветует нашему исходу и до конца жизни нашей старается нас запнуть, уязвить, то ты не получишь пользы от того, что хорошо начнешь и покажешь ревность лишь в начале отречения от мира и в первые минуты по принятия монашества, а конец не будет согласен с началом, если не сохранишь до конца жизни нищеты и смирения Христова, согласно обещанию своему. А чтобы тебе сохранить их, ты всегда блюди голову змея, то есть первые помыслы, внушаемые им, и тотчас открывай их старцу своему. Ибо если ты не будешь стыдиться открывать их старцу, то научишься сокрушать вредоносную голову его.

Решив служить Богу, пребывай в страхе Божием и приготовь душу свою не к покою, бездействию и наслаждению, а к искушениям и огорчениям (Сир 2, 1); многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян 14, 22); узки врата и тесен путь, вводящие в жизнь, и немногие находят их (Мф 7, 14). Знай, что ты в числе немногих избранных, и, смотря на пример и холодность многих, не охладевай, а живи так, как живут немногие, чтобы с этими немногими удостоиться тебе Царствия Небесного. Ибо много званых, а мало избранных (Мф 22, 14); и мало то стадо, которому Отец благоволил дать Царствие (Лк 12, 32). Знай, что тяжко грешит тот, кто, обещав быть совершенным, делается несовершеннейшим. К совершенству же восходят по следующим степеням.

Начало и ограждение нашего спасения есть страх Госпо-день. От него зависит и начало обращения, и очищение от пороков, и оберегание добродетелей у тех, кто руководствуется им на пути к совершенству. Этот страх, проникая в душу человеческую, производит отвращение к мирским вещам, заставляет забыть родителей и весь мир. А отвращением и прекращением всех стяжаний приобретается смирение, которое открывается в следующих признаках: человек, имеющий его, во-первых, умерщвляет свою волю; во-вторых, не только дела, но и помыслы свои открывает старцу своему, ничего не скрывая; в-третьих, все делает по суждению старца и ничего по своему и, желая его наставлений, охотно слушает их; в-четвертых, во всем соблюдает послушание, кротость, постоянство терпения; в-пятых, не только не обижает никого, но и за свои обиды не взыскивает и не оскорбляется; в-шестых, ничего не делает такого, что не согласуется с общим уставом или не одобряется примером большинства; в-седьмых, доволен всяким состоянием, как бы оно ни было низко, и все, по-велеваемое ему, исполняет как худой, недостойный раб; в-восьмых, считает себя хуже всех не только на словах, но и в искреннем расположении сердца; в-девятых, удерживает свой язык и не говорит громко; в-десятых, не смеется легкомысленно. Вот в каких признаках обнаруживается истинное смирение! Оно скоро доведет тебя до любви, чуждой страха, и, воодушевившись ею, ты то самое, что прежде исполнял из-за страха наказания, начнешь исполнять без труда, как естественное, и уже не из страха наказания, а по любви к самому добру и по услаждению добродетелями.

А чтобы тебе всего этого достигнуть и постоянно дер-жаться этого духовного правила, живя в общежитии, ты дол-жен соблюдать три правила, соблюдаемые и псалмопевцем, который говорит: я, как глухой, не слышу, и как немой, кото-рый не открывает уст своих; и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа (Пс 37, 14, 15). Точно так и ты будь слепым, глухим и немым. Слепым, что-бы тебе, подобно слепому, не смотреть ни на что, кроме из-бранного тобою для подражания, на не служащее к поучению, чтобы, соблазнившись, не избрать худшего. Глухим, чтобы не внимать, подобно глухому, тем словам, которые произносят непокорные, упорные, порицатели и подобные им, которые очень легко могут своим примером развратить. Немым, по примеру Псалмопевца, который говорит: я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром (Пс 38, 2, 3), чтобы быть тебе неподвижным и ничего не отвечать, подобно немому, когда слышишь злословия, когда наносят тебе обиды. К этим правилам следует особенно прибавить четвертое, которое требует, чтобы ты, по учению апостола, был безумным в мире сем, чтобы быть премудрым (1Кор 3, 18), то есть не рассуждай о том, что тебе прикажут, а всегда в простоте сердца и с верою неси послушание, считая святым, полезным и мудрым только то, что тебе повелевает Закон Божий или старец. Когда ты будешь тверд в этих правилах, то постоянно пребудешь в учении и при всех искушениях и кознях врага не выйдешь из общежития.

Всегда помни: ты не должен ожидать своего терпения от добродетели других, то есть полагать, будто ты приобретешь его только тогда, когда никто не будет огорчать тебя, что, впрочем, не в твоей власти, лучше приобретай его своим сми-рением и великодушием, которые в твоей власти.

Чтобы тебе удобнее запечатлеть в сердце своем все, за-ключающееся в этой пространной речи, я сокращу ее, дабы ты легче мог удержать в памяти сокращенное. Итак, вот ка-ким образом беспрепятственно восходят к высшему совер-шенству: по словам Священного Писания (Притч 1, 7), начало нашего опасения и премудрости есть страх Господень. От страха Господня рождается спасительная скорбь сердечная, а от нее — отречение от мира, то есть нищета и презрение всякого богатства. От нищеты происходит смирение, от смирения же происходит умерщвление воли, а умерщвлением воли истребляются все пороки. После истребления пороков добродетели плодятся и возрастают; при возрастании добродетелей приобретается чистота сердца, а чистотою сердца приобретается совершенство апостольской любви.

Преподобный Паисий Святогорец. Поучение о монашеских добродетелях

ВСЯ ЖИЗНЬ МОНАХА ЯВЛЯЕТСЯ ЖЕРТВОЙ

— Вся жизнь монаха естественным образом помогает ему иметь любовь и жертвенность. Он отправился в путь для того, чтобы умереть за Христа. Это значит, он вышел в путь ради жертвы. У монаха нет мирских обязанностей, поэтому ему необходимо развивать в себе дух жертвенности. Мирянин умирать за Христа не собирался, и потом у него есть обязанности мирские: он заботится о своей семье, о своих детях, поэтому спрос с него не такой строгий, у него есть оправдание. Например, на войне человек семейный стремится избежать опасности, чтобы его дети не остались на улице. О том, что если избежит опасности он, то могут убить кого-то другого, у которого тоже есть дети, этот человек не думает. Он может, совсем не веруя в иную жизнь, стремиться спасти жизнь эту.

— То есть, Геронда, монах должен постоянно жертвовать собой?

— Да, вся жизнь монаха есть жертва. А в противном случае, зачем мы становимся монахами? Если монах в этом от-ношении хромает, он не монах. О какой духовной борьбе можно потом говорить? Если отсутствует жертва, то места для духовной борьбы нет. А если нет жертвы, то, сколько бы ни старался монах жить духовно, все будет без толку. На Святой Горе говорят, что монах, ведущий такую духовную жизнь, не то что бесов изгнать не может, ему ворон гонять — и то достижение. Когда человек горячо берется за подвиг, предстоящий ему в этой жизни, то божественное пламя в нем тоже горит. Если этого божественного пламени нет, то он ни на что не годен. Это пламя дает ему радость, дает ему отвагу, дает ему любочестие. Это то, о чем сказал Господь: «Огня приидох воврещи». Когда есть этот божественный огнь, то и псалмопение, и молитва монаха, будь она за себя или за других, имеет результат. Особенно женское сердце, когда очистится, обладает большой силой и в молитве весьма преуспевает. А тот, у кого нет ревности, жертвы, будет иметь или мирскую радость, или мирское расстройство; радования же духовного такой человек ощутить не может.

Потому я и говорю вам: возделывайте жертвенность, братскую любовь. Пусть каждая из вас достигнет состояния духовного, чтобы, оказавшись в трудной ситуации, она смогла выбраться из нее сама. Не находясь в духовном состоянии, человек трусит, потому что любит самого себя. Он может и отречься от Христа, может предать Его. Вы должны решиться на смерть. Бывает, люди мирские, которые даже в рай не верят, жертвуют собой. А мы верим в то, что ничто не проходит даром, что в нашей жертве есть смысл. Мирские люди, находясь в полном неведении, будут жертвовать собой, подвергать свою жизнь опасности ради того, чтобы защитить другого, а монахи не будут приносить себя в жертву? Мы отправляемся в путь для того, чтобы умереть ради Христовой любви. Обязанностей мирских мы не имеем, и если у нас нет еще и жертвенности, то что мы вообще тогда делаем? Да над нами и муравьи станут смеяться!

— Геронда, а возможно ли такое: у меня есть готовность помочь другим, но побуждающие к этому мотивы не чисты?

— Это всегда видно. Когда побудительные мотивы не чисты, дух не находит покоя, понимает это и старается очистить их. На меня произвела сильное впечатление душа одной женщины, приходившей на днях. Узнав, что кто-то болен и страдает, она мучается и плачет, хотя она не монахиня, живет в миру. Она поделилась с кем-то тем, что с ней происходит, и в ответ получила: «Может быть, это вражье искушение». Но такое, скорее всего, происходит не от искушения. Диавол может обмануть человека лишь в том случае, если он делает такие вещи напоказ, тогда его переживания будут ложными.

Убирайте из ваших действий самих себя. Человек, выходя из самого себя, выходит из земли, движется в иной атмосфере. Пока человек остается в самом себе, он не может стать человеком небесным. Духовной жизни без жертвы быть не может. Помните хоть немножко о том, что существует смерть. И раз нам все равно умирать, не будем слишком себя беречь. Не так, чтобы не беречься во вред здоровью, но и не так, чтобы преклонять колени перед покоем. Я не призываю бросаться в опасные приключения, но надо иметь хотя бы немного героизма! С какой отвагой встречали герои смерть во время войны!

— Геронда, вы сказали, что нужно постараться освободить от своего «я» каждое наше действие. Как это сделать?

— Что значит убирать свое «я»? Когда я убираю свое «я»? Как нам изгнать свое «я» из нашей любви? Как нам очистить нашу любовь? Насколько я не беру себя в расчет, настолько я изгоняю свое «я». И, отсекая нашу волю, нашу слабость, наш покой, мы тоже удаляем свое «я». Благодаря послушанию и молчанию из нашей самости исчезает многое. Когда наша любовь бескорыстна, мы тоже изгоняем свое «я», но в нашей любви должна быть и жертва.

Например, какая-то монахиня хочет сходить к матушке-игуменье и видит, что другая сестра тоже хочет к ней зайти. Если первая сразу же уступит сестре свою очередь, даже зная, что особых проблем у сестры нет, то у нее есть послушание, жертвенность и тому подобное. И когда она от всего сердца уступит свое место другой и с матушкой не поговорит, то с ней будет говорить Сам Христос. Однако она должна осознать, что это необходимо, должна сделать это потому, что так подсказало ей сердце, а не просто потому, что «так говорят святые отцы». Так она приемлет двойную благодать Божию. И в этом случае одна сестра получает духовную помощь по-человечески, другая же получает помощь образом божественным, непосредственно от Христа.

Понаблюдайте и за теми мирскими людьми, которые проявляют такую жертвенность, какой нет даже у монахов. Я замечаю, что в миру, несмотря на то, что люди могут не веровать, иметь слабости и страсти, они — Бог так устраивает — имеют мягкое сердце. Они видят нуждающегося и, пусть он даже им не знаком, оказывают ему помощь. Многие люди, не верующие даже в то, что есть рай, увидев какую-то опасность, бегут предупредить зло, спешат погибнуть сами, чтобы другие остались в живых, торопятся раздать другим свое имущество. О себе такие люди не думают, они выбрасывают из себя свое «я». И, когда они выбрасывают его вон, в них бросается Христос.

 

МОНАХ И МУЧЕНИЧЕСТВО

— Геронда, если человек не занимается духовным деланием как подобает, то во время трудностей будет ли у него достаточно веры в то, что Бог поможет ему для того, чтобы призвать его на помощь? Или же мы успокаиваем себя помыслом, что во время испытаний Бог поможет нам только лишь для того, чтобы избежать труда приуготовления?

— Надо готовиться. Если ты не сеешь, то как Бог благословит твои хлеба урожаем? Человек должен сеять, а Бог даст ему в соответствии с тем, что он сеет.

— Геронда, как нам готовиться к трудностям?

— Когда считается, что человек приготовился к чему-то? Если войска находятся в состоянии боевой готовности, то солдаты постоянно готовы: они уже в сапогах, с автоматами, с патронами и ждут приказа.

— А сколько может продлиться это состояние боевой готовности?

— По-разному. Монах должен быть готовым всегда, и тог да он ничего не боится. Чего ему бояться? Смерти? Но она отворит для него райскую дверь, потому что под могильной плитой сокрыт ключ от вечности. Кроме того, монах, когда бы он ни умер, пребывает в покаянии. Его бегство из мира и его схима свидетельствуют об этом. Монах кается и затем переходит к тонкому духовному деланию. Насколько умножается любовь монаха к Богу и ближнему, настолько уменьшается его любовь к самому себе. И тогда вступает в силу то, чем пишет апостол Павел: «Ничто не может отлучить нас от любви Христовой»

Людей мирских мысль о мучениях вынуждает от страха прибегать к Богу и взывать: «Христе мой, Пресвятая Богородице!» — тогда как монах хочет всегда быть с Богом, потому что он любит Его. Многие из мирских делают добро, потому что боятся попасть в вечную муку. Монах же делает добро в благодарность, чтобы отблагодарить Бога, своего Благодетеля.

— Геронда, как мне осознать, что такое мученичество, подвижничество?

— Для того, чтобы немножко понять, что такое мученичество, хотя бы принимай с радостью презрение других. А если хочешь немного осознать, что есть подвижничество, то, если не можешь поститься сорок дней, как Христос, постись хотя бы среду, в которую Его предали, и пятницу, в которую Его распяли. Подвижничество — это такое же торжество, как и мученичество, потому что и в том и в другом случае человек избегает всякого человеческого утешения и обретает утешение божественное.

Святые мученики ощущали великую радость оттого, что им давалась благоприятная возможность претерпеть мучения. С мученичества в духовной жизни начался аскетизм. Когда пришел к власти Константин Великий, он освободил христиан из темниц, где они (некоторые из них были изувечены) ожидали смерти. Мучения закончились. Но освобожденные очень огорчились, потому что, находясь в темницах, они ожидали своей очереди на мученичество, а дождались свободы. И тогда — от любви к Богу и горевшего в них пламенного желания пострадать за Христа — они ушли из мира. И тем мучениям, которым подвергли бы их Диоклетиан и Максимиллиан, они в подвижничестве подвергали сами себя. Один шел и подвешивал себя за руки веревками на дереве: он молился с болью, но божественно радовался. Другой ради любви ко Христу связывал себя. «Так, — говорил, — меня связал бы Диоклетиан». И, истязая себя таким образом, они испытывали великую радость. С этого божественного безумия начали первые и ради любви ко Христу посвятили себя подвижничеству. Потом их подвигу стали подражать другие. Так в нашу веру вошел аскетизм. А третьи говорили: «Мы овцы Христовы!» — и питались только травой с земли. Это были сирийские подвижники, так называемые «во́ски». Они настолько сильно чувствовали благодеяния Божия и собственную ничтожность, что говорили: «Я, неблагодарное животное, всю жизнь буду питаться травой». И они делали это. Их сердце взлетало от любви ко Христу. «Разве, — говорили они, — я не Христова овца? Значит, буду питаться травой». Но впоследствии это было запрещено Церковью.

 

МУКА САМОУСПОКОЕНИЯ

— Геронда, у меня трудности с одной сестрой.

— Знаешь в чём дело? Многие люди видят то, в чём другие их стесняют, и не видят того, в чём они стесняют других. У них требования только к другим, не к себе. Но логика духовной жизни в том, чтобы обращать внимание на то, в чём ты стесняешь других, а не на то, в чём стесняют тебя, стремиться к тому, что нужно другому, а не к тому, что нужно те-бе. Разве мы пришли в эту жизнь отдыхать или для удобств и комфорта? В этот мир мы пришли не для того, чтобы весело провести время, а чтобы очистить себя и приготовиться к жизни другой.

Если мы думаем только о себе и делаем только то, что нам хочется, то потом начинаем хотеть, чтобы и другие думали о нас, служили нам, помогали… то есть, чтобы всегда было хорошо нам. «Мне так хочется», — говорит один. «А мне по-другому», — говорит другой. Каждый стремится к тому, что нравится ему, но покоя не находит, потому что настоящий покой приходит тогда, когда человек думает не о себе, а о других. Радость бывает только в самопожертвовании, а в самоуспокоении мы находим только му́ку.

 

НЕ НАДО СЛИШКОМ ЗАБОТИТЬСЯ О КОМФОРТЕ

— Геронда, когда я говорю, что могу работать столько-то и что это предел моих возможностей, то говорю это по себялюбию?

— Чем дольше человек сидит без дела, тем больше расслабляется, а чем больше работает, тем сильнее становится. Помимо того что работой он отгоняет от себя печаль, он ещё и помогает себе духовно.

Цель монашеского делания в том, чтобы человек больше радовался неудобствам и трудностям, чем комфорту. Знали бы вы, как живут на Афоне некоторые старцы и какую радость при этом испытывают! Знаете, какое самоотвержение имел один старец, живший в километре от моей кельи, высоко на горе, на крутом склоне. Он на четвереньках спускался по тропинке, когда ему нужно было сходить к старцу, жившему ниже. Его хотели забрать в монастырь, чтобы за ним было удобнее ухаживать, но он не соглашался. У него было необыкновенно сильное самоотвержение. Я приносил ему одежду, потому что у него вообще ничего не было. Он был болен — его постоянно мучили рези в животе. Однажды я послал к нему знакомого врача. Тот пошёл вместе со своим товарищем, но они нашли старца уже мёртвым: он сидел в стасидии, завернувшись в одеяло. Вот так отошёл человек ко Господу!

Жизнь в суровых условиях ради любви Христовой приносит в сердце умиление Христово. Божественное наслаждение рождается от телесных страданий. Святые отцы отдали кровь и приняли Дух. По́том и трудом стяжали благодать. Отреклись от своего «я» и обрели его в руках Божиих.

Я прихожу в умиление, когда читаю синаксарь святых подвижников Синайской горы. Пять тысяч подвижников жили на Синае, а сколько ещё на Афоне! За тысячу лет сколько отцов освятилось! А исповедники и мученики сколько страданий претерпели! А мы ропщем при первой малейшей трудности. Хотим без труда стяжать святость. Самоотвержение — редкость. Мы, монахи, не понимаем, что блага приобретаются трудом, и жалеем себя, оправдываем и находим смягчающие обстоятельства. Отсюда и идёт зло. Диавол помогает каждому человеку найти оправдание, а годы проходят.

Поэтому не стоит забывать и о смерти. А если всё равно умирать, то и о теле слишком заботиться не стоит, не в том смысле, что доводить его до болезни, но в том, чтобы не слишком заботиться о комфорте.

 

РАДОСТЬ ОТ ХРИСТА, А ПЕЧАЛЬ ОТ ДИАВОЛА

— Геронда, последнее время я сильно тоскую.

— Почему тоскуешь? Потонули твои корабли? Куда ты их отправила? В Атлантический океан? Ты что, разве по такой погоде посылают корабли в плаванье? Сколько затонуло?

— Все, геронда, затонули.

— Прекрасно, тогда у тебя нет имущества, и ты можешь стать хорошей монахиней! Почему ты всё время не прославляешь Бога? Чего тебе не хватает? Если тоскует человек, который находится вдали от Христа, я это понимаю, но если тоскует тот, кто близок ко Христу, это понять трудно. Ведь даже если у тебя что-то болит, твою боль умягчает Христос.

У человека не может быть горькой печали, потому что если он свою печаль принесёт ко Христу, то она станет сладким нектаром. Если у кого-то есть печаль, то это значит, что человек со своими горестями не идёт ко Христу.

Радость от Христа, а печаль от диавола. Знали бы вы, как я огорчаюсь, когда вижу монаха с выражением лица, как у хозяина бакалейной лавки, которого лишили прибыли. Другое дело печаль по Богу, радостотворный плач. Тут человек радуется. Его молчание, его собранность источают в его сердце мёд. Когда вижу такого человека, хочется ему ноги целовать.

— Откуда человек может понять, что его печаль действительно по Богу?

— Допустим, человек совершил грех и переживает. Если он огорчается из-за того, что опечалил Христа, то ощущает в сердце сладостную боль, потому что Бог разливает в его душе сладость, Божественное утешение. Эта печаль по Богу. А если человек постоянно пребывает в печали, чувствует страх и отчаяние, то он должен понять, что эта печаль не по Богу. Печаль по Богу — это духовная радость, она приносит в сердце утешение. А печаль, которая не по Богу, приносит страх и безысходность.

 

СЛАВОСЛОВИЕ БОГА — ПРОТИВОЯДИЕ ОТ УНЫНИЯ

— Геронда, я огорчаюсь, когда вижу в себе остатки какой-нибудь страсти.

— Говори: «Слава Богу, что основное ушло!» Будь я на твоём месте, то, глядя на великие Божии дарования, «от стражи утренния до нощи» (Пс.129, 5) повторял бы: «Слава Тебе, Боже». Если хочешь уже здесь начать жить райской жизнью, смотри на милости и богатые дарования, которые Бог тебе даёт, и славословь: «Слава Тебе, Боже». Прославляйте Бога за то, что Он помог вам преуспеть, пусть немного, благодаря ли собственному труду или помощи других. Когда человек говорит: «Слава Тебе, Боже», то Бог помогает, потому что благодарность в сочетании со смиренным расположением усердием и рвением в подвиге привлекает неисчислимые небесные силы и Божественные дары.

— Геронда, а если я знаю, что снова упаду?

— Не знаешь. А думаешь так от страха. Не нужно бояться, что допустишь прежнюю ошибку, потому что так колеблется ваша вера в Бога Тут особая дотошность ни к чему. Ес-ли помысел говорит вам, что вы не исправитесь, и впадаете в уныние, то нужно самим себя утешить и подбодрить. «Слава Богу, — скажите себе, — сегодня дела лучше, чем вчера. Тысячу раз слава Богу…» Хотя это воодушевление и кажется ненастоящим, но заключает в себе великую силу — надежду на Бога. Надежда на Бога — рычаг, который опрокидывает отчаяние, освобождает душу от уныния и страха, и шаг за шагом укрепляет духовные силы человека, пробуждая в нём святой оптимизм.

— Геронда, я переживаю из-за проблем со здоровьем.

— Принимай всё как великий дар Божий. Бог никого не обижает. На Небе тебе будет чем утешиться. Получишь большую пенсию, если сама её не уменьшишь своим ропотом.

— Но как, геронда, ведь сейчас я не чувствую в себе Неба?

— Не чувствуешь Неба, потому что не прославляешь Бога. Когда человек живёт славословием, он радуется всему. Есть люди в миру, которые будут судить нас, монахов. Посмотрите на бедуинов, какая у них тяжёлая жизнь, а они благодарят Бога и всегда веселы. Нужно непрестанно славословить, прославлять Бога день и ночь за Его к нам благодеяния.

Один епископ мне рассказывал, что в храме, когда диакон читал Евангелие об исцелении гергесинских бесноватых, один простой прихожанин, который стоял позади епископ-ского места, всё время повторял «Слава Тебе, Боже». Диакон начинает: «Во время оно пришедшу Иисусу в страну Гергесинскую». «Слава Тебе, Боже», — говорит прихожанин. «Сретоста его два бесна» — «Слава Тебе, Боже». «Люта зело» — «Слава Тебе, Боже». «И се устремися стадо все… в море» — «Слава Тебе, Боже». «Я понял, — сказал мне потом епископ, — что этот простой человек был прав, что постоянно так говорил, потому что „слава Тебе, Боже“ ввергает бесов в море». И вы постоянно повторяйте: «Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже», пока стадо ваших страстей не бросится в море…

Славословие освящает всё вокруг. Славословя, человек забывает себя в благодарности и радуется всему. А когда че-ловек благодарит Бога даже за малое, то потом на него при-ходит так щедро благословение Божие, что не может его понести. Тут диавол уже не может больше устоять и уходит.

 

ДУХОВНАЯ КРАСОТА

— Геронда, как мне стяжать духовную красоту?

— Если будешь подвизаться с божественным рвением в стяжании добродетелей, приобретёшь и духовную красоту. Богородица обладала и внешней, и внутренней красотой. Тот, кто её видел, становился другим человеком Духовная мяг-кость, которую Она источала, исцеляла души.

Своей внутренней красотой и силой благодати Она совершила миссионерский подвиг! И любой человек, если будет духовно трудиться, оттачивать свой характер, станет благословенным, прекрсным душой.

— Человек, имеющий Божественную Благодать, сам это чувствует?

— Он чувствует некоторые действия благодати.

— А другой человек, глядя на него, может распознать в нём благодать?

— Да, может, потому что благодать его выдаёт. Знаешь, добродетель нельзя скрыть, как бы человек ни пытался. Солнце не спрячешь за решетом, потому что лучи его всё равно пройдут через дырки.

Тот, в ком есть духовная красота, рождаемая добродетелью, светится благодатью. Приобретая добродетели, человек приобретает обожение, а значит, источает из себя свет, и Божественная благодать его выдаёт. Так, сам того не желая и не ведая, человек обнаруживает себя перед другими, и прославляется Бог.

Освобождение от страстей и очищение души сказываются и на плоти, которая тоже очищается, ведь очищение начинается с сердца, а потом освящается и весь человек.

 

ОТДАДИМ СВОЮ ЛЮБОВЬ ХРИСТУ

— Геронда, как мне трудиться, чтобы возлюбить Бога?

— Начни с жертвы. Когда человек не считается с собой и приносит себя в жертву, тогда всё идёт как надо: он любит своего ближнего, любит Бога Те люди, которые говорят, что любят Бога, но не жертвуют собой ради ближнего, «возлюбиша Бога усты своими, и языком своим солгаша Ему» (Ср. Пс. 77, 36).

— Геронда, как растёт любовь к Богу?

— Пусть ваш ум постоянно будет в Боге, думайте о Боге. Творите молитву, разговаривайте с Богом. Когда человек за-нимается таким деланием, то вначале слабо ощущает любовь Божию, но чем дальше, тем чувствует её всё сильнее. Теперь его ум постоянно пребывает в Боге, его не занимает ничто земное и суетное. В его сердце растёт любовь к Богу, наполняет его, и он не хочет ду¬мать ни о чём, кроме Бога. Его не волнует ничто из того, что есть в мире, он постоянно думает о Небесном Отце. Тех, кто занимается наукой, она поглощает полностью. А мы поглощены ли Христом?

— Чего же нам не хватает для того, чтобы мы с такой же ревностью искали Христа?

— Всё у нас есть. Голова есть, зрелость есть. Препятствие — мы сами, наше «я». Если мы не откажемся от себя, то как в нас войдёт Христос? Если же мы откажемся от себя и недобросовестный квартиросъёмщик, ветхий наш человек, оставит наше жилище, то в сердце на освободившемся месте поселится новый человек, человек Нового Завета. Наш храм, всё наше существо наполнится любовью, потому что в нас будет обитать Христос, Который есть Любовь. Тогда сердце человека превращается в колокол, который всё время благовестит так громко, что от этого звона дрожат стены. И даже если ты окажешься в пустыне, где нет храма, то храмом будет твоё тело, а колоколом сердце.

Когда человек отдаст своё сердце Богу, тогда и ум его охвачен любовью Божией, и сердце трепещет от радости. В голове лёгкость, тело как перышко. А когда любовь Божия больше, чем может вместить сердце, тогда звон сердца слышен окружающим, так как в этом состоянии участвует и тело.

Такое маленькое сердце, а может так сильно любить! И если такова любовь человека к Богу, то какова тогда любовь Божия!

Какое великое зло совершают люди, которые не хотят отдать свою любовь Христу, а расточают её на земные, пустые и суетные вещи! Даже если бы мы жили тысячу лет и имели бы тысячу сердец, то и этого бы нам не хватило, чтобы воздать Христу за Его великую к нам любовь, которую Он нам явил и продолжает являть, прощая нас, терпя и очищая наши смрадные души Своей Божественной Кровью.

 

ОГОНЬ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ

— Геронда, почему у меня к Богу нет такой же любви, как к человеку, ведь если я кого-то люблю, то хочу быть с ним всё время вместе?

— Это приходит постепенно в результате борьбы, а иначе люди бы загорелись и горели бы любовью Божией. Вокруг был бы холод, а они думали бы, что горят, и бежали бы в горы. Один солдат во время войны оставил свою часть и убежал в горы. В его сердце зажглась такая любовь, что он не мог её сдержать, хотел уйти и молиться. Забыл обо всём. Нашёл одну пещеру, вошёл в неё и стал молиться! Когда другие солдаты пошли на задание, они нашли его и кричали: «Дезертир!» Потом его вызвал на допрос командующий частью. «Как это называется?» — спрашивает. «Я горю, господин командующий, горю любовью ко Христу». Бог помог ему, и этот боец избежал трибунала.

— Геронда, когда человек находится в таком состоянии, то он чувствует тепло во всём теле?

— Да, но больше всего в области груди. Когда возгорится духовная любовь, то полыхает огнём вся грудь. Вся грудная клетка превращается в пламя. Горит человек сильным сладостным огнём любви Божией, парит, любит истинной, материнской любовью.

Этот внутренний огонь, который зажигает Сам. Христос Своей любовью, согревает тело сильнее вещественного огня. Он имеет силу сжигать любой мусор, любой злой помысел, который подбрасывает дьявол, как и любую похоть и любое неподобное зрелище. Тогда душа ощущает божественное наслаждение, которое несравнимо ни с чем другим!

Как жаль, что этот огонь ещё не вошёл в вас! Если он вспыхнет и разгорится в вашем сердце, то вас не будут прельщать никакие суетные вещи. Желаю, чтобы Бог попалил Своей любовью ваши сердца!

 

ЧТО ТАКОЕ БЛАГОРОДСТВО

— Геронда, на что нам обратить особое внимание в пост?

— На благородство, на духовное благородство.

— Разве пост — это не время преимущественно покаяния?

— Благородство, благородство, чтобы соединиться со Христом, — без этого преуспеяние невозможно. Если бы вы знали, что даёт благородство, вы бы гонялись за ним день и ночь, забыли бы и про сон. Если человек внимательно рассмотрит духовное благородство, то найдёт сокрытое в нём величие Божие!

— Что именно есть благородство?

— Благородство духовное — это духовное превосходство, жертвенность. Благородная душа требует только с себя, а не с других. Жертвует собой ради других, не ища воздаяния. Забывает о том, что даёт, но помнит любую мелочь, которую получает. Обладает Божественной ревностью, смирением, простотой, бескорыстием, честностью… всем обладает. Обладает и величайшей радостью и духовным взыгранием, ликованием.

Духовное благородство несёт благодать Божию, это, если можно так сказать, Божественное свойство. Где есть благородство, там тишина, незаметность, поэтому там упокоевается Христос и живёт благословение Христово.

— Геронда, чтение книг и знание помогают познать Бога?

— Послушай, что я тебе скажу: если человек будет трудиться духовно и придёт в доброе духовное устроение, то станет видеть некоторые вещи очень чётко, посредством Божественного просвещения, без книжного знания. Будет видеть их даже яснее чем те, кто прочитал кучу книг. Своей внутренней чистотой он видит чётче, дальше и глубже, потому что оставил мирскую орбиту и обращается по духовной орбите, в области таинства. Стяжавшие внутреннюю простоту и чистоту и на сверхъестественные вещи смотрят очень просто, как на естественные, потому что в Боге всё просто. Сам Он прост и явил нам это на земле в Своём Сыне, в Его святой простоте. Ему не нужно больше силы, чтобы творить сверхъестественное, и для естественного и для сверхъестественного у Него одна сила.

— Геронда, а как человек, и не читая много книг, может познать тайны Божии?

— Если в нём есть святая простота, то он может не толь-ко познать, но и стать соучастником тайн Божиих. Помните рассказ об очень простом монахе, который удостоился есть вместе со Христом? До того как стать монахом, он был пастухом, и единственное, что его интересовало, — как спастись. Как-то через те края проходил пустынник, который ему сказал: «Если хочешь спастись, иди прямым путём». Тот, по простоте своей, понял его слова буквально. Пошёл по дороге и три дня шёл всё время прямо, пока не пришёл к воротам монастыря. Игумен монастыря, видя рвение пастуха ко спасению, сразу постриг его в монахи и поставил прислуживать в церкви.

Однажды, когда он убирался в храме, мимо шёл игумен и дал ему некоторые наставления относительно работы. Монах, выслушав наставления, спросил настоятеля, указывая на изображение распятого Господа: «Отче, кто это там наверху? Я столько дней здесь, а он ни разу не спустился вниз, чтобы поесть или выпить воды». Игумен удивился его простоте и сказал: «Это я его наказал за то, что он плохо делал свою работу». Монах выслушал его, не сказав ни слова. Вечером он взял из трапезной свою порцию еды и заперся в храме. Подошёл к распятию и с состраданием сказал: «Спускайся, брат, поедим вместе». Тогда Христос сошёл вниз и ел вместе с простым монахом. Господь пообещал, что возьмёт его в дом Своего Отца, где он будет вечно радоваться. Действительно, спустя несколько дней этот простой монах мирно отошёл ко Господу. Видите, он был совершенно безграмотным, а чего удостоился за свою великую простоту и чистоту!

Чтобы благодать Божия почивала на человеке, в нём должна быть искренность и чистота. Бог открывается людям, освятившим свою простоту. Когда в человеке есть простота и чистота в соединении с тёплой верой и благочестием, то он имеет Божественные посещения и познаёт тайны Божии, не зная никаких наук. Тогда в нём обитает Святая Троица. Божественным просвещением он легко находит ключи Божественных смыслов и объясняет действия Духа Божия очень просто, естественно, без рассудочной путаницы.

 

ВЕЛИЧИЕ ЖЕРТВЕННОГО ДУХА В МОНАХЕ

Бог устроил все так, чтобы люди не находили себе упокоения в вещах тленных. Если этот мирской прогресс мучает даже мирян, то что говорить о монахах! Если бы я оказался в каком-нибудь богатом доме и хозяин спросил бы меня: «Где тебе отвести место для ночлега? Могу постелить тебе в роскошно обставленной гостиной или в хлеву, куда я загоняю на ночь коз. Что тебе больше по душе?» Даю вам честное слово, в козлином хлеву моей душе было бы спокойнее. Ведь уходя в монахи, я покидал мир не для того, чтобы найти себе какой-то лучший дом или дворец. Я уходил в монахи для того, чтобы найти нечто более строгое, чем то, что я имел, живя в миру. А в противном случае я не делаю для Христа ничего. Но люди, живущие по законам современной логики, сказали бы мне: «Слушай-ка, ну чем повредит твоей душе жизнь во дворце? Ведь там, в хлеву, так дурно пахнет, тогда как во дворце и запах приятный и поклончики сможешь положить».

Но мы должны иметь орган духовного чувства. Как у компаса — и одна и другая стрелки намагничены, и поэтому одна стрелка поворачивается к северу. Христос «намагничен», но для того, чтобы повернуться к Нему, нам тоже надо немножко «намагнититься».

А какие же трудности были раньше в общежительных монастырях! Помню, на кухне был огромный котел, который поднимали с помощью особого рычага. Огонь для приготовления пищи разводили на дровах. Пламя то поднималось сильнее, то опускалось, пища пригорала. Если пригорала рыба, то противни чистили металлической щеткой. Потом брали золу из печи, наполняли ею большой глиняный сосуд с отверстием внизу и заливали золу водой. Из отверстия внизу вытекал щелок, которым мы мыли посуду. Щелоком разъедало руки. А в архондарик мы поднимали воду с помощью веревки и ворота.

Старайтесь идти вперед в духовном отношении. Не радуйтесь машинам, удобствам и тому подобному. Если из монашества уходит дух аскезы, то жизнь иноков не имеет смысла. Мы не преуспеем, если будем ставить удобства выше монашеской жизни. Монах избегает удобств, потому что в духовном отношении они ему не помогают. Даже в мирской жизни людям тяжело от множества удобств. Монаху — даже если бы его душа находила покой в вещах мирских — тем паче не приличествует комфорт. Не будем же его искать. В эпоху Преподобного Арсения Великого не было ни керосиновых ламп, ни других осветительных приборов. Во дворцах использовали светильники на очень чистом масле. Что, разве Арсений Великий не мог взять с собой в пустыню такой светильник? Мог, но ведь не взял. В пустыне он пользовался фитильком или ваткой с обычным растительным маслом, и этого хватало ему для освещения.

Сегодня большинству людей неведом вкус той радости, которую подает жертвенность. Люди не любят труд. В их жизни появились праздность, желание устроиться потеплее, много покоя. Оскудело любочестие, дух жертвенности. Если людям удается получить что-то без труда, устроиться потеплее, то они считают это достижением. Они огорчаются, если достичь легкой жизни им не удается. Но если бы они смотре-ли на все духовно, то радовались бы именно этому, потому что в этом случае им дается благоприятная возможность для подвига.

Сегодня все — и стар и млад — гонятся за легкой жизнью. Люди духовные стремятся к тому, чтобы освятиться с меньшим трудом. Люди мирские — к тому, чтобы заработать побольше денег не работая. Молодежь — чтобы сдать экзамены не готовясь, чтобы получить диплом, не выходя из кафе. А если бы можно было, сидя в кафе, звонить в университет и узнавать результаты экзаменов, они были бы очень этому рады.

— Жертва, Геронда, приносит радость.

— О, что же это за радость! Вкус этой жертвенной радости неведом нынешним людям, и потому они так измучены. Они не имеют в себе идеалов, они тяготятся тем, что живут. Отвага, самоотвержение являются в человеке движущей силой. Если же этой силы нет, то человек мучается. В старину в деревнях люди по ночам, без шума, стараясь, чтобы никто их не увидел, прокладывали какую-нибудь дорогу для того, чтобы после смерти другие поминали их. Сейчас этот дух жертвенности встречается редко. Однажды на Афоне во время крестного хода я наблюдал, как монахи, идя по тропинке, цеплялись своими наметками за ветку куста, но ни один не обломал ее, чтобы облегчить путь идущим сзади; все они пригибались, чтобы не зацепиться. Просто каждый думал: «Пусть это делает кто-то другой, а мне лишь бы пройти самому». Но почему же тебе этого не сделать, если ты первым увидел эту ветку? Ведь так ведут себя люди мирские, не верующие в Бога. Цель наша в том, чтобы думать другом человеке, о его боли. Мир уже потерял контроль над собой. От людей удалилась святая ревность, жертвенность. Чудо происходит, когда ты соучаствуешь в боли другого. Главное в том, чтобы ты ощутил человека братом и тебе стало за него больно. Эта боль трогает Бога, и происходит чудо. Потому что нет ничего другого, столь умиляющего Бога, как благородное великодушие, то есть жертвенность. Но в нашу эпоху велико-душие является редкостью, потому что пришли себялюбие, корысть. Редкостью является человек, который скажет: «Я уступлю свою очередь другому, а сам подожду». Как же немного таких благословенных душ, что думают о другом! Даже и в людях духовных есть этот противный дух, дух равнодушия.

Когда мы очистим наше лукавое сердце, из которого исходит всё злое, то сделаемся чистыми и смиренными сосудами Божественной благодати, и тогда в нас будет почивать Пресвятая Троица. Я буду молиться о вас, а вы молитесь обо мне, пусть Христос и Пресвятая Богородица помогут очищению наших сердец, да узрим Бога. «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Аминь.

Старец Ефрем Аризонский. О монашестве, девстве и чистоте (1 часть)

1

Нет более избранного пути, чем монашеский. Монашество — это обО-жение, всецелое освящение, принятие в себя Бога. Монашество — это по-знание, ощущение и обретение во внутреннем своем человеке Царства Божия. Кто премудр и уразумеет сия! И поистине разумный познал, что в монашестве заключена исключительная благодать Божия — обожение и освящение. Он, оставив мир, собственную волю и свободу, придя и вкусив монашества на опыте, поискав и потрудившись, обрел Иисуса и в свободе от страстей стал царем царей.
Без монашества никто не приходит в бесстрастие. Никто не может снискать чистый ум без бдения, воздержания и непрестанной молитвы. Никто не приходит в созерцание без монашеского жития. Никто не обретает с Иисусом такого близкого общения и столь тесной связи, как тот человек, который будет пребывать рядом с Ним и не оставит Его. Тогда он удостоится похвалы: блаженны слышащие слово Божие .
Если сердце не очистится, то чистый Иисус не придет сотворить в нем обитель . Но как возможно, живя в мирской суете, очистить свое сердце? Поэтому отцы, познав это, покинули мир, поселились в пустыне, вступили там в брань, одержали победу и получили венцы.
И вот человек призывается, имея союзником Бога и помощником старца, начать духовную брань и подвиг. Враги — диавол, мир и плоть — окажут сильное сопротивление, чтобы запугать подвижника. Но тот, если будет в точности держаться советов и наставлений своего духовного руководителя, одержит победу и получит венец вечной славы.
Монашество превосходит естество. Жизнь монаха преестественна, по-тому что он в буквальном смысле слова отрицается естества. И вот он раз-рывает естественные узы с родителями и сродниками, покидает их с само-понуждением и не для своекорыстных целей, а только лишь для того, чтобы послужить Богу, посвятив Ему всего себя целиком.
Его новая жизнь имеет целью умерщвление плотского мудрования и достижение через подвиг равноангельного жития. Естественен ночной сон, но монашество устанавливает бдение, дабы монах стал яко птица особяща-яся на зде . Естественна свобода для личности, но как только человек ста-новится монахом, тотчас восприемлет умерщвление своей воли ради любви к Богу. И вообще жизнь монаха совершенно отлична от жизни мира, поэтому и названа ангельской, будучи вышеестественным житием .
Великая благодать от Бога — быть призванным в монашество, и еще бОльшая благодать — сподобиться обрести в нем духовного руководителя, ибо легко оставить мир, но обрести способного к руководству — это осо-бенное благоволение Божие, потому что от руководителя зависит, преуспеет ли человек, отрекшийся от мира.
Память смертная, в которой старательно поучаются, подает большую силу вначале, когда мы только помышляем отречься от мира, а также и на протяжении всей последующей монашеской жизни. Память сия станет для монаха всесильным духовным любомудрием, из которого он будет черпать понимание истинной сущности вещей для вытеснения всего привременного.
Посети холодные гробы и там напряги свой слух и услышь, что будет сказано тебе живущими в них: Ибо какая польза человеку, если он приобре-тет весь мир, а душе своей повредит? Суета сует,— всё суета!
В самый трудный и горестный час смерти никто не поможет человеку, лишь только его труды. Поистине, никто, кроме Бога. Если мы послужим Ему, то будем иметь всесильного Помощника и Заступника во время бед-ственного предсмертного разлучения души и тела. Какие муки испытывает душа, разлучаясь с телом! Об этих муках размышляй непрестанно и поминай их. Обрати внимание и на то, что существуют еще и воздушные мытарства, которые препятствуют восхождению душ, представляя дела их жизни, чтобы остановить их шествие к небесам и увлечь в ад.
Кроме того, мы должны помнить и о том, что необходимо нам предстать и на суд. Увы, и на какой суд! Тогда согреших и милостив буди мне, грешному не будут иметь силы, но всякие уста заградятся, не имея, что от-вечать.
Сие мы должны помышлять, дабы лучше осознать свое предназначение и востекать кратчайшим путем к достижению его, потому что не ведаем, что принесет наступающий день, ибо неизвестен смертный час. Только добро по Богу останется и последует за человеком.
И что может быть лучше того, если кто-либо труждается ради Бога всю свою жизнь, дабы, отходя к Богу, взять с собой плату за свои труды! Поис-тине это мудрый купец, обретший многоценный бисер .
Если услышишь глас Господа Бога твоего, не ожесточай своего сердца , но послушай сказанное Им: речет мир на преподобныя Своя, и на обраща-ющыя сердца к Нему .
Желаю от сердца, чтобы действием Божественного эроса желание Бога стало непрестанным и ты, воспаряя, достиг бы равноангельной красоты мо-литвами Игумении нашей Госпожи Богородицы. Аминь. Буди.

2

О горнем помышляйте , горнего взыскуйте, ибо житие наше, по апо-столу Павлу, на небесех есть .
О, какое счастье таит в себе монашество! О сокровище небесное, как пленяешь ты монашествующего, живущего в безмолвии и убегающего су-етного мира! Как ум влечется в безмолвное место, к горнему, и переходит от ведения к ведению, от созерцания к созерцанию, полагая восхождения в сердце своем , Божественным эросом созерцая единого Бога! О, глубина богатства и ведения Божия! Поистине, безвестные монахи, обитавшие в пустыне, были философами по Богу. Они ходили по земле, но созерцанием и любовью шествовали по небу.
О монашество, каково оно во славе своей! Когда человек удалится от суеты и начнет монашеский подвиг под управлением и надзором истинного руководителя, тогда руководится ко внутренней славе монашества .
Брань наша против властей, против начал, против темных и вселукавых сил, против опытных в бранях полков, против плоти и множества страстей , которые похожи на раны, производящие ужасную боль. И для исцеления их необходим соответствующий образ жизни, а также время, терпение и прилежание.
Мы видим, как святые отцы в первые годы своего подвига переносили сухость духовную, страшные разочарования и множество сильнейших ис-кушений. Но они крепко держались за терпение и понуждение себя, и впо-следствии их посетила благодать соразмерно тому, что они претерпели прежде.

3

Старец пишет монахиням о девственном житии

Девственное житие подобно кораблю, непрестанно сражающемуся с жестоким и непрекращающимся штормом. Нигде не видно спасительной пристани, а корабль непрерывно обуревается волнами. Так и дева носит в себе огонь плотского мудрования, потому никакого перемирия не разреша-ется, но всегда сражение с оружием в руках.
И в то время как замужняя женщина, когда разразится буря, тотчас при-текает в пристань — супружеское единство — и так избегает опасности, дева должна, презрев бурю, выходить в открытое море и, крепко держа штурвал корабля своей души, сражаться с озверевшими волнами плоти, непрестанно призывая Иисуса, доколе не предварит Он, не запретит морю и не скажет ему: умолкни, перестань .
О, как высока чистота! Как сияет ее всесветлое одеяние и как велико ее утешение, ибо она не только делает человека равным Ангелам, но и возносит его превыше них.
Ангелы пребывают в чистоте без труда, потому что живут согласно естеству, в то время как дева направила свое шествие превыше естества. И подвиг ее заключается не только в том, чтобы обратить естество в другое русло, но у нее и постоянная брань, и всю жизнь сопротивление страшным демонам, скрежещущим зубами от злобы, ищущим извратить прямые пути Господни, отлучить чистую невесту Христову от Его любви и соделать ее скотской, подобно свинье пожирающей тину страстного наслаждения.
Будем трудиться, чада мои, будем подвизаться, поспешим, дабы удо-стоиться почести вышнего звания , ибо Подвигоположник Христос пред-стоит, с сочувствием следя за подвигом каждого, чтобы даровать нам равное с Ним, когда Он явится, как написал и апостол язычников Павел: Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе .
Дочери покидают своих любимых родителей, братьев, сестер и домаш-них и через брак прилепляются к мужу тленному, терпят его немощи, его строптивость, его страсти, если будет он таковым, иногда поругание и побои, и не оставляют его ради уз Таинства Брака или ради удовлетворения своих плотских пожеланий.
Вы вместо мужа уневестились нетленному Жениху Христу, оставив ро-дителей и все блага сего суетного мира ради единения со Христом в духов-ном браке, с любовью последовав за Иисусом, ради вас претерпевшим Крест и смерть, и даровавшим вам несказанное наследие — Царство Небесное, и вас — нищих и грязных — увенчавшим царскими венцами, чтобы на небесах вы паче царей восприяли славу и веселие.
Как передать словами, сколь превосходнее благодать девства и сколь выше плотского брака таинство духовного брака с Женихом Христом! И это потому, что Жених — небесный, непорочный и вечный Бог!
В обычных браках мы видим, как женщина являет образец героического терпения скорбей, утеснений и тягот супружеской жизни, ругательств, страстей и побоев супруга, непосильных трудов, связанных с воспитанием детей. Какого же мы будем достойны осуждения, если в большей степени, нежели женщина-супруга, не покажем в девстве терпения, понуждения себя, послушания и всего, чего требует благое иго сладчайшего Иисуса! Итак, мы должны явить жизнь, соответствующую исключительному призванию, предлежащим наградам и вечным почестям неба.
Смиримся и воззовем к Жениху Христу: «Женише бедной моей души, не затвори Небесного Твоего Чертога, якоже юродивым девам, но сподоби, чтоб светильники наши избыточествовали елеем добрых дел, любви, сми-рения, покаяния, слез, послушания, терпения, чистоты, рассуждения и про-чих добродетелей, дабы изобилие елея сохраняло неугасимый свет до самого пришествия Твоего, дабы все сестричество вошло вместе на браки небесные в светлой и сияющей одежде света Твоей благодати, празднуя и радуясь с Тобой в нескончаемые веки веков. Аминь. Буди».

4

Старец пишет монахиням

Благословенные мои чада, помыслите о даре, подаваемом вам Госпо-дом,— стать невестами Его Сына. Сего ради с безмерным смирением при-ступите к духовному посвящению себя сладчайшему Иисусу и с искренней любовью к Нему дайте Ему святой обет, что до смерти пребудете верными Его любви.
Я желаю, чтобы вы, подобно свече, таяли в служении Иисусу и чтобы дела ваши благоухали, подобно приятному фимиаму, дабы Господь обонял воню благоухания духовного.
Этот обет, будучи святым, приведет в ярость завистливого демона и по-будит его к войне с вами. Но вы не робейте, потому что Заступником вашим будет возлюбленный Иисус. Дерзайте и не бойтесь: Господь рукою неви-димою сокрушит невидимых врагов.
Имейте железную веру и совершенное послушание Богу и начальству-ющим, и помощь Божия и их молитвы чудесным образом покроют вас.

5

Новоначальной монахине

Возлюбите вашего Жениха Христа больше своей матери, дабы получить блаженство на небе. Не заботьтесь ни о чем земном, кроме того только, как угодить прекраснейшему Жениху Христу, духовный брак с Которым будет совершаться вечно, в то время как здесь, у мирских, брак продолжается недолго, а потом начинаются житейские невзгоды, пот и труд.
Какие бы труды ни совершались в монашеской жизни, все получит бо-гатое и вечное вознаграждение. Даже и здесь, на земле, мы, оставив родите-лей и братьев, получим сторицею . Христос дает нам братство во Христе, любовь в котором — духовная, имеющая целью содействовать нашему ду-ховному преуспеянию, в то время как любовь плотская любит только те-лесное и суетное.
В мирской жизни труд и мучения суетны, в то время как в монашеской жизни они содействуют обретению Бога.
Что может быть прекраснее того, когда в братстве есть любовь, когда братство являет собой единую душу во множестве тел! Поистине, оно про-водит небесную жизнь. Но Бог попускает, чтобы по временам случалось нечто, привносящее смущение и охлаждение. И это бывает для нашей же пользы, дабы мы совершенствовались и дабы явлены были добродетель или немощь. Посему и духовный закон говорит нам: когда радость, а когда скорбь; когда зима, а когда лето; когда брань, а когда мир. Таким начертал духовный путь всеведущий Бог.

6

К духовной дочери, будущей монахине

И услышал я голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом; и никто не мог научиться сей песни. Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел .
Возвещено мне было о радостном событии, что назначен час благодати, в который Вы уневеститесь прекраснейшему и сладчайшему Иисусу — Же-ниху всех уневестившихся во Христе душ, иной любви предпочетших лю-бовь Того, Кто ради нас пролил Свою всесвятую Кровь!
О благословенная сестра, какой прекрасный выбор — уневеститься во веки веков Сыну Божию, Который любит Свою невесту безмерной любовью и сохраняет для нее неописуемый чертог на небесах, где она будет созерцать во веки веков Его сладчайший и возлюбленный лик, который, как некая духовная амброзия , будет напоять сладостью небесного блаженства уневестившуюся Ему душу! Но полно, останови же, смертный ум, свой бледный рассказ о благах, ожидающих каждую душу!
О, и если упадет только одна капля оттуда, от неистощимого источника небесного блаженства, то насыщается душа божественной сладостью. Сколько же сладости будет тогда, когда милость Божия призовет душу к этому неиссякающему источнику, дабы непрестанно и свободно пить ей из него!
О Господи мой Иисусе, услади меня Своей любовью и покажи душе верной невесты Твоей малый образ красоты Небесного Твоего Чертога, дабы она верно последовала Тебе до последнего своего издыхания, доколе не приведешь ее ко всей полноте истинного образа этой красоты! Аминь, буди, Иисусе мой.
О океане неисчерпаемый, о любовь Божия, кто испил Твоих вод и возмог поведать всю глубину красоты Твоей! О красотО недомыслимая, кто воззрел на Твой Божественный лик и не положил хранение устам своим, будучи не в силах более сдерживать слезы любви Твоей!
Велика наша радость о том, что к нашему братству во Христе прилага-ется еще одна душа. Поэтому все мы, соединенные в любви Христовой как один человек, да последуем прекрасному Жениху Христу, неся свой крест с терпением, доколе не пошлет нам Иисус Ангела радости, который приведет каждую душу на прекраснейшую пажить, на вечный брак радости неизгла-голанной!
Когда святый Бог благоволит Вам принять ангельский образ, имейте в виду, что диавол будет досаждать Вам различными помыслами, поэтому Вы будете нуждаться в духовно опытном просвещении. Не стыдитесь чисто исповедовать свои помыслы. Не скрывайте ничего, и получите большую пользу.

7

Духовной дочери

Желаю тебе, дочь моя, чтобы благодать Господня оделила тебя теплой Его любовью, дабы вся возгорелась ты этой любовью и в радости шество-вала по блаженному пути монашеской жизни. Путь этот ангельский, и кто пройдет его достойно, душа того становится невестой Христовой, сияющей паче Ангелов, ибо душа человека сотворена по образу и подобию Божию.
Да, дочь моя, никогда не променивай Небесного Жениха на плотского человека, Творца своего — на земное творение, небесное Божественное Естество — на естество человеческое. Величайшее счастье в жизни человека, когда душа его имеет женихом своим Сына Божия, Который сохранит ее ангельское девство на века и дарует ей вечную жизнь на небесах в Боже-ственных селениях ангельского и небесного веселия!
Когда девушки выходят замуж, они оставляют своих родителей, братьев и сестер. Но то же самое делают и монашествующие. Стало быть, монаше-ствующие приносят жертву ничуть не большую, чем замужние, с един-ственной лишь разницей в том, что последние берут в мужья земного чело-века со страстями и немощами, а первые уневещиваются Небесному Жениху — святому и бесстрастному Богу. Насколько же бОльшую выгоду улучают девушки и юноши, уневестившиеся Христу,— и здесь, на земле, и там, вечно, на небе!
Человеку, желающему стать монахом, враг спасения чинит множество препятствий, чтобы он не исполнил своего намерения. Диавол хочет оставить его в миру, дабы легче ввергать его в грех. Посему имей в виду, дочь моя, демонские ухищрения и будь мудрой; приходящие помыслы или искушения, когда нет меня рядом, чисто исповедуй геронтиссе , и она просвещением, которым обладает, окажет тебе большую пользу.
Твори молитву непрестанно, потому что она поможет тебе во всем и разрушит всякое препятствие к достижению твоей святой цели. Следи за собой, храни себя чистой от всякой плотской скверны, ибо более всего Небесный Жених любит чистоту тела и души человека.
Желаю, дочь моя, чтобы ты возлюбила Господа Иисуса и сама была возлюблена Им, чтобы Он стал возлюбленным Женихом твоей души навеки. Аминь.

8

Другой духовной дочери

Доброе мое чадо, шлю тебе отеческое приветствие из Сада Божией Ма-тери , со Святой Горы. Шлю тебе и букетик с прекрасными пожеланиями укрепиться на стезе девства.
Каждый человек в совершенном одиночестве встретит страшный смертный час, и тогда помощью его будут дела смирения.
Что может быть смиренней рясы монахини, покинувшей мир? Монахиня сидит вдали от радостей мира и оплакивает свои грехи, дабы найти подлинную радость души, которая происходит от мирной совести.
Весьма прекрасна и сладка монашеская жизнь. Но, к сожалению, иногда наши немощи и страсти представляют ее трудной.
Насколько достигает кто-либо познания Бога, настолько более прекрас-ной ощущает он монашескую жизнь, потому что чувствует и вкушает небесную благодать и Его сладкую любовь.
Мир не ведает Того, Кто дает эти небесные и Божественные дары, по-этому и пребывает несчастным и в проказе греха. Но как любят Его и служат Ему Ангелы, зрящие Его! Если чувствует Его и монахиня, то и она не остается непричастной такового божественного созерцания и любви. Но мир Его не познал и потому полон скорби и тесноты сердечной.
Монахиня, чем более приближается, тем глубже чувствует и созерцает, по мере возможного, Жениха своей души, тем более украшается ее внут-ренний человек. Она видит это очами своей души, она переживает это ду-ховно и как прекрасно чувствует себя тогда! Она оплакивает радости и наслаждения суетного, заблудшего мира и скорбит о бедных людях, которые полагаются на них и надеются на них несмотря на то, что в конце огорчатся, но исправлять что-либо будет уже поздно.
Но тебе, доброе мое чадо, я желаю, чтобы Бог неба и земли благословил тебя благословением Божественного Своего сердца. В конечном итоге и я сам не ведаю, чтО оно может даровать тебе.

9

Духовной дочери

Чадо, я получил твое письмо с исповедью. Благодарю нашего благаго Бога, Чьи лучи Божественного просвещения паки и паки просвещают и преображают души для наследования отеческого господства для общения с Богом посредством молитвы, называемой умной.
Бог — это беспредельный ум. Человек — ум ограниченный. Когда малый человеческий ум соединится посредством умной молитвы с беспредельным Умом — Богом, то по естественному следствию приобщается Его Божественных и блаженных энергий и становится блаженным, ощущая неизглаголанную радость, сладость, ликование и сладкие слезы, согреваю-щие и исполняющие душу Божественным утешением.
Молитва — могучее оружие христианина, в особенности же монаха, носящего имя воителя Божественного ополчения, который поклялся возне-сти свое славное знамя, одержав в неравной борьбе на протяжении всей жизни победу против мира, плоти и диавола. Мы призваны быть незримыми героями, заметными лишь для Неусыпного Ока, Которое есть Бог.
Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною . Стань Моим последователем в восхождении на Голгофу: пусть мы распнемся вместе, вместе испустим дух, чтобы и воскреснуть и жить вместе.
Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой каждодневный. Любящий Меня да последует за Мной, потому что все ник-чемно, обманчивые сны. Богатство не остается с тобой, слава не последует за тобой, потому что смерть, пришедши, разрушит все сие.
Чадо, неведомый час смерти, Страшный Суд Божий, мучения грешников, вечное райское наслаждение да водворятся в твоем сердце через поучение в безмолвии, потому что от этого зависит твое спасение.
Тот, кто удаляется от мира, познаёт его зловоние, в то время как погру-женный в мирскую суету облекается в рубище мирских наслаждений и удо-вольствий, как в одежду славы.
Богословие, истинное богословие, приобретается не в университетах, а только в презрении мира, вдали от шума и мирской суматохи, в месте без-молвном и спокойном, посредством определенного порядка молитвы и по-двига, когда человек, очистив ум и освободившись от взыграний плоти, по-лучит свет истинного богословия — ведение самого себя. «Если ты бого-слов, то ты хорошо молишься; если ты хорошо молишься, то ты богослов» (святой Нил Подвижник).
В безмолвии ум умиряется. Обнажившись же от земных помыслов, естественным образом обращается к себе самому, а от себя — к Богу по-средством немногословной молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».
Ничего нет слаще, если кто предпочтет поселиться в доме Божием паче, нежели жить в селениях грешного мира с его приманками плотоугодия, где ад находит себе богатую добычу.
Чадо, любовь к миру — это вражда против Бога . Если ты любишь Бога и желаешь трудиться Ему с полной отдачей и плодотворно, сойди со ступеней бездушных зданий мегаполиса и гряди в селения Господни, воз-любленные и желанные, где будешь учиться науке наук — искусству по-беждать диавола, мир и саму себя. Вот наука — бороться за вечные награды!

(2 часть)

Старец Ефрем Аризонский. О монашестве, девстве и чистоте (2 часть)

(1 часть)

(2 часть)

10

Духовной дочери

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! — воскликнул апостол Павел, когда пришел в исступление от созерцания Божественного света и от горения сердца Божественной любовью.
Что может быть слаще Бога! Разве не суетно все человеческое? Разве могила не покрывает все? Где молодость, где красота, где слава и богатство? Разве не есть все это пыль и прах? Кто царь и кто воин, кто богач и кто бедняк? Где палаты царей, роскошь богачей, где пиры и богатые трапезы сластолюбцев? Где чувственные наслаждения блудников? Разве не покрывают их черви и несносное зловоние? Воистину суета сует,— все су-ета!
Любомудрствуя об этом, будем понуждать себя возлюбить с великим желанием чистый и святой путь преславного девства, дабы, когда мы оставим на земле тело и душа наша устремится к небу, украшали ее красота и благолепие девства, чтобы она возлюблена была Женихом чистых душ — Христом.
Подвизайся, чадо мое, подвигом добрым . Поминай непрестанно святое имя Иисусово. Когда идешь, наклоняй голову и шепотом либо в уме по-вторяй: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Поминай безвестную смерть, стенай и говори: «Ах, какая меня постигнет смерть? Ах, буду ли я готова? Буду ли я угодна Христу со своими грехами?». И всегда вспоминай о житиях преподобных, чтобы желание монашества разгоралось в тебе все сильнее.

11

Другой духовной дочери

Молюсь, дабы Бог управил тебя во всем. Убегающий из мира в монаше-ство приносит с собой и добродетели, и страсти. И в монашестве он призван добродетели умножить, а страсти искоренить. В искоренении страстей он встречает трудности, соразмерные грубости или обилию страстей. И необ-ходимо соответствующее им же самоотвержение для достижения цели — освобождения от бесчестных греховных страстей.
Оперируемый никогда не радуется, скорее, испытывает боль. Но он лю-бомудрствует о том, что благодаря операции и боли получит исцеление.
На монашеском пути будут встречаться и сладость благодати, и горечь страстей. Когда день — когда ночь; когда лето, а когда — зима. Так устроил Божественный Промысл для поддержания тела и спасения души.
Проходит время в монашеской жизни, приумножается духовное знание, облегчается голгофский труд, потому что приходит добрый киринеянин — утешение светлого ведения — и подъемлет тяжесть страстей. И дальше последователь Иисусов с легкостью шествует к совершенному умерщвлению страстей, за которым наступит воскресение. О чадо мое, и что за воскресение! Вкушение Царства Небесного! Наследник Божий и сонаследник Христов! Тогда душа приемлет обручение — свидетельство того, что она невеста Христова и после смерти будет в непорочном чертоге, радуясь вечно! Тогда она увидит себя плывущей по океану радости и созерцаний. И все таковые духовные блага она стяжевает, когда в терпении и смирении совершит добрый подвиг для искоренения страстей.
Желаю тебе, чадо мое, успешно проходить твой будущий подвиг.

12

Другое письмо к той же самой духовной дочери

Желаю вседушно, дабы благий Бог сохранил тебя под Своим могучим покровом и, подобно безошибочной стрелке компаса, привел тебя к полюсу твоей чистой цели, к святому посвящению у ног Иисусовых, как святую Марию , слушать слово благодати, глаголемое в сердце твоем.
Не бойся никого, кроме Бога, Который испытывает сердца и воздает каждому по делам его.
Подвизайся спасительным подвигом, размышляя о неизвестности земной жизни и о том, что мы — путники, пришельцы и странники, как и все отцы наши ; мы пришли, увидим и отыдем. Наступила смерть и все это разрушила. Подвизайся возненавидеть ото всего сердца привременные блага и, подобно премудрому купцу, продай все и купи поле, где скрыто со-кровище — многоценный жемчуг . Возьми заступ и добудь его, и тогда ты станешь богатой в благодати.
Поле — это монашество, и продавший все свои желания, наслаждения и свободу купил его и, копнув лопатой, то есть потрудившись в монашестве, обрел благодать Утешителя Духа и стал богатым в любви и надежде на Бога.
Ничего нет прекраснее монашества, когда живут в нем согласно запове-дям преподобных отцов. Человек приобретает богатство подлинной радо-сти и ликует в Боге, исполняясь блаженного упования, что будет жить с Бо-гом вечно в блаженстве и неизглаголанной радости!
О, глубина Божия! О, богатство невыразимое и сладчайшее! Если апо-стол Павел, несмотря на все свое красноречие, не мог описать того, что видел и ощутил в своем исступлении в раю , то что же я, мерзость, смогу рассказать о величии Божественной радости?
Вкусите и видите, яко благ Господь! Чадо мое и Иисусово, смотри, чтобы ничто из считающегося в миру за благо не отлучило тебя от Иисуса. Но все свое желание преложи на небесное, ибо житие наше на небесах .
Презри все, почти себя землей и пеплом. В нынешнем веке надежного нет ничего.
Убегай от греха, как от огня и от ядовитой змеи, и в молитве прибегай к Иисусу, и Он чудесно усладит тебя. Ради Иисуса пожертвуй всем, потому что Он достоин всей приносимой в жертву любви.

13

К желающим монашеского жития

О, как возмогу я почтить непостижимое богатство девства! Какой брен-ный язык возможет воспеть его славу лучше, чем Христос!
Девство равноангельно, оно земного человека соделывает подобным Христу и Божией Матери, потому что и Он, и Она были девственниками. Прежде греха прародители были девственниками, после греха они стали семейными . Стало быть, девство было узаконено вначале, а брак — по-следствие преслушания, и желающие достичь добродетели, которой обла-дали первозданные, пребывая в раю, должны жить в девстве и чистоте.
Девство и чистота имеют великое дерзновение пред Богом. Посему не пожалейте и самой жизни своей, лишь бы сохранить девство как зеницу ока. И, чтобы блюсти его, вы должны непрестанно творить молитву и со вниманием избегать причин греха. Храните свое зрение.

14

Желаю, чтобы теперь, обручившись Христу, ты больше возлюбила Его. Посмотри, какую любовь Он тебе показал, дочь моя, взяв тебя из мира. Те-перь ты живешь в тихом монастыре, со столькими молитвами и псалмопе-ниями! А самое главное в том, что ты живешь с надеждой на вечную жизнь, где будешь петь вместе с Ангелами Божиими! Каждую секунду приноси Богу тысячи благодарений за толикие Его благодеяния, которые даровал Он тебе по Своей любви.

15

Чадо мое, мы должны заботиться о чистоте, потому что от сего душа монашествующего загорается огнем. Чистота — это то, что наилучшим об-разом характеризует монашескую жизнь как ангельскую. На чистоту при-зирает и снисходит Святый Дух, и монах чувствует себя словно в раю. Диавол воюет против чистоты, чтобы положить преграду посещению Свя-таго Духа.
Посему, чадо мое, нам и докучают дурные помыслы, чтобы мы не стали приятными сосудами Духа Святаго, чтобы не почувствовали, что монаше-ская жизнь — ангельская. Итак, будем подвизаться, дабы с помощью благо-дати Божией стяжать чистоту души и тела.

16

Благодать во время пострижения в ангельский образ одних посещает в изобилии, других — немного. Однако не это определяет будущую духовную жизнь монаха.
Иные совсем не почувствовали благодати ангельского образа, однако впоследствии преуспели много. А с другими случилось обратное. Поэтому целью монаха является чистота сердца, от которой — совершенная любовь.
Пусть это занимает нас, и будем следить за тем, имеем ли мы терпение, мужество во бранях с диаволом, чистую любовь, язык, не оскверненный осуждением, оговорами и тому подобным.
Две радости у монаха: первая — когда он становится монахом, и вторая — когда приближается к смерти. И чем еще является жизнь монаха, если не одним сплошным мученичеством? Потому и смерть — это радость, ибо он помышляет о том, что избавится от муки и брани искусителя.
Исцели себя сейчас, когда ты молод и молоды страсти, чтобы в старости обрести покой, ибо добрая жизнь принесет и добрую старость, и добрую кончину.

17

Прошу вашу любовь, следите за собой и не забывайте о цели, ради ко-торой вы вышли из мира и ради которой должны сражаться, дабы достичь ее, ибо что пользы, если мы достигнем чего-либо мирского и повредим своей бессмертной душе, равной которой в цене нет ничего?
Поскольку мы монахи, нашей целью является восхождение ввысь и жи-тие на небесах. О горнем да помышляем в равноангельской чистоте, и не подобает нам отступать перед каждым недолжным помыслом, оставляя все-сильное оружие молитвы.
Тело монаха — храм Божий. Мы должны этот святой храм украшать всяческой чистотой, чтобы он стал приятен Богу. Человек, оскверняющий сей храм, огорчает Господа. Следите за чистотой.
Девство является общим достоинством как душ, посвятивших себя Гос-поду, так и Ангелов. Диавол люто ненавидит девство, будучи нечистым и врагом Божиим. Посему он и приносит постыдные помыслы, дабы благоле-пие чистоты было осквернено и лишилось своего ангельского сияния.

18

Святая Гора, октябрь 1957

Возлюбленный о Господе брат, Бог да благословит тебя и да просветит тебя на неложном пути спасения. Ты спрашиваешь меня в письме о том, дано ли тебе призвание и призвал ли тебя Господь, дабы не сотворить тебе что-либо без Его воли и не оставить своих обязанностей и так далее…
Брате мой, кто может вместить, да вместит; не все вмещают слово сие . Характерные признаки призвания к монашеству — это когда человек видит в себе живое желание, ревность, любовь и даже как бы некую страсть к монашеству. Когда человек видит в себе сие, то уверяется, что это от Бога — стать ему монахом. И при этой уверенности он все же совершенно свободен выбрать сам либо одно, либо другое . И если он желает того по соб-ственному произволению, без понуждения, пусть примет монашество, ко-торое именуют девственным житием.
Такое призвание есть дар Божий, который человек должен стараться не утерять и не угасить, ибо если он упустит возможность, на два-три года оставшись в миру, то, без всякого сомнения, это желание угаснет и после уже не воспламенится ради такой высокой цели.
Находящемуся в миру необходимо сообразно с телесными силами с рассуждением поститься, пребывать во бдении, молиться, подавать мило-стыню, хранить себя от таких вещей, которые оскверняют благоразумный помысл, избегать худых сообществ, женской беседы, пребывать в молчании, чтении и тому подобном. Все это помогает усилить желание монашеской жизни и сохранить его теплым, доколе не придет подходящее время для его исполнения, когда человек наконец решится на это, потому что, как мы сказали, за человеком оставляется совершенная свобода выбора, несмотря на то что есть и особые свидетельства его призвания.
Конечно, когда Богу будет дано обещание, тогда монашество становится обязанностью. Как говорят великие отцы Церкви, давший обет уже непременно должен стать монахом. Прежде чем давать обещание, необхо-димо хорошо подумать, ибо откладывание исполнения обета не будет иметь хороших последствий, поскольку почитается презрением к Богу, Которому дан этот обет.
Девственное житие высоко, потому что человек оставляет всего себя, чтобы не иметь препятствий в угождении Богу. И так со временем он, при-нимая образ божественного служения, становится святым душой и телом, возрождается, делается новым человеком, посвятившим себя Христу, име-ющим отличительные черты жизни по Христу, наподобие того как дети имеют характерные черты своих родителей, свидетельствующие о их за-конном рождении.
Ты, брат мой, когда пожелаешь, можешь как паломник приехать на Святую Гору и посмотреть вблизи на то, как здесь обстоят дела. И, если за-хочешь, можешь пожить с нами или где-либо в другом месте столько вре-мени, сколько пожелаешь. В нашем домике есть две келейки. В одной — я, в другой — ты, и таким образом тебе станет виднее, что делать. Услышишь ты и духовные слова от моего Старца , сказанные из опыта,— одним словом, будешь просвещен в достаточной мере для того, чтобы разобраться, как поступить.
Вначале жизнь по Христу исполнена множества трудов и различных искушений. Но со временем они уменьшаются и приходит духовное утеше-ние. И при посещении благодати Божией человек пребывает в духовной ра-дости и сладости.
Господь сказал, что спасемся мы многими скорбями, и душа наша должна утвердиться в терпении, ибо претерпевший до конца обретет спасе-ние .

19

Святая Гора, ноябрь 1957

Возлюбленный брат мой о Христе, благодать Святаго Духа да покрывает тебя всегда. Вчера я получил твое письмо и очень возрадовался о том, что ты постиг подлинную суть монашества и что ты здоров. Мое собственное здоровье, по воле Божией, скудно.
Мои слова о бегстве имеют следующий смысл: человек, оставаясь два-три года в миру и медля, остывает и после этого теряет стремление к мона-шеству. И эта благодать внутреннего горения отступает за нерадение к до-стижению цели.
Терния и волчцы произрастит тебе земля ,— говорит Писание. Итак, терния и волчцы, то есть страсти и дурные привычки, будут произрастать на земле сердца. Многим трудом, пОтом и слезами выкорчевываются тернистые корни страстей и дурных навыков, дабы очистилась земля сердца, где будет посеяно семя — слово Божие.
«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Согласно святым отцам, мо-литва — это семя, засеваемое в сердце новоначального со многим трудом и подвигом, которое должно прорасти и возрасти, дабы его собрали и выпекли из него хлеб, хлеб жизни. Это означает, что новоначальный будет пожинать плоды от посеянного зерна, то есть вкушать сладость молитвы, любовь Христову. Это — вода живая , напояющая, орошающая сердце, чтобы произрастило оно цветы, чего я, нерадивый, лишаюсь.
Жена, настанет время, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине . Как хорошо Господь говорит об умной молитве!
Пребывая в миру, подвизайся, читай, молись, сколько можешь, твори молитву, ибо сила ее величайшая. Заботься о милостыне. Велика сила ми-лостыни. И я, когда жил в миру, несмотря на то что был беден, по возмож-ности творил милостыню, чтобы помог мне Бог достичь моей цели.
Посмотри, как Бог прославляет милостивых: Корнилию сотнику явился Ангел и сказал: молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом . Подобным образом говорит Навуходоносору и пророк Даниил: царь, грехи свои милостынями искупи и беззакония свои — милосердием к бедным .
Брате мой, будем помнить — и первый я, бесчувственный,— ответ пред Страшным Судилищем Божиим, как помнили о нем святые подвижники.
Авва Агафон плакал в час смерти. И монахи спрашивают его:
— И ты плачешь, авва?
— Поверьте мне, чада, я приложил все силы, дабы угодить Богу, но не знаю, угодно ли мое дело пред Богом!
Плакал и авва Антоний Великий:
— И ты плачешь, авва?
— Поверьте мне, чада, с тех пор как стал я монахом, страх смерти не отступал от меня!
Помышляю и я о самом себе: какой ответ дам Богу я, ленивый и нечи-стый, которого страсти обнажили от одеяния брачного!
Когда святой Михаил Малеин был новоначальным, отец пришел забрать его из монастыря и услышал, как тот поет: «Душа моя, здешнее временно, а тамошнее вечно. Вижу на престоле Судию, и пред Судилищем река огненная течет, и книги разгнулись, и сокровенное человеков стало явным».
Ты встретишь, брат мой, много препятствий на своем пути, но не теряй мужества. Избегай всего, что служит тебе помехой на пути Божием. Пресеки всякую дружбу с мирскими людьми. Не бойся: когда Бог с нами, никто против нас .
Келейка моя весьма тихая. Когда приедешь, она тебе очень понравится. Я живу в полной тишине и беспопечительности. Старец дал мне благословение есть что-нибудь по утрам здесь наедине в безмолвии. Редко заходит кто-нибудь. Кушаю в уединении, стараюсь с помощью Божией творить молитву. Встаю сам, бдение совершаю сам. Итак, кто жаждет жить в безмолвии, беспопечительности и молитве, тому здесь очень понравится.
Я жду тебя с великой радостью. И очень прошу писать мне без каких бы то ни было колебаний.
С любовью о Христе, ничтожнейший отец Ефрем,
чадо старца Иосифа

20

Воздержание, пост, бдение, отречение от мирского и тому подобное — это средства, чадо мое, для достижения чистоты сердца. А главным из от-личительных признаков ее является любовь.
Цель наша, стало быть, заключается в очищении сердца. Без чистоты Бог не может быть видим, не является. Итак, как мы можем увидеть Его, если не достигли своей цели, даже не приблизились к ней, если не имеем чистого сердца? Апостол Павел говорит: любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздра-жается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает . По этим признакам, которые превозносит и возглашает громо-гласно апостол Павел, можно определить, насколько человек преуспел в чистоте.
Земледелец начинает с того, что расчищает поле. Он освобождает его от камней и сорняков, вспахивает, засевает, ожидает от Бога дождя, солнца, ветров с единственной целью — пожать хлеб и вкусить плоды своих трудов.
Моряк, купец в дальних странствиях подвергаются всевозможным опасностям ради одной цели — приумножить свое богатство и от этого по-лучают удовольствие.
Монах оставляет родителей, братьев и сестер, сродников, лишается от-дыха, совершает бдения, молится, подчиняется братии, сражается с помыс-лами и делает многое другое — для чего? Чтобы достичь чистоты сердца, чтобы увидеть Бога! Если не очистится, то не узрит Бога .
Что есть Бог? Бог есть любовь . Стало быть, тот, в ком недостает под-линной любви, любви неподдельной, духовной, не может познать Боже-ственное.

21

Дочь моя, да подаст тебе тысячи благословений Распятый, любящий сильно девственность — духовную сестру девства ангельского.
Небесный Отец — Девственник; Его Сын, Господь наш Иисус Христос,— Девственник; возлюбленный ученик Христов Иоанн — девственник. Что же сказать мне о Деве Марии, Богородице, Которая Сама является стеной и предстательством подвизающихся девственников!
Эту святейшую добродетель, ангельское украшение — девство — я, чадо мое, желаю, чтобы выбрала ты в своей жизни.
Все потерянное можно приобрести вновь, все, кроме девства, которое есть чистейшая жизнь без постыдных согрешений. Радуются ангельские воинства, когда присоединится к ним еще хотя бы одна сподвижница. За-видно ее место. Разве не пожелала бы ты, дочь моя, удостоиться его? Наде-юсь на то, что дело благодати завершится в тебе преславно ради славы Рас-пятого.
Иисуса нашего, о дщерь, возлюби и Тому единому служи в своей жизни. Итак, Иисус да будет духовной усладой твоего сердца, и никогда не променивай эту святую любовь на обманчивые земные услаждения, как бы ни хотел принудить тебя к этому суетный мир.
Стань ученицей Христовой, подобно мироносице, принося, словно дра-гоценное миро, девственную чистоту своему Учителю.
Все земное преходит как сон, и ничто из вещей сего мира не пребывает постоянным и неизменным. К чему же любить временное и изменчивое бо-лее, нежели вечное и непреходящее?
Каждую секунду угрожает нам смерть, готовая отправить нас в мир иной и на Судилище Божие. Что нам остается делать? Только готовиться дать добрый ответ Богу в том, в чем мы погрешили пред Ним!
Любую свою мысль, которая не добра, а грешна, изгоняй, как только она появится. Имя Иисусово поминай непрестанно, потому что это святейшее имя даст тебе победу над многоразличными грехами.

Старец Даниил Катунакский. Сочинения о монашестве

Содержание

Сочинения о монашестве
Устав общежительного пребывания на основании святых определений Церкви Христовой
Наставление желающему восприять великий и ангельский образ монашества
Изъяснение великого и ангельского образа
Введение. Монашеское во Христе жительство
О высоком предназначении и достоинстве иноческого образа
О таинстве совершенного и святого образа
Точное изложение последования святого и великого ангельского образа
Письма
Послание об уставе монашеского общежития, писанное по настоянию Высокопреосвященнейшего митрополита Пентапольского господина Нектария (Кефаласа) инокиням его на Эгине
Ответ монаха Даниила Маркиану, монаху Иверского скита, об отвержении мечтаний
Ответное письмо монаха Иверского скита Маркиана иконописца на послание Даниила монаха от 12 января 1918 года об отвержении видений
Об умной молитве. Письмо старца Даниила Каллистрату
Четыре письма святителя Нектария Пентапольского старцу Даниилу
Письмо 1
Письмо 2
Письмо 3
Письмо 4

 

Сочинения о монашестве

Устав общежительного пребывания на основании святых определений Церкви Христовой

Господь и Спаситель наш Иисус Христос, желая явить нам необоримую высоту общежительного пребывания, как и то, сколь полезно оно для ищущих добродетельного жития и в заботе о спасении вкупе с братиями подвизающихся, Сам первый в Пришествие Свое на землю избрал общее с апостолами жительство.

Явственнейший признак такового Его со святыми апостолами пребывания – общая трапеза и одежда, общая казна, общее соизволение и безраздельное во всем послушание учеников Господу нашему Иисусу Христу. Лишь Иуда, последовавший своему нраву и вознедуговавший непокорством и сребролюбием, превратился в труп смердящий.

В размышлении о божественном и спасительном пребывании общего жития, боговидные отцы Церкви, как истинные последователи Христовы, при учреждении лавр и общежительных их келлий54 одно имели попечение, доподлинно зная, что подобным жительством непреткновенно достигается всякая добродетель и изгоняется всякое прилагаемое от своенравия действие лукавого сатаны. Где строго поддерживается общежительный уклад, там, без сомнения, возделывается добродетель, ибо преслушание и согрешение не обретают себе пищи.

А поскольку главная цель инока или инокини, отринувших мир и все его наслаждения, есть Сам Господь, то ни к чему иному так не стремятся они, как к одолению главных трех супостатов – разумею мир, плоть и диавола. И потому лишь чрез общежительное пребывание с легкостью возмогут они прогнать не только пустынных врагов, но также три главные и сильнейшие страсти – гордыню, сладострастие (или чревоугодие) и сребролюбие.

Страсть гордыни последовательно истребляется общежитием, ибо в тех, кто трудятся над собою, отсекая свою волю и мудрование, бесовская хитрость не обретает почвы, чтобы всеять семена тщеславия. И если случится иночествующим быть уловленными лукавством сатаны, то чрез епитимию от игумена или игумений, пострадав немного, получат совершенное исцеление.

Тем же жительством искореняется и сладострастие, ибо держащиеся общей трапезы и не имеющие дозволения вкушать наедине в келье приобретают воздержность в пище и таковым совместным воздержанием исторгают с корнем сластолюбивые помыслы.

Равным образом исторгается общежитием и страсть сребролюбия, ибо кроме рясы, и притом самой дешевой, не дозволено иноку никаких собственных вещей, от которых рождаются многие страсти и согрешения смертные.

Такова-то высота общежительного пребывания, такова-то польза общежития для всех, произволяющих упражняться в нем!

И поскольку вы, богомудрые девы, уразумев высоту того жительства и единодушно восхотев достичь его, обратились к моему недостоинству за общежительным уставом, дабы, руководствуясь им, непреткновенно шествовать тесною стезей покаяния и послушания благому и боголюбивому расположению своему, посылаю вам сей распорядок. При сообразовании с ним вы, и на земле пребывая, устремитесь к житию равноангельному и одержите победу над проклятым сатаной.

ДОлжно знать, что демон своеволия всеми силами будет чинить вам препоны, ведая в своем нечестии, что святым тем жительством вы угасите все огненные его стрелы и исходатайствуете великую пользу девам, которые понесут подвиг в обители после вас. А для достижения сего жительства и достойного утверждения в нем подобает всем сестрам,– как только согласятся они в душеполезнейшем том деле, о коем речь,– единомысленно сойтись в келью к игумении и решиться с истинным самоотвержением вступить на поприще общего жития, ничего для себя не требуя. Ибо вполне вероятно, что некоторые из вас пользуются неуместными в святой обители услугами или располагают средствами большими, чем другие. Сего да не будет, и вы в любви и единомыслии сложите по списку пред игуменией все, чем обладаете, имение ли, деньги или иное что, составляющее капитал, который соединится с прочим достоянием обители. И да будет тотчас же составлено письменное положение, под которым подпишутся все сестры, чем избегнете в дальнейшем нестроений и соблазнов.

И во-первых, да будет единая трапеза, которой держатся все, исключая немощных: и сама игумения, и прочие во Христе сестры. И в воскресенье, вторник, четверток и субботу- разрешение на елей и малое количество вина, а вне постного времени – также на рыбу и сыр. В сии дни трапеза поставляется дважды: дневная – после Божественной литургии и вечерняя – после вечерни.

В понедельник же, среду и пяток да будет у вас одна трапеза без елея, знаменующая собою преполовение дня. Если же случится среди поста праздник, тогда разрешение на вино и елей, а в праздник Божией Матери – и на рыбу, как устав церковный повелевает.

Не могущие по болезни или старости соблюдать совершенное воздержание до девятого часа (то есть до вечера) испивают, по благословению игумении, теплоты с малым количеством хлеба. В Великую Четыредесятницу поставляется трапеза без елея единожды днем, по субботам же и воскресениям, когда бывает разрешение на вино и елей,– дважды.

Второе. Все монахини сообща занимаются рукоделием, кто какое знает, -портняжным, ткацким и всяким иным – для нужд обители и покрытия ее расходов. Вознаграждение за труд сей влагается в кассу и употребляется, наряду с прочими расходными статьями, на одеяние для каждой сестры, получаемое ею от игумении.

Третье. К общим богослужениям утрени, часов, Божественной литургии, вечерни и повечерия все сестры, кроме больных, при ударах била да сходятся с усердием в церковь, имея наиболее сведующую в уставе типикариссой55. Сия же, согласно уставу, назначает поочередно из числа сестер [опытных] певчих для согласного пения в воскресения и праздники, а для пения вседневного – менее искусных. И для каждой седмицы отделяет она двух сестер: одну для канонархания (канонархИссу), другую – чтицу (анагнОстрию) для чтения часов, кафизмы Псалтири и возглашения «Господи воззвах» [на вечерне]. Обе да имеют также заботу о церковном благолепии и лампадах. Поскольку же число насельниц в обители невелико и к служению сему привлекаются лишь немногие, прочие сестры да помогают им. Но дабы не допускалось в богослужении церковном малейшего замедления, все сестры подчиняются типикариссе, ставящей одну на чтение, другую – на псалмопение и тому подобное, прочие же замечаний отнюдь не делают.

Сверх того на каждый день да назначается чтица за трапезой; сестры же, благочинно вкушая и не взирая по сторонам, с благоговением внимают чтению. Чтение бывает из житий, похвальных слов празднуемому святому, дням воскресным, праздникам Господским или Богородичным. И если в какой из дней святой не имеет синаксаря, а жития преждепразднуемых святых уже прочитаны, как то происходит Великим постом, полагается чтение из святых Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина и аввы Дорофея.

Четвертое. Для исполнения всякого послушания да поставляются сестры на месяц или пятнадцать дней; по две сестры – прислуживать за трапезой и по две – в поварню. Также одна сестра – в пекарню для замешивания теста и выпечки хлебов, в каковом послушании помогают ей и другие сестры. Также и в архондарике и игуменских покоях да прислуживает инокиня, известная добродетелью и строгостью жития. Привратницей же всегда да будет старица, дабы не вызывать соблазна.

Отнюдь не подобает оказывать гостеприимство сродникам или знакомым мужского пола. Если же по нужде или обстоятельствам дела случится прибыть кому из благодетелей обители, такой да беседует о должном с игуменией в присутствии двух монахинь-стариц и затем покинет обитель. Если же будет ему нужда задержаться в монастыре для окончания своего дела назавтра, да проведет сию ночь вне стен обители в помещении, особо на то предназначенном.

Пятое. Для благопоспешествования делам святой обители и во избежание недоразумений и нареканий от других, подобает игумений иметь двух проэстосс56 из числа пожилых монахинь, которые оказывали бы ей помощь в трудах управления. Сего ради да хранится у каждой из них по ключу от кассы или один ключ у обеих, другой – у игумении, дабы когда случится надобность оплатить расходы обители или инкассировать некую сумму, денежные средства изымались или влагались в общую казну под их наблюдением, что исключало бы всякое подозрение. И каждый год в день святителя Василия Великого да призываются все сестры в келью игумении для выслушивания отчета о годовых расходах и доходах обители. И если проэстоссы те заново избраны будут помогать игумении в управлении, да подвизаются и в наступившем году, в противном случае назначают других.

Шестое. Принятие новой сестры в общежитие бывает с согласия всех. Но надлежит испытывать ее в продолжение трех лет в послушании и тогда постригать. Не дозволяется сестрам держать по кельям, кроме сосуда с водой, ничего съестного и ни единой монеты, ибо творящие сие разрушают общежитие и подлежат наказанию с неразумными девами.

Седьмое. Все сестры да открывают (объявляют) свои помыслы пред игуменией или другой старицей, искушенной в делах духовных, чтобы та, распознавая природу каждого помысла, назначала сообразное врачевание, ибо козни бесовские многовидны. А сверх того надлежит им ревновать о любви, и когда приключится какое искушение или спор между сестрами, солнце да не зайдет во гневе их57, но еще до наступления вечера предадут забвению все обоюдные недовольства и, сотворив друг другу поклон, испросят прощения, ибо закоснение в злопамятстве недобрые приносит плоды.

Восьмое. Сестра, ведающая поварней, с вечера вопрошает игумению о трапезе в наступающий день. Также и экклисиархисса58 , когда приблизится время вечерни и прочего последования, отходит сперва в келью игумении и, сотворив поклон, ударяет в било, призывая сестер собираться в церковь.

Девятое. Да будет точно определено время вечерни и дневного последования: вечерня всегда совершается летом в четыре часа, зимой же в два с половиной часа пополудни (по турецкому счету всегда в девять); утреня же с последованием – ежедневно в два часа пополуночи, а в воскресные и в праздничные дни – ровно в полночь.

Десятое. Да будет в святой обители больница, где при необходимости и в случае болезни лечится всякая сестра и всякая труженица, не могущие разделять общую трапезу.

Таково начертание общежительного распорядка, которое надлежит нерушимо соблюдать. Он основан на Уставной грамоте59 Великой Церкви, каковую имеют за образец киновии60; внутренний же устав каждой из них содержит и строжайшие, от Великой Церкви воспринятые, епитимии для нарушающих правила общего жития. Итак, приступая к деятельному исполнению предложенного, всеусильно стремитесь достичь горнего сего жительства, которое просветит светильники ваши и послужит сопричислению к неветшающему блаженству с мудрыми девами.

Как только, по исполнении с Богом всего вышеизложенного и объявлении обители вашей киновией, возымеете нужду в других моих советах, сие спасительное желание, при содействии Божием, будет с готовностью мною удовлетворено.

Писано в Катунаках на Святой Горе 12 октября 1910 года. Монах Даниил иконописец

Наставление желающему восприять великий и ангельский образ монашества

Объятия Отча отверсти ми потщися,

блудно мое иждих житие,

на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих,

Спасе, ныне обнищавшее не презри

сердце. Тебе бо, Господи, умилением зову:

согреших, Отче, на небо и пред Тобою.

Седален по 3-й песни канона в Неделю о блудном сыне (Постная Триодь)

Сию умилительную молитву восприемлет каждый из сынов Небесного нашего Отца, кто заплутал и удалился, как блудный сын притчи, от источника благодати Отчей, многие годы жил беспечно и расточительно, а ныне видит, что погубил родительское наследие, дойдя до пребывания со свиньями, то есть лукавыми демонами. Бедствуя так, алкая духом и не насыщаясь сладко-горькою снедью рожцев (или своеволия), блудный юноша постигает наконец, от какого богатства славы и в сколь жалкое состояние ниспал, приходит в себя и говорит: «Возвращусь опять к милосердному Отцу моему, под покровительством Которого множество наемников в избытке насыщаются хлебом, я же, называясь сыном Его, изнываю от голода!».

Сердечно раскаиваясь в блудной жизни, поспешно устремляется он к благому Отцу и из глубины души с истинным сокрушением вопиет: «Отче, я согрешил на небо и пред Тобою и недостоин уже называться сыном Твоим61; молю, раскрой вновь отеческие объятия и приими меня как последнего из рабов Твоих».

Возопив так, с горькими слезами, в сокрушении сердца и неложной чистоте, всякий, кто расточил небесные богатства Божественной благодати Отчей, но в глубоком покаянии обратился, вновь приемлется в объятия Отца, дарующие усыновление. И по повелению Божию, отбросив ветошь нерадения, заново облекается в одежду нетления, препоясуется силою свыше, и дается обувь на израненные стопы его, чтобы приуготовить их к благовествованию мира. И омытый банею истинного исповедания и покаяния сердечного, ризу спасения получает от Отца. Ибо любоблагосердый Богне желающий смерти грешника, доколе не обратится62, дарует прежнее сыновство и закалает для него упитанного тельца, веселясь со всем домом Своим.

Таковой благодати от Отца Небесного предлежит удостоиться и тебе, брат. И потому, возлюбленный, отверзи не только чувственные, но и духовные уши души своей и внемли гласу Жениха: Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим63.

В сих немногих словах заключены весь строй и все научение иноческого, а лучше сказать, ангельского жития. «Придите,– говорит Избавитель наш,– ко Мне, все труждающиеся и обремененные». Вот первый зов, которым привлекаемся унаследовать Небесное Его Царство. Этот призывающий глас и тебя научил оставить домочадцев, сродников, всякую тщету привременного и суетного мира и сопричислиться здешнему монашескому братству.

И ты пришел сюда, чтобы отрешиться и очиститься в купели подвига чистым, от всего сердца и души приносимым покаянием, истинным послушанием и покорением себя легкому игу Господа нашего Иисуса Христа, Который обещает упокоить нас от суетных и бесполезных трудов привременного жития в Небесном Его Царстве, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание»64, нет мучительства неразумных страстей, но жизнь бессмертная и нескончаемая.

«Придите ко Мне,– говорит Жених наш,– и Я упокою вас». Но упокою, если и вы упокоите Меня неложным исполнением Божественных Моих заповедей. «Возьмите,– глаголет Он,– иго Мое на себя». Возьмите, возложите на свои плечи собственное Мое иго – крестную смерть, которую Я прежде претерпел, чтобы восставить вас от мертвых дел и тления плотских страстей, подать вам дар нетления чрез ангело-подражательное жительство.

Взять Честной Его Крест означает для нас распять земные члены наши65, то есть умертвить страсти плотские, душу нашу умерщвляющие, и искоренить страсти душевные: кичение, самопревозношение, лицемерие, гордыню, досаждение, ярость, гнев, клевету, обиды, осуждение, многословие и празднословие, подозрительность, самомнение, самолюбие, любоначалие, прекословие, небрежение, сварливость, дерзость, ненависть, злопамятство, злонравие, срамословие, смехотворство, беспечность, безразличие, леность, многоспание, многоядение, тайно- и безмерноядение, пьянство и все прочие страсти души и тела, кои, будучи неисчислимы, порождают сынов и дщерей с потомством их.

Итак, Он призывает умертвить все обуревающие нас страсти души и тела, достичь очищения покаянием и отвержением мира, чистым исповеданием и неленостным исполнением заповедей Божиих.

Но спросят: «Как возможем мы, плОтяные и облеченные в страстное тело, победить безудержные порывы душевных и плотских страстей?». На это Сам Спаситель наш далее отвечает: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим66.

Вот двоякое оружие, крепчайшее и непобедимое, оружие, которым наделяет нас, как воинов Своих, Царь Небесный,– и оружие это кротость и смирение, матерью своею имеющие венец всех добродетелей, то есть любовь.

Неложная и пламенеющая любовь прежде к Богу, затем к ближнему обладателя ее делает кротчайшим и смиреннейшим во всех испытаниях, какие приключаются ему попущением Божиим, показывает его боящимся Бога и трепещущим словес Его в опасении лишиться любви и отпасть богатства благодати Божией.

Так и к ближнему любовь по Богу творит человека кротким, тихим, смиренным и ревнующим о том, чтобы непрестанно усовершаться в евангельском учении и философии67 святых отцов для благотворения братьям нашим. В обращении с ближним остерегается он опечалить или оскорбить не только любящих, но и ненавидящих его, при тишайшей кротости всегда являя и крайнее смирение, с каковыми добродетелями легко достигает высшего совершенства. А потому преуспевший в стяжании главных добродетелей – любви к Богу и ближнему, кротости и блаженного смирения – приобретет с ними и все богатство прочих добродетелей. Как любящий Бога всегда трудится и употребляет усилие, чтобы сотворить волю Божию, и, сколько может, со страхом и трепетом молится Ему, боясь преступить единую от заповедей и огорчить Владыку своего, так и любящий ближнего ради любви к Богу стремится всегда быть кротким и ко всем благорасположенным. Высшим и старейшим повинуется он как отцам и братиям, воздавая честь и уважение, с меньшими же обходится как старший брат, не дерзостно, но с лаской и братолюбивым чувством.

Такой отнюдь не воспрекословит укорам не только начальствующих, но и низших братии, отвечая тем и другим кротко и смиренномудренно. Из осмотрительных уст его не исходят слово жесткое и брань, клевета и пустословие, могущие опечалить или оскорбить брата, но во всякое время тихо и без вражды угашает он раздоры и соблазн, водворяя в братстве своем мир, любовь и согласие.

Названные добродетели невозможно стяжать носящим в себе себялюбие и гордыню- страсти, от которых своеволие и прекословие, гнев и превозношение. Они-то и ожесточают человека, коим обладают, выказывая его дерзким на язык, грубым, высокомерным, а с братиями, старейшими или меньшими, донельзя гневливым, грубым и безрассудным. Все сие – признаки действующих в нем себялюбия и гордыни, каковые не только мешают преуспеть в добродетелях, но одержимых ими в другие трудноискоренимые и наказанию повинные страсти ввергают.

Посему и ты, возлюбленный, без всякого понуждения, но собственным свободным расположением и произволением ища восприять великий и поистине ангельский образ, потрудись достодолжно и с великим старанием вникнуть в страшные обеты, кои тебе надлежит исполнять. Ибо обеты эти изрекаются тобою в присутствии не только служителя Бога Вышнего и окрест стоящих свидетелей, но Самого невидимо пребывающего здесь Спасителя Христа и Ангельских Сил, записывающих твое исповедание, о котором воздашь ответ Господу в страшный день нелицеприятного Суда.

Итак, уразумей высочайшую почесть и благодать, неиждиваемое богатство великого таинства, какого сподобил тебя Бог, желая вновь соделать сыном и наследником Небесного Своего Царства. Посему и то, что выслушаешь из уст служителя Его, есть великое свидетельство Божия о тебе промышления, Божественный и небесный дар.

О нового звания! О дара тайны! [О новое призывание! О дарование таинства!] Второе крещение приемлеши днесь, брате, богатством Человеколюбца Бога даров [от богатства Человеколюбца и Бога дарований], и от грехов твоих очищаешися, и сын света бывавши, и Сам Христос Бог наш срадуется со святыми Своими Ангелы о покаянии твоем, закалая тебе тельца упитаннаго. Достойно прочее звания ходи [поступай впредь достойно сего призыва], устранися от суетных пристрастий, возненавиди в дольняя влекущую тя похоть, все твое желание преложи к небесным, отнюд не возвращаяся вспять, да не будеши столп сланый яко жена Лотова, или якоже пес на своя блевотины возвращаяйся, и исполнится на тебе [дабы не исполнилось на тебе] слово Господне, глаголюще: яко никтоже, возложив руку свою на рало и обращся вспять, управлен есть в Царствии Небесном. Несть бо тебе мала беда обещавшемуся ныне вся предреченная хранити, потомже нерадити о обетовании, или на первое житие возвратитися [немалая опасность для тебя – пообещав ныне соблюсти все вышесказанное, впоследствии обещание это презреть и устремиться к прежней жизни], или отца твоего духовного разлучитися и спостящихся [соподвизающихся] братии, или пребывающу нерадиво дни твоя: понеже тяжчайшее обрящеши осуждение паче первых, на страшном и неумытном Судищи Христове, елико множайшия благодати насладишися ныне [ибо тем большемунаказанию на страшном и нелицеприятном Судилище Христовом подвергнешься, чем большей благодати вкусил прежде]: и добре ти бе [лучше бы тебе было], по реченному, не обещатися, нежели обещатися и не отдати. Ниже паки мни, яко в мимошедшем времени здешняго пребывания довольно подвизался еси к невидимым силам вражиим [и не думай, будто в прежнее время земной твоей жизни достаточно подвизался против невидимого врага], но веждь, яко наипаче отныне приимут тя множайшии подвизи к брани на него [но узнай, что отныне наследуют тебя много большие подвиги борьбы с ним]. Никакоже бо на тя возможет ограждений тя обретаяй, к наставляющему тя верою крепкою и любовию, и ко всякому послушанию и смирению правотою [ибо он никогда не превозможет тебя, застав огражденным крепкою верой, любовью к наставнику и правотою во всяком послушании и смирении]. Сего ради да отыдет от Тебе всякое непослушание, прекословие, гордыня, рвение, ревность, зависть, ярость, клич [крик], хула, тайноядение, дерзновение [дерзость], особное дружество [особая к кому-либо приязнь], ласкание68 [потворство], любопрение [спорливость], роптание, шептание, притяжание особное окаянныя вещи [приобретение в собственность чего-либо неподобающего], и другия вся злобныя виды, ихже ради приходит гнев Божий на таковая деющих, и вкоренятися начинает в них душ тлитель [и все иные разновидности порока, из-за которых грядет гнев Божий на творящих такое, и укореняется в них растлитель душ]. Паче же вместо сих стяжи подобающая святым: братолюбие, безмолвие, кротость, благоговение, поучение божественных словес [размышление о словах Божиих], чтение, соблюдение сердца от скверных помыслов, делание по силе, воздержание, терпение даже до смерти: на негоже отца обетования твоя возложил еси, первое и последнее исповедание сердечных тайн твоих, якоже Божественная Писания глаголют: «Крещах убося, глаголет, исповедающе грехи своя» [о чем отцу духовному обещания давал прежде и сердечных тайн твоих совершенное откровение, как Божественные установления повелевают. Ибо говорится: Крестились, исповедуя грехи свои 69].

Внемли со всей тщательностью начальным словам: «О новаго звания! О дара тайны!Второе крещение приемлеши днесь, брате, богатством Человеколюбца Бога даров», как и последующим, также достойным величайшего внимания. Ибо новым сим от Божественного и неизреченного Промысла исходящим призыванием и обновляешься, и новым человеком соделываешься, чистым душою, словно младенец, исходящий из купели Святого Крещения.

И во время Святого Крещения, которое есть величайшее Таинство, крещаемый во имя Святой Троицы обещает чрез восприемника сочетаться Христу и жить свято, праведно, православно. Но возможно, что крещеные дети впоследствии не будут должным образом наставлены на сей путь ни родителями, ни восприемниками, невежественными в делах веры, и, уклонившись в дурные сообщества, осквернят одежду крещения и станут чуждыми Богосыновства и небесного наследия. Пришедший в такое состояние захочет, наверное, оправдаться тем, что не нашлось человека, который наставил бы и научил его хранить обеты Святого Крещения. Когда же, по благости Божией, удостоится он в Таинстве покаяния как бы второго Крещения, принимаемого не в младенческом, но в зрелом возрасте, чем оправдается, если вновь преступит обеты, принесенные пред Богом и людьми уже не в неведении, но сознательно и свободно?

Посему, возлюбленный, сподобляясь столь великой благодати, обезопась и огради крепкою стеною душу и тело от злокозненных прилогов душепагубного змия, который отныне ополчится на тебя с возросшей яростью и умножившейся ненавистью, чтобы, если возможно, и в другой раз лишить тебя новой одежды – одежды второго усыновления.

Имей же всегда стражем и оградой ума своего страшную тайну, открывшуюся душе великого отца нашего преподобного Антония. Ибо когда та, сопутствуемая святыми Ангелами, проходила воздушные мытарства и демоны с лютым неистовством и гневом испытывали содеянное преподобным в жизни, Ангелы отвечали: «Оправданием согрешений его, бывших до отвержения мира, стало совершенное их оставление в Таинстве покаяния и восприятии монашеского ангелоподражательного жительства; если же найдете что достойное осуждения с тех пор, как начал он подвизаться, то укажите». Демоны же, не имея что указать и не найдя повода к обвинению, со стыдом отступили.

Итак, потребны великое трезвение и внимание, чтобы толикое богатство дарования Божия соблюсти от напасти невидимых разбойников-душегубцев. Сам же Призвавший тебя

всещедрый <… > Бог и многомилостивый, пречистыя утробы неизследимыя благости Своем отверзаяй всякому приходящему к Нему, желанием и любовию теплою, рекий: Аще бы и жена забыла исчадие свое, Аз же не забуду тебе, и твое ведый желание, и к предложению твоему прилагая яже от Себе силу ко исполнению заповедей Своих, да восприимет, и объимет, и защитит тя, и будет ти стена тверда от лица вражия, камень терпения, утешения вина, благомощия Податель, благодушия Снискатель, мужества Сподвижник, свозлегая, свостая, услаждая и веселя сердце твое утешением Святаго Своего Духа, сподобляя тя и части святых и преподобных отец наших Антония, Евфимия, Саввы и иже с ними, и всех святых, с нимиже и наследиши Царство Небесное, во Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава и держава, и Царство, и сила, со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. [Всещедрый и многомилостивый Бог, Который всем приходящим к Нему с желанием и пламенной любовью таинственно отверзает чуждую скверны глубину неисследимой Его благости и говорит: «Скорее мать забудет чадо свое, чем Я забуду тебя»,– и твое знает желание, и к произволению твоему прилагает от Себя силу ко исполнению Его заповеди, да приимет и обымет, и покроет, и да будет тебе стеною необоримой от лица вражия, камнем терпения, утешения основанием, силы Подателем, благодушия Снискателем, мужества Споборником, с тобою возлегающим, восстающим, услаждающим и веселящим твое сердце призыванием Святого Его Духа, сподобляющим тебя удела святых и преподобных отцов наших Антония, Евфимия, Саввы и иже с ними, и всеми святыми, с коими и унаследуешь Царство Небесное во Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава и держава, и царство, и сила со Отцем и Святым Духом. Аминь.]

* * *

 

54

В греческом тексте: τα µονύδρια.

55

Типикарисса – уставщица.

56

Проэстоссы – соборные старицы.

58

Экклисиархисса – церковница

59

В греческом тексте: του Σιγιλλιώδους.

60

Киновия – общежитие, общежительный монастырь.

64

Из кондака заупокойных чинопоследований.

65

Ср.: Кол. 3, 5.

67

Здесь и далее перевод греческого φιλοσοφία как философия (вместо более привычного для православного читателя любомудрия) обусловлен контекстом. Следуя традиции «Добротолюбия», старец Даниил все время противопоставляет мудрование «мира сего» богопросвященному христианскому умозрению как философию «внешнюю» с одной стороны (с. 138), философии духовной с другой (с. 209). Первая ассоциируется у него, кроме обычного любомудрия, с отвлеченной школьной дисциплиной; вторая имеет дело не с абстракциями, но с сокровенной сутью вещей и неотделима от богоугодного делания, почему и именуется также «практической» (с. 122). Духовная «философия», в отличие от «внешней», не преподается в мирских училищах, но открывается в творениях отцов и монашеском предании.

68

В греческом тексте стоит слово, буквально означающее «непослушание».

Изъяснение великого и ангельского образа

Введение. Монашеское во Христе жительство

Жительство иноческое не нуждается в наших ходатайствах, похвалах или оправданиях, в себе самом являя высочайшее свое достоинство, воспеваемое неисчислимым множеством уст – от богомудрых отцов и святых мужей до Вселенских и Поместных Соборов, коими оно удержано и святыми правилами ограждено. Более того: Православная наша Церковь Христова признала в нем одно из святых ее Таинств70, составив особый чин пострижения и канонически закрепив все, что образует суть сего Таинства.

А о том, какие Божественные плоды принесло оное жительство в Церкви и во всем [православном] сообществе, свидетельствуют сами дела. И во-первых, через боговидных учителей Церкви – тех, что по окончании сего училища подвига и крайнего безмолвия горним устремлением ума явили себя как превысшие страстей и всего земного, а деянием и созерцанием – как сосуды Духа Святого, Церкви светочи, Святой Троицы богословы, чьи бессмертные писания утвердили верных, лютых же волков, то есть еретиков злославных, далече от стада Христова отгнали. И во-вторых, поскольку жительство то есть исполнение неложного законоположения евангельского, все проходившие поприще, с иноческим согласное, достигли победы над лукавым сатаной, соделались «светом миру» и примером христианского шествия для мирян.

А так как весь путь монаха подразумевает смерть для мира и дел его, желающий подвизаться в боголюбивом жительстве иноческом должен оставить, по велению Святого Евангелия, родителей, сродников и друзей, а сверх сего – душу свою, то есть желания и мнения, взять крест Христов и последовать Ему со всяким самоотвержением. И это – не каждого удел, но тех, кто, пребывая в мире, хотят проводить жизнь добродетельную и Христу угодить. Не могущие в греховных условиях мирских насытить высшие стремления духа, очиститься от страстей и заблуждений, поспешают они к уединенному пребыванию, одну имея заботу – спасение души. С этим согласно и речение Спасителя нашего: какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? 71.

Вот почему направляемые такой любовью к Богу и живым ощущением Его не погрешили против цели, но достигли ее при содействии благодати Божией и, на земле будучи, показали путь равноангельный, по которому и монашеское житие именуется «ангельским».

Но хотя житие то и явило столь выдающиеся плоды, хотя чрез него и взошло на горизонте Церкви множество небошественных и богоносных отцов, не только деяниями и чудесами, но и бессмертными писаниями всячески нас облагодетельствовавших,– однако имеется у него немало недругов, и не только из среды злославных еретиков (ибо те, разлучившись с благочестием и отпав от тесного и прискорбного пути Евангелия, должны, само собой, и на монашество нападать), но, к несчастью, и из наших многие, которые, похваляясь ученостью, святой образ иноческий хулят и порицают. Они не стесняются дерзко заявлять, что в средние века путь сей многие благородные души ввел в прельщение, что ввиду угнетенного положения народа большинство монашествующих оставляло мир из нужды72, что монашество не вытекает из заповедей Святого Евангелия и потому есть грубое заблуждение. Но глаголющие и мудрствующие так не видят, что при свете чистой истины оказываются предателями, чуждыми Церкви.

Пусть скажут они, какие житейские тяготы понудили Антония Великого, все имение раздавшего в один день убогим и нищим, водвориться в пустыне? Какой гнет привел к тому, что и Григорий Богослов, и Василий Великий, и Амфилохий Иконийский по окончании обучения своего предпочли горы Понта? И из других преподобных – будь то Евфимий Великий, Савва Освященный, Харитон Исповедник, Феодосий Великий и множество иных мужей величайшей святости,– избрал ли кто пустыню под гнетом внешней необходимости? Равным образом все проходившие пустынное жительство на горе сей, именуемою Святой: Афанасий и Петр Афонские, Максим Кавсокаливит, Павел Ксиропотамский, Симон, оба Григория – Синаит и Палама – весь сонм преподобных афонских сделали это, как доподлинно известно, не по принуждению, но единственно из любви к горнему. Взыскуя безмолвия, все они оставили мирские занятия, как корень бесчисленных зол, и облобызали иноческое жительство, дабы в нем посвятить себя Богу и по очищении души и тела от всякого сластолюбия неослабно работать Ему постом и молитвой.

Но что всего удивительнее, превосходнее и, сверх того, обнажает высшую природу философии иночества, есть сам корень смиренномудрия сих святых, в преизбытке почерпнутого из самого, так сказать, существа Евангелия. Ибо они отринули мир и все сущее в мире не для суетной славы, но по презрению к ней и во избежание душепагубной похвалы. Всех просиявших на небосводе монашества и прославленных Церковью святых отличала общая забота – скрыть свои добродетели. Но чем глубже таились, тем большую славу получили от Бога (чему свидетельством их жития), так что великое бесчестие вменилось им в честь, а безвестность – в торжество.

А что для монаха сие – наиважнейшее, усматриваем из слов преподобного Макария Александрийского, ибо тот на вопрос некоего усердного подвижника, полезно ли для души вкушать дважды в седмицу и спасется ли он, отдавая половину рукоделия своего нищим и совершая ежедневно триста молитв, вопросил в свой черед: «Вменяешь ли бесчестие в честь и бесславие в славу?». И услышав «нет», молвил: «Ничто из названного тобою не принесло тебе пользы».

Вот, собственно, и цель, и главный признак деятельного монашеского жития. Почему и необходимо, чтобы упражнению в подвигах сопутствовали, в первую очередь, долготерпение и смиренномудрие. В заботе о том отцы утвердили основанием монашества нищету духа, то есть блаженное смирение с послушанием, которые, будучи достигнуты, изгоняют окаянное тщеславие и приуготовляют инока к исполнению остальных заповедей блаженства.

А что иноческое жительство укоренено в Святом Евангелии, сами же иноки – истинные последователи апостолов, явствует из обращения Господа к первоверховным Его ученикам: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков73.

Следуя тому же зову, оставляют и монахи по любви к Спасителю родителей, братьев, сродников, всех близких, не говоря уже о славе и богатстве житейском, и мужественно возлагают на себя крест Господень с единственной целью – шествовать за Христом. Нищими и нагими вышли апостолы на проповедь Христову; нищими и нагими простираются монахи на борьбу со страстями и тремя главными супостатами – миром, плотью, диаволом. Христос, призвав учеников следовать за Ним, не сулил ни услад, ни славы, ни широкого пути, но путь тесный и прискорбный: лютые гонения, злобу врагов, многоразличные тяготы, а в конце – мученическую смерть. Верные тому же правилу, шествуют на подвиг и монахи, соделываясь небесными согражданами апостолов и сподобляясь многих дарований от Бога.

Но возможно, недруги монашества приведут и такой довод: «Апостольский и монашеский пути нимало не схожи! В самом деле, апостолы, наученные и посланные на проповедь Самим Господом, собрали дивную жатву, пленив язычников в познание Христово; монахи же, хвалясь тем, что отвергли мир и последовали Христу, не подражают апостольской проповеди, но, подобно трусливым воинам, бегут с поля битвы в пустыни и монастыри, не сотворив достойного плода».

От кого исходят такие упреки? От людей душевных, к кому относится слово Писания: Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием74. Таковым неведомо истинное различие между апостолом и монахом, учителем и учеником, начальствующим и подначальным. Но согласившись принять его и вникнув в замысел Господень, признали бы они, несомненно, и то, что сии два рода жизни, апостольский и монашеский, имеют общим законоположником Самого Христа.

Поясним сказанное. Призванные Христом, апостолы тотчас, без колебаний, но с твердою верой отправились вслед Ему, умертвив свою волю, мнения и предпочтения, всю былую жизнь. Взяв крест, взирали они с той поры лишь на Богочеловека Иисуса, Спасителя мира, а посему, премного возлюбленные от Господа и дивно Им облагодатствованные, победили все страсти и прилоги врага.

Иисус Христос, как прямой Наставник апостолов, наделил их многими дарами, а в день Пятидесятницы ниспослал Духа Святого. Вкупе с прежними величайший сей дар сообщил им силу проповедовать, глаголать иными языками и творить превосходящие всякое естество чудеса.

И не удивительно! Ведь им надлежало выйти, подобно овцам среди волков, на великий подвиг – проповедовать Евангелие всем народам. А сколько их было? Двенадцать ближайших учеников Спасителя, да других семьдесят. Итак, без преизобилующей и неизреченной благодати возможно ли было в столь краткое время и при самых неблагоприятных условиях просветить евангельской вестью все концы вселенной? Но, сопоставляя апостолов с последующими святыми, богоносные отцы ясно показали, что один апостол равен по силе Вселенскому Собору. Да и могло ли быть иначе? Ведь каждый апостол, обходя, как на облаке, города и обширные области, проповедуя и поставляя там епископов и священников, обращал и крестил целый народ. А в наши дни и тысячи миссионеров, если таковые найдутся, не совершат малой доли того, что достигнуто проповедью одного апостола! Отсюда видно, что сия превосходящая естество благодать дана была лишь апостолам, стяжавшим чрез наитие Духа Святого всю полноту дарований и совершенств, тогда как бывшие по ним святые Церкви Христовой сподоблялись дарований Божиих постепенно и последовательно, по мере возрастания в добродетели и боговидном жительстве.

Монашество тогда лишь согласно со всесвятой волей Божией, когда ревнует об исполнении Евангелия; напротив, сведенное лишь к одеянию, без подвига и усердного исполнения обетов, не исходатайствует оно душам нашим никакой пользы.

Как стены гимназий и аудитории университетов сами по себе, без должного преподавания наставников и прилежания учащихся не доставят знаний, так без постоянного упражнения в иноческих добродетелях невозможно монаху стяжать победные венцы.

О высоком предназначении и достоинстве иноческого образа

Величайшее предназначение его открывается, как мы уже сказали, не только в размышлении о высоте равноангельного жительства и произнесении формулы обетов, но в неуклонном исполнении страшных сих обещаний, приносимых пред святыми Ангелами и Самим Христом, Которому дадим ответ в том на Страшном Суде.

Как молитва Господня «Отче наш» дарована не затем, чтобы удовольствоваться буквой ее, но чтобы черпать в ней, как в источнике приснотекущем, образец всех прошений наших к Отцу Небесному, так молитвословия и все последование ангельского образа, включая и сами формулы обетов монашеских, нимало не послужат стяжанию святости без вседневного памятования о них и непрестанного самопонуждения к исполнению делом. Настоящее рассуждение предполагает в качестве монашеского руководства, по возможности, сделать это доступным всякому добросовестному монаху, чтобы возжечь в нем сознание высоты сего таинства, как и ответственности за то, чтобы всегда быть его достойным. Отсюда и забота наша об истолковании сего таинства не столько по букве, сколько по духу и существу, ибо все надлежащее его последование и относящиеся к нему молитвы нашей Церкви доступны даже некнижным инокам, возымевшим произволение получше в него вникнуть.

Обратимся же к изъяснению и истолкованию ангельского образа в помощь боголюбивым инокам, подвизающимся исполнить его в жизни, дабы всякий день воспламенялась ревность их и возгорался светильник навстречу Жениху.

О таинстве совершенного и святого образа

Согласно уставу о святом ангельском образе, как излагают его отцы Церкви, и в особенности Василий Великий, ищущий пострига должен ревновать не только о стяжании рясы и схимы. Равным образом да не будет, чтобы мира отвергающийся мир сей почитал греховным! Ибо не мир зол, а побуждения, в нем действующие. Но достойно оставляют мир лишь искатели жития непорочного и всецело чуждого интересам мирским, дабы в несении благого ига Христова и совершенном отчуждении от всего внешнего спасительное произволение свое делом исполнить.

В жизни иноческой преуспеют окрыленные такой любовью и ради нее мир отвергшие, но отнюдь не те, кто сделал это с иной целью. Посему отцы Церкви установили всем ищущим монашества трехлетний испытательный срок, кроме редких исключений, которые сами же порой допускали.

Но для кого допускались подобные исключения? Без сомнения, не для юных телом и разумом, но для искушенных в добродетели и еще в миру приготовивших себя к иноческому пути упражнениями духовными.

Итак, всех приступающих к монашеству и причисляемых, согласно правилам, к общежитию, пустынножительству и прочим видам иноческого пребывания, надлежит, после того как уверились они, что имеют силы и усердие к исполнению спасительного своего намерения, со многим рассуждением к постригу приуготовлять.

Точное изложение последования святого и великого ангельского образа75

Накануне вносят монашеские одежды постригаемого в святой алтарь и полагают у подножия престола. И при совершении поутру Божественной литургии становится постригаемый против Царских врат неопоясанный, необутый, с непокровенною главой. После Малого входа и пения антифонов читается дневной кондак на Славу, а на И ныне ныне поется умилительный тропарь Объятия Отча. Во время пения не должно оставлять без внимания точный смысл тропаря и цель, коей ради Церковь Христова установила петь его при пострижении. Сей тропарь, как всем нам известно, восходит к притче о блудном сыне, который расточил полученное от отца богатство, то есть впал в бездну разврата и растлил греховной жизнью все сокровище душевных сил, погубил сыновнее достоинство, все дарования Божий, пленен был ненавистником добра, но, опамятовавшись, увидел, откуда ниспал и в какой беспросветный хаос погрузился, воспомянул безмерное человеколюбие отца своего и со слезами раскаялся в том, что по неразумию содеял. И устремился к милостивому родителю, еще издали взывая: отче, я согрешил против неба и пред тобою!76. Но отец, предварив, обнял его и ввел в прежнюю честь. И поскольку в монашеском пострижении вспоминается возвращение блудного сына, постригаемый предстоит алтарю нагим77, с великим трепетом (о, трепет умиления!) и сокрушением сердца, но и в надежде стяжать Божию милость, отринуть вкупе с мирским одеянием все ненавистные ему ныне заблуждения мира и, взяв крест свой, с готовностью последовать Господу и Спасителю Иисусу Христу.

Итак, песнопение Объятия Отча, как и предваряющие его умилительные антифоны, положено здесь не без цели, как всего лишь вводная часть уставного последования,– нет, но показует приступающего самим блудным сыном, который вопиет: «Согреших, Отче, на небо и пред Тобою!». И кто, имея единомысленный разум и внимая столь умилительному чину, не восскорбит и не исповедует со слезами безмерную высоту настоящего таинства? Кто не содрогнется при виде юноши в полном расцвете умственных и телесных сил, добровольно приходящего необутым и непокровенным ко святому алтарю в присутствии многих иноков и иных свидетелей для снискания милости Божией и обещания шествовать тесным и скорбным путем, на котором отвержению подлежат все услады и радости мира?

Но вернемся к началу. По исполнении антифонов, священных сих песнопений, постригаемый78 входит со всяким трепетом, неопоясанный и необутый, во святой храм79 и, поклонившись святым иконам Господа нашего Иисуса Христа, Владычицы нашей Богородицы и святого обители, полагает поклоны на оба клироса, тайно испрашивая молитвы святых отцов. Затем творит поклон настоятелю (или старцу, взявшему на себя обязанность восприемника), находящемуся у иконы Спасителя, и, словно осужденник, становится пред Царскими вратами, крестообразно сложив руки.

Вопрос: Что пришел еси, брате, припадая ко святому жертвеннику [алтарю] и ко святей дружине [святому сообществу] сей?

Ответ: Желая жития подвижнического80, честный отче.

Что означает слово «подвижнического»? Оно происходит от существительного «подвиг» и глагола «подвизаться»; иными словами, постригаемый желает монашеского жития – упражняться, или «подвизаться», в добродетели.

Вопрос: Желавши ли сподобитися ангельскому образу и сочетатися [быть причисленным к] в лик монашествующих?

Ответ: Ей, Богу содействующу [да, при Божием содействии], честный отче.

На вопрос, почему Церковь допускает именование монашеского образа ангельским, укажем несколько причин. Во-первых, потому, что Силы Ангельские, будучи бесплотны, соблюдают девство и всецелую непричастность плотским усладам и страстным помыслам. Равным образом истинные монахи, хотя и носят плоть, но всячески ревнуют о том, чтобы чрез совершенный подвиг и боголюбивую брань достичь таковой чистоты ангельской.

Во-вторых, Ангелы день и ночь непрестанным занятием своим имеют славословие

Бога. Сему подражают и монахи, денно и нощно Его славословящие. Ибо, кроме установленных молитв, боголюбивые иноки непрестанно глаголют в сердце своем: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных» и так, словно Ангелы, Богу собеседуют.

В-третьих, поскольку нет у Ангелов ни гордыни, ни взаимной зависти, ни вражды, но одна лишь любовь великая, смирение и братолюбие, то и верных сему правилу иноков справедливо зовут «равноангельными».

В-четвертых, Ангелы не знают иного попечения и помысла, кроме исполнения воли Божией, в чем должны подражать им и монахи.

В-пятых, боголюбивые деяния, всяческое благородство и прочие ангельские добродетели стремятся приобрести и иноки, для чего, будучи естеством телесны, употребляют свободное произволение и на пути том достигают бесстрастия.

Итак, образ иноческий по достоинству называют ангельским, что выяснится далее и при истолковании символического значения кукуля.

Иерей на вышеприведенный ответ постригаемого глаголет: Воистинну, добро дело и блаженно избрал еси, но аще и совершиши ё [если только исполнишь его]: добрая бо дела трудом стяжаваются [приобретаются] и болезнию исправляются [и тяжкими усилиями достигаются].

Вопрос: Не от некия ли нужды или насильства?

Иными словами: не из корысти ли, не с иной ли какой целью и не по чужому ли принуждению?

Ответ: Ни, честный отче.

Вопрос: Вольною ли твоею мыслию приступавши ко Господу?

Ответ: Ей, Богу содействующу, честный отче.

Вопрос: Отрицавши ли ся мира и яже в мире, по заповеди Господней?

Видите ли, что говорится здесь – что отвержение мира происходит по заповеди Господа, рекшего: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя81.

Ответ: Ей, Богу содействующу, честный отче.

Что означает «Богу содействующу»? То, что какие бы добродетели ни стяжал монах, не себе должен их приписывать, но помощи Божией, без которой ничего невозможно достичь.

Вопрос: Претерпиши ли всякую скорбь и тесноту монашескаго жития Царствия ради Небеснаго?

Ответ: Ей, Богу содействующу, честный отче.

Вопрос: Сохраниши ли себе в девстве и целомудрии, и благоговении?

Ответ: Ей, Богу содействующу, честный отче.

После сих страшных обетов постригающий начинает святое оглашение. Несмотря на возможность отослать заинтересованных монахов к Святому Евхологию82, мы все же приведем его как оно есть, с малыми лишь упрощениями для большей внятности, чтобы они, имея его под рукой, черпали оттуда вещество к воспламенению святого своего желания 5 .

Смотри, чадо, какие обеты приносишь Владыке Христу. Предстоят здесь невидимо Святые Ангелы, записывающие исповедание твое, которое взыщет Господь наш в день грядущего Суда. Итак, указую тебе (то есть советую и увещеваю) последовать совершенному житию, в котором открывается путь подражания Господу, свидетельствуя (то есть утверждая через свидетельство) о том, чего подобает держаться и чего избегать. Отвержение мира (то есть отречение от него) воистину не иное что есть, как несение креста до смерти. Итак, знай, что от настоящего дня распнешь и умертвишь себя для всех услад мира через совершенное отвержение [их]. От сего дня отвергаешься родителей, братьев, жены, сродников, товарищей, друзей, обязательств [житейских], мирских сует, попечений, приобретений, имений, пустой и суетной славы; и не только вышеназванного отвергаешься, но и собственной души, по слову Господа, рекшего: Кто хочет по Мне идти, пусть отвергнется себя, возьмет крест свой и последует Мне83 Итак, если воистину восхотел Ему последовать и желаешь неложно назваться Его учеником, уготовься отныне не к похвалам, не к беспечальному пребыванию, не к наслаждению или иному чему из земных радостей и услад, но к броням духовным, укрощению плоти, очищению души, нищете совершенной, плачу непорочному, всяческим скорбям и трудам радостотворной жизни по Богу. Будешь и жаждущим, и наготующим, и оскорбляемым, и поношаемым, и гонимым, и искушения многие претерпевающим, ибо в таковых испытаниях являет себя жизнь по Богу. И когда все сие претерпеваешь, радуйся, ибо велика будет награда твоя на небесах. Итак, радуйся и веселись, ибо ныне избрал тебя Бог, отлучил от мирской жизни и поставил как пред лицом Своим, в предстояние монашеского чина и в воинство ангельского жития, на высоту небесноподражательного жительства, чтобы ангельски поклоняться и служить Ему, помышлять и искать горнего, согласно Апостолу: Наше же жительство – на небесах84 О новое призывание! О дарование таинства! Ныне ты принимаешь, брат, второе Крещение от преизбытка даров Человеколюбца Бога, которыми очищаешься от грехов и сыном света соделываешься, и Сам Христос и Бог наш радуется с Ангелами твоему покаянию, закалая откормленного тельца. Итак, поступай достойно сего призывания. Наблюдай, чтобы избавиться от пристрастий суетных, возненавидь похоть, к дольнему влекущую, все желание свое к небесному устреми. Никогда не озирайся вспять и не будь как жена Лота или пес, пожирающий собственную блевотину, дабы не исполнилось на тебе слово Господне: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия85 И в самом деле, немалая есть опасность, что ты, пообещав хранить обеты сии, впоследствии, по небрежению или беспечности, опять устремишься в мир и отлучишься духовного отца и подвизающихся с ним братии или, оставаясь в святой обители и [по видимости сохраняя верность] жизни подвижнической, жить станешь нерадиво. Много строже ответит такой на Страшном и нелицеприятном Судище Христовом, и лучше бы ему не обещать, чем нерадиво нарушать обещания, чтобы не исполнилось на нем речение: «Лучше не клясться, чем клясться и не воздать»86 И не помысли в себе, что во время малого твоего испытания достаточно поборолся с невидимой силой вражией, но узнай, что от сего дня еще большую борьбу подымешь для отражения врага. Никогда не сможет он одолеть тебя, ибо застанет огражденным верой духовному отцу и правым во всяком послушании и смирении. Посему пусть удалятся от тебя непослушание, прекословие, гордыня, ревность, зависть, крик, хула, тайноядение, дерзость, любая особая приязнь, болтливость (то есть пустословие и суесловие), спорливость, ропот, нашептывание, приобретение какой-либо вещи в собственность и все иные виды порока, из-за чего грядет гнев Божий на сие совершающих, в ком начинает укореняться ненавистник душ наших демон. Но приобрети вместо сего то, что подобает святым: братолюбие, безмолвие, долготерпение, благоволение, размышление о Божественном Писании, хранение сердца от скверных помыслов, посильное делание, воздержание, терпение до смерти, о чем отцу [духовному] обещание давал прежде, и полное откровение тайн сердца твоего, как Божественные установления Церкви предписывают. Ибо говорится: крестились, исповедуя грехи свои87 .

Вопрос: Все, что исповедал с надеждой на силу и благодать Христову, обещаешься ли сохранить до скончания своей жизни?

Ответ: Да, с Божия содействия, честный отче .

Затем иерей глаголет молитву:

Всещедрый убо Бог и многомилостивый, пречистым утробы неизследимыя благости Своем отверзаяй всякому приходящему к Нему, желанием и любовию теплою, рекий: «Аще бы и жена забыла исчадие свое, Аз же не забуду тебе», и твое ведый желание, и к предложению [расположению] твоему прилагая яже от Себе силу ко исполнению заповедей Своих, да восприимет, и объимет, и защитит тя, и будет ти стена тверда от лица вра-жия, камень терпения, утешения вина [причина], благомощия Податель, благодушия Снискатель, мужества Сподвижник, свозлегая, свостая [с тобою возлегая и восставая], услаждая и веселя сердце твое утешением Святаго Своего Духа, сподобляя тя и части святых и преподобных отец наших Антония, Евфимия, Саввы и иже с ними, и всех святых, с нимиже и наследиши Царство Небесное, во Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава и держава, и Царство, и сила, со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Иерей трижды осеняет крестным знамением главу постригаемого и, обратившись на восток, произносит: Господу помолимся. И молитву:

Сый Владыко Вседержителю, вышний Царю Славы, Иже с живым и ипостасным Твоим Словом и от Тебе исходящим Духом истины, господствуяй всякою теорию, видимою же и невидимою; Боже, седяй на Херувимех и трисвятым гласом от Серафимов воспеваемый непрестанно, Емуже предстоят тысящи тысящ и тмы тем святых Ангел и Архангел воинства. Ты еси Свет, просвещаяй всякаго человека, грядущаго в мир; умоляемь от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии и всея Небесныя Твоея Церкве первенец [Церкви первенствующих] во Иерусалиме! Призри милостивным оком на смирение раба Твоего (имярек), иже возложи и исповеда пред многими свидетели; совокупи дарованному ему от прародителей дару сыноположения и Царствия Твоего Святым Крещением [присоедини к данному ему от прародителей дару усыновления и Царствия Твоего через Святое Крещение88монашеское сие и ангеловидное обещание непоколебимое, совершенное на краесекомом и духовном камени еже в Тя веры; укрепи его в державе крепости Твоея и облецы его во всеоружие Святаго Твоего Духа, яко несть ему брань к крови и плоти, но к началом, ко властем, к миродержителем тмы века сего, к духовом [духам] лукавства. Препояши чресла его силою истины и облецы его в броня правды и радования, и обуй нозе его во уготование благовествования мира. Умудри его восприяти щит веры, в немже возможет вся стрелы лукаваго разжженныя угасити; и шлем спасения прияти, и меч духовный, еже есть глагол Твой. Заступаяй неизглаголанная сердца его воздыхания, сопричти его избранным Твоим, да будет Твой сосуд избранный, сын и наследник Царствия Твоего, сын света и дне, мудрости, правды, освящения, избавления89 Сотвори его орган доброгласен, псалтирь красен Святаго Духа, яко да отсюду по преспеянию совлекся ветхого человека, тлеющаго по сластолюбию прелестника многообразного змия90 [чтобы, духовно преуспевая отныне, совлек с себя ветхого человека, подвергшегося тлению из-за сластолюбия, которое всеял ему обольститель-змий, принимающий разные обличия], облечется в нового Адама, по Богу созданного в преподобии и правде. Утверди его всегда язвы и крест Иисусов носити на теле своем, имиже ему мир распятся и той мирови. Вообрази в нем добродетель истинную водити, а не на угождение человеков или на самоугодие [запечатлей в нем способность проводить жизнь истинно добродетельную, а не для человекоугождения или самоугождения], в терпении благочестие, во благочестии же братолюбие и послушание. Облагодати его бодрствующа, делающа, спяща, востающа во псалмех и пениих и песнех духовных [облагодатствуй его и в бодрствовании, и в трудах, и во время сна, и при восстании от него для псалмов, пения и песнопений духовных] ангельски зрети Тя чистым сердцем и покланятися Тебе единому живому и истинному Богу, в радость его неизглаголанную. Яко Твое есть Царство, и держава, и власть, и Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Затем иерей простирает руку к Святому Евангелию91 и говорит наставленному:

Се Христос невидимо зде предстоит: виждь, яко никтоже тя принуждает прийти к сему образу; виждь, яко ты от предложения [по внутреннему расположению] хощеши обручения великаго и ангельского образа.

Ответ: Ей, честный отче, от предложения.

И после сего уверения глаголет ему иерей:

Возми ножницы, и подаждь ми я [их].

И когда наставленный, взяв ножницы, передаст их настоятелю, иерей забирает их у настоятеля со словами:

Се, от руки Христовы приемлеши я. Виждь, Кому приходеши, Кому обещаваешися и кого отрицаешися.

И по получении ножниц от настоятеля иерей произносит:

Благословен Бог, хотяй всем человеком спастися и в познание истины прийти: Сый благословен во веки веков. Аминь.

После сего постригает наставленного крестообразно, глаголя:

Брат наш (имярек) постригает власы главы своея, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Рцем [возгласим] о нем: Господи, помилуй!

Но для чего установлено Церковью Христовой пострижение волос? Объясним и это. Пострижение волос и перемена имени установлены не случайно, не всуе, но в ознаменование того, что человек, над которым это совершено, не считается более мирянином (или лАиком), и как воин Христов призван строго блюсти иноческий устав и позабыть все мирские пристрастия, заботясь лишь об одолении и сокрушении мысленного змия. Далее екклисиарх92, взяв из алтаря, подает иерею первое черное монашеское одеяние, то есть подрясник 93, который тот принимает со словами:

Брат наш (имярек) облачится в ризу94 правды и радования, великаго и ангельскаго образа во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Рцем о нем: Господи, помилуй.

И пока новопостриженный облачается, братия поют Господи, помилуй.

Почему одеяние сие названо «ризой правды»? – Поскольку «правда» [праведность] означает всякую добродетель, облачаемый в него с молитвой должен подвизаться во всякой добродетели и, взирая на то, во что облачен, утверждаться в плаче о грехах и отвержении мира.

Затем иерей подает ему аналав95, то есть многокрестчатую схиму, глаголя:

Брат наш (имярек) приемлет аналав во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, восприемляй крест свой на рамех и последуяй Владыце Христу. Рцем о нем.

И поется опять: Господи, помилуй.

Усмотрим из слов сих значение аналава. Ибо новопостриженный возлагает его на плечи с намерением нести крест Господень; изображение же на нем не одного, но многих крестов, как бы окружающих отовсюду тело инока, знаменует собой ограждение и укрепление от нападений вражеских и пожеланий греховных.

Далее иерей подает ему пояс кожаный со словами:

Брат наш (имярек) препоясует чресла своя силою истины во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Пояс, препоясующий «силою истины», удостоверяет, что получивший его воистину совершит предлежащее ему поприще духовной борьбы. И как пояс воина есть знак воинского достоинства, так и пояс инока показывает, что чресла его ограждены и уготованы на предстоящую брань.

Затем, подавая ему сандалии, священнослужитель говорит:

Брат наш (имярек) обувается в сандалия во уготование благовествования мира, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Сие означает вот что: как исправный воин всегда обут и тщательно завязывает свою обувь для скорого шествия по горам и стремнинам, так и этот воин Христов, уготовляясь на брань с невидимым врагом, должен быть защищен отовсюду.

Затем иерей подает ему паллий великого ангельского образа, или рясу96, со словами:

Брат наш (имярек) приемлет паллий великаго и ангельскаго образа во одежду нетления и чистоты, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Сие означает лишь то, что новопостриженный будет упражняться отныне во всех добродетелях и неуклонно соблюдать обещанное, для чего и дается ему одежда нетления и непорочной чистоты.

Затем, при облачении новопостриженного в кукуль97, то есть накамилавник, иерей глаголет:

Брат наш (имярек) облачится в кукуль беззлобия, в шлем спасительного упования, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Кукуль назван одеянием «беззлобия» и «шлемом», будучи символом Горних Воинств и знаменуя собой крылья Ангелов (на что указывают длинные его края). Ибо и Ангелы закрываются крыльями, воспевая неприступному трисолнечному Божеству небесную Трисвятую песнь.

И наконец, ради Великой мантии, в которую облачают его напоследок, иерей возглашает: Брат наш (имярек) прият великий ангельский образ во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

И по пении Господи, помилуй, доколе тот облачится, братия поют настоящие тропари четвертого гласа:

Облецытеся в ризу спасения, препояшитеся поясом целомудрия, приимите знамение креста; ноги умныя вооружите воздержания оружии [оружием] и обрящете покой душам вашим. Да возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения и одеждею веселия одея мя. Яко на жениха возложи на мя венец, и яко невесту украси мя красотою.

Иерей же произносит следующие молитвы:

Господи Боже наш, верный в обетованиих Твоих, и нераскаянный в дарованиих [не отменяющий дарований] Твоих, и неизреченный в человеколюбии Твоем, призвавый создание Твое званием [призыванием] святым, и приведый раба Твоего (имярек) в духовное Твое житие! Даждь ему живот благообразный, жительство добродетельное и незазорное, да во освящении жительствовав, несквернен соблюдет, в оньже силою Твоею облечеся образ [соблюдет непорочным образ, в который облекся силою Твоей]. И убо ризою в правду одеваяся, поясом же умерщвление тела и целомудрие в себе обнося [всегда нося], кукуль же шлем спасения возложив, аналавом же крестом и верою украшаемь, одеянием [облечением] же в ризу нетления вооружаешь, сандалиями же да наступит на путь мира и спасения, яко да будет страшный супротивным, не емлемь ратными [неодолимым для врагов], всякия сласти и срамныя похоти чуждь; послушанием наказуемь [наставляем], воздержание проходя, постничества содержа правило, да во псалмех, и пениих, и песнех духовных хвалит всечестное и великолепое имя Твое, стопам последуя великого пророка Илии и святаго пророка Предтечи и Крестителя Иоанна, яко да достиг [чтобы достигнув] меру совершенства, течение [шествие] скончает, веру соблюдет и облечется нетлением ангельским, и сопричтется святому Твоему стаду, и получит деснаго Твоего предстояния, и услышит блаженный глас: «Придите, благословеннии Отца Моего, наследите уготованное вам Царство от сложения мира». егоже и нас наследники сподоби быти, Боже, Твоею благодатию. Яко Бог милости, щедрот и человеколюбия еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

И по возглашении Мир вам и Главы ваша Господеви приклоните иерей произносит конечную молитву, как бы запечатлевающую все преждереченное и утверждающую новопостриженного в монашеском звании:

Господи Боже наш, введи раба Твоего (имярек) в духовный Твой двор и спричти его словесному Твоему стаду, очисти его мудрование от плотских похотей и тщетныя прелести жития сего и даждь ему непрестанно поминати предлежащих благ [дай ему непрестанное памятование о благах, которые предлежат] любящим Тя и распеншим себя житию сему Царствия ради Твоего. Ты бо еси Пастырь и Посетитель [блюститель] душ наших, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Из вышеприведенных молитв, как и из всего последования ангельского образа, ясно усматривается высота его и цель. И Церковь Христова, показывая всецелую каноничность сего Таинства, окружила его боговдохновенными молитвословиями, благословила дивными песнопениями и особыми прошениями мирной ектении. О том, сколь почитается ею иноческое звание, говорит сам порядок этих прошений. Ибо начав с возглашений Миром Господу помолимсяО свышнем мире и так далее и дойдя до Об архиепископе нашем, Церковь немедленно вслед за тем присовокупляет:

О брате нашем (имярек) и еже от Бога покрова и помощи его, Господу помолимся. О еже непорочно, неосужденно и непреткновенно совершити ему намерение [достичь цели] монашескаго образа, Господу помолимся. О еже просветитися души его в воздержании и постничестве, Господу помолимся. О еже изменитися [избавиться] ему от всякия мирския похоти и еже по плоти сродников пристрастия [и привязанности к родным по плоти], Господу помолимся. О еже пребыти ему во всяком благочестии, и благоговении, и чистоте, Господу помолимся. О еже отложити ему ветхаго человека и облещися в новаго, по Богу созданнаго, Господу помолимся. О оставлении грехов и прощении согрешений его, и еже быти ему выше мирских мудрований, Господу помолимся. О еже избавитися ему и нам от всякия скорби, гнева, и нужды, Господу помолимся. Заступи, спаси… Пресвятую, Пречистую… И по возгласе Яко свят еси поется Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся и чтется Апостол к Ефесянам98:

Братие, возмогайте о Господе и Евангелие от Матфея 99Рече Господь: иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин, каковые чтения имеют самое прямое касательство к монашествующим.

По прочтении Святого Евангелия новопостриженный становится пред Царскими вратами, иерей же вручает ему крест, глаголя: Рече Господь: аще кто хощет последовати Мне, да отвержется себе, и да возмет крест свой, да последует Мне100 .

Дает и свечу зажженную со словами: Рече Господь: тако да возсияет свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех101.

Все это знаменует собой совершенное отречение монаха от мирских дел. А братия в конце Божественной литургии, приступая по старшинству, целуют держимый новопостриженным крест с пожеланием соблюсти обеты и до конца пребыть в подвиге.

Во время целования поется настоящая стихира первого гласа:

Познаим, братие, таинства силу, от греха бо ко отеческому дому востекшаго блуднаго сына преблагий Отец предусрет [заранее встретив] лобзает, и паки Своея славы дарует познание, и тайное горним [непостижимое для Ангельских Сил] совершает веселие, закалая тельца упитанного, да мы достойно жительствуим, заклавшему человеколюбному Отцу и славному Заколению, Спасу душ наших [дабы мы жили достойно принесшего жертву Человеколюбца Отца и славной Жертвы, Спасителя душ наших].

Вот изъяснение или, лучше сказать, раскрытие чина святого и ангельского образа, на пользу всякому боголюбивому монаху, который пожелает к нему обратиться. Сей труд предпринят затем, чтобы внимательно размышляющие о поименованном Таинстве укреплялись духовно, восходили все выше и ближе к Богу.

И поскольку предмет сего размышления – высочайшие истины и обязательства величайшие, полезно нам, монахам, как можно чаще с крайним вниманием и трезвением, приводить на память себе страшные наши обеты. Ибо воспоминание это возбуждает страх Божий и укрепляет к посильному исполнению обещанного. Как не может согрешить посещающий кладбища и тем поддерживающий память о смерти, так не может не обуздывать влечений греховных боголюбивый монах, возбуждающий в себе памятование иноческих обетов и на черные погребальные одежды свои взирающий.

И хотя из ранее приведенных ясных и неопровержимых доводов вполне очевидно, сколь высоко монашеское делание и какие страшные обеты должен исполнять истинный монах, нахожу своевременным, радея о пользе самых усердных, раскрыть самую, так сказать, суть иноческого рода жизни.

Сей род жизни не исчерпывается уставным одеянием и благочестивыми повестями о старцах, как думают некоторые, но утвержден на гранитной скале, основание которой – само Евангелие Христово, имеет высочайшее назначение, и врата адовы не одолеют его!

Имеющий пред очами бесценную вещь, хотя бы и алмаз редчайший, не оценит его по достоинству, если он не специалист и не углубился тщательно, и умом и на деле, в подлинную его ценность. Так и относительно жительства иноческого: никто, хотя бы и величайший мудрец, не сможет без научения делом уразуметь, какая высочайшая сокрыта в нем философия.

И потому, приступая к священному сему и возвышенному роду жизни без главных его условий, то есть истинного самоотвержения и невозвратного мироотречения, равно как и без опытных наставников, нимало не преуспеем. Как пояс и меч не доставят награды воину без победы над врагом, так и облечение в ангельский образ не принесет нам пользы без законного подвига, к коему должен стремиться, соответственно месту и силам, каждый монах.

Но дабы, во-первых, сполна оценить великое достоинство иноческого пути и плоды, принесенные им в Церкви Христовой, и, во-вторых, указать нужное направление избравшим сей путь в наши дни, рассмотрим беспристрастно и непредвзято, в чем преимущества монашеского жительства и какие уроки может оно преподать.

Да, мирские учебные заведения регулярно знакомят воспитанников с философскими учениями, церковным правом и разного рода научными теориями. Но незнание практической по преимуществу философии не дает учащимся, что называется, обрести полное дыхание и выйти из школы истинными последователями Христа о двух крыльях, каковы деяние и созерцание. А между тем училище монашеской жизни, имея неложными наставниками Самого Христа и преподобных отцов, явило миру богопросвещенных богословов Святой Троицы, великих учителей, исповедников и дивных риторов Церкви, явило, наконец, небесных человеков и земных Ангелов, которые, во плоти ходя, бесплотных демонов низложили.

Итак, дело не в том, чтобы облечься в иноческие одежды и заключиться в монастырских стенах или дикой пустыне, а в главной цели монашества, ибо на нее одну взирая, питомцы иноческого подвига достигают божественных добродетелей, каковые невозможно им было приобрести в мирских условиях. А если кто из просиявших знамениями и чудесами достигал добродетелей сих в миру, то, по обыкновению, уже после того, как подвизался в иноческом делании. Но и другие, явившие себя чудотворцами без удаления в пустыню, телом хотя и были в миру, по духу пребывали всецело ему чуждыми. Ибо они упражнялись в пощении, молитве и всех божественных добродетелях без всякого послабления себе, как сущим в миру, за что и сподобились славы от Бога.

И чтобы показать, сколь велики блага иночества, намного превосходящие блага мирские, предложим беспристрастное сопоставление жития мирского и монашеского. Поступая так, мы нимало не намерены первое осуждать (сего да не будет!) или второе превозносить, но обозначим лишь свойства обоих.

О пребывающих в миру, но из благочестия и ревности ко спасению исполняющих и хранящих заповеди Святого Евангелия, скажем, что такие творцы воли Божией услышат: добрый раб и верный, войди в радость Господина своего!102– и ничто большее с них не взыщется. С инока же взыщется много, ибо он, избрав уединенное жительство, добровольно отвергся мира, чтобы неложно последовать Господу нашему Иисусу Христу. И поскольку жительство это избрано свободно, без понуждения, то и ответ за него несравненно строже, и венцы с наградами больше, чем у мирян.

А что главное преимущество иноческого пребывания прямо восходит к заповедям Святого Евангелия, видим из притчи о богатом юноше. Он, вопросив Господа нашего Иисуса Христа, какое благо сотворить ради жизни вечной, и услышав в ответ: соблюди заповеди, и спасешься103, возразил: все это сохранил я от юности моей; чего еще не достает мне?104. Иисус же сказал: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною!105.

Вот идеал совершенства, которому должен следовать монах, всецело отвергшийся мира, и не может следовать мирянин, связанный супружеством, детьми и множеством попечений житейских. Итак, ясно, что свобода от мирских тревог и забот, обретаемая иноком вместе с самоотречением ради следования Господу, обязывает его неуклонно блюсти заповеди, день и ночь пребывать в молитве, пощении, бдении и душеполезном чтении, уготовляться на борьбу со страстями и на отражение стрел мысленного змия – диавола. Посему пребывающий в истине и осмысленно проходящий сие училище иноческого воспитания всегда внимает себе, желая не только победить страсти, но и корни их исторгнуть, на что у большинства живущих в миру недостает времени и сил.

Чтобы противодействовать душевным и телесным страстям, инок должен упражняться в безмолвии и отвержении земного, научаясь обоим вещам у боговидных отцов Церкви и наиопытнейших в том аскетов. А благодаря искушениям и сам узнает на опыте, что льстивый сатана не все страсти в человеках возбуждает разом, но, сообразуясь с возрастом, занятием и силой каждого и выбирая подходящее время, приводит в действие надлежащую. Прикровенно говорит о том и пророк Давид: на пути сем, по немуже хождах, скрыта сеть мне 106, под путем разумея жизнь, а под сетью – различные козни лукавого.

И во-первых, всеивает враг в душу человека тайное самомнение, то есть непомерно высокое о себе понятие, а потом и себялюбие, и часто одно предваряет другое. В умы легковерных и невнимательных (если не сказать: безумных) самомнение зароняет мысль, будто и они нечто значат и если какое добро сотворили, так это лишь их заслуга. То же пишет и блаженный Феодорит: «Ветру свойственно прах земной на воздух взметать, а самомнению – людей пустых» 107. Самомнение – страсть столь тонкая, что и уязвленным ею неприметна она без тщательного рассмотрения. Зарождается же оно от себялюбия108, то есть от неразумной и бесчинной самоприязни, о чем и у богоносного Максима Исповедника говорится: «Себялюбие есть начало всех страстей, а конец их – гордыня 109; отсекший его отсек и все происходящие отсюда страсти» ([Главы о любви] 3-я сотница, гл. 57). И у того же отца несколько выше: «Самолюбие <…> является причиной всех страстных помыслов. От него рождаются три главнейших помысла: помысел чревоугодия, помысел сребролюбия и помысел тщеславия»110 ([Главы о любви] 3-я сотница, гл. 56).

Наученный всему этому инок, легко избежав прельщений десных и шуих111, достигнет победы над врагом, тогда как чуждые сих боголюбивых изысканий люди мирские без труда уловляются сетью врага, исключая, понятно, тех, кто и в миру проводят жизнь иноческую.

Истинность сего обнаруживается из самого существа дела, ибо, по слову святого Максима Исповедника, «достижения мирских людей суть падение для монахов» 112. И это тем очевиднее, что у мирян в обычае кичиться своей славой, богатством, благополучием; монахи же сих вещей чураются как чуждых самой цели иноческого служения. У мирян ставятся всем в пример победители соперников, отмстители обидчикам или те, кто достиг власти подкупом и угрозами; монахам же подобные дела исходатайствуют лишь осуждение, а слава их в противном: имея законное право и силу отомстить, понести вместо сего немощь, неприязнь и прямую злобу недруга, дабы всемерной кротостью и снисхождением приобрести его113, не воздавая злом за зло.

Итак, видим, что иноческое жительство изгоняет самолюбие и мерзкое самомнение, ибо законно подвизающиеся в нем упражняются в бдении, пощении, многообразных подвигах и блаженном послушании. Мир же обильно насаждает в чадах своих себялюбие и тщеславие. То и другое незаметно усваивается ими через родителей и дурные обычаи.

Ибо детей, вместо воспитания их в духе Христовом и приучения, по примеру прежних боголюбцев, к посту и молитве (поначалу хранением среды, пятницы и всей Великой Четыредесятницы), сызмальства окружают роскошью, негой и всевозможными излишествами, прививая привычку внимать лишь страстям своим.

А между тем с детства наставленные в должном воздержании и страхе Божием будут облагодатствованы Богом, явят себя мужами славными и премудрыми, как три отрока и пророк Даниил в Ветхом Завете, а во времена христианские – великие учители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, воспитанные благочестивыми родителями и соделавшиеся сосудами Духа Святого.

Итак, если старшие сами исполнены христианских чувств и чад своих воспитывают в правилах благочестия и воздержания, то, и в миру находясь, сберегут души их от окаянного себялюбия, которое влечет человеческий род на широкую стезю самоугождения, приводя к истощению душевно-телесных сил и конечной погибели.

Страсти самомнения и тщеславия неприметно, подобно болезнетворной инфекции, усваиваются и через навыки самих детей, возлюбивших мир, то есть наряды, лесть, первенство над сверстниками, а по окончании курса наук – успех и видное положение в обществе. Во всем том движет ими попечение не о душе, но о внешнем человеке. Воспитанных в подобном духе влекут наружный блеск, выгодное супружество, театр, синематограф и иные увеселения. И вот, имея время позаботиться о душе и должном ее украшении, христиане все более уклоняются на ложный путь к краю бездны.

Наученные же от юности евангельским блаженствам, то есть блаженному смирению, по слову: Блаженны нищие духом, блаженны кроткие 114 и тому, что узок и скорбен путь, ведущий в жизнь115,– а этому сполна научают Святое Евангелие и жительство иноческое,– в большинстве своем, если не сказать все, вовек не оставят поста и молитвы, а значит, и падений нравственных избегнут, от которых и богопротивные страсти, и всяческое растление. Напомним, что мы имели целью не осуждение христиан, в миру пребывающих, как и не восхваление монахов, но указание отличий, каждому роду жизни присущих. Ибо если миряне, обремененные множеством забот и обязанностей, лишь изредка и с великим трудом находят узкий и прискорбный путь, то свободные от сего бремени иноки к поприщу своему приступают налегке и потому большего осуждения заслуживают, если не подвизаются сообразно с целью его.

Помимо названных преимуществ, коими украшено иноческое жительство, монахи преподают нам важнейший пример постоянного внимания к тричастному устроению души, а именно к разумной, раздражительной и пожелательной ее силам, или способностям. Не внимающие сему монахи – как превозносящиеся духовными познаниями и подвигами, так и едва вступившие на путь иночества – подобны бывают плывущим во тьме и (о горе!) разбивающимся о подводные рифы.

И дабы уяснить основные элементы тричастного сего устроения и то, какая добродетель какой душевной способности сродна или чужда, рассмотрим вкратце назначение и характер каждой. Говоря «тричастное», не рассекаем душу натрое, ибо она неделима и проста, но вслед за отцами различаем три силы (способности), в которых находит проявление умная и словесная ее природа и обнаруживается расположение человека, доброе или греховное.

Итак, разумная часть, или способность, души, называемая отцами также господственной или первенствующей, наделена от Бога следующими добродетелями: благоразумием, верой (каковая есть врожденное некое благо), смирением, благочестием и противлением хульным помыслам. Против всех сих окаянный демон, супостат душ наших, вооружается через дух самомнения, действующий в неразумных и всеивающий им всевозможные хульные помыслы, суемудренное желание до конца постичь тайны Откровения и пути Бога Вышнего. Отчего и впадают те, влекомые потоком эгоизма и себялюбия, в различные ереси и учения нелепые.

А ведОмые твердой волей, истинным благоразумием и должным смирением достоинство души своей от ядовитых помыслов невредимым соблюдают, шествуют неуклонно, разумными заслуженно именуются, будучи и на деле таковы.

Раздражительная способность, наблюдаемая и у совершенных, дана от Бога, чтобы испытывать ненависть к самому диаволу, страстям и заблуждениям, но отнюдь не к ближнему или любому собрату по человечеству, хотя бы те и тысячекратно нам досадили.

Ожидая такой победы нашей и желая явить нас победителями, Богочеловек Иисус наказал: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? (Мф. 5, 44–46).

Можно ли яснее сказать об одолении врага и хранении раздражительной части души?

Равным образом дана душе часть пожелательная, чтобы алкать небесных благ, возвышать ум к «божественному желанию» и к горнему востекать. Но ненавистник добра через обольщение покушается уклонить пожелательную силу души в безрассудные порывы, развратные вожделения и богомерзкие дела. И увы! Не внимая себе, отрясают люди богообразие и богоподобие свое, уподобляются скотам бессловесным и, соделавшись хуже тех, повинны бывают вечному мучению.

Но неукоснительно следуя евангельским законоположениям, жительство иноческое всякого усердного монаха обязывает постоянно и неленостно обозревать сию тричастность души в заботе об отражении вражеских козней и очищении ее должным хранением заповедей от всякого злотворного недуга. Посему инок, блюдущий разумную часть души, приобретает, наряду с безмолвием, зоркость духовную и постоянно себя испытует: не подвергся ли он действию тайной страсти самомнения? не впал ли, ревнуя о многовёдении, в некое вредное новшество? не принял ли хульного помысла об Откровении Божием и догматах веры? не провел ли день без боголюбивых дел? Не надмевался ли? не говорил, не писал и не учил ли чему, ища славы себе, а не Богу? Не осудил ли кого как грешника, самого себя почитая праведным и добродетельным? И если на что из сего покусился,– ибо безгреховность, по святому Григорию Богослову, лишь Богу одному свойственна,– то в печали и слезах да молит Его о прощении и впредь остерегается впасть в те же сети и состояние противоразумное.

Назирающий раздражительную часть души старается и ближнему своему все отпускать, хотя бы и седмижды семьдесят раз против него согрешившему. И даже законное право имея гневаться на него, скажет в себе: «Ради любви Христа моего не отвергнусь любви, но последую речениям царя и пророка Давида: Онемех и смирился, и умолчах от благ116 и: Уготовихся и не смутихся117; поступая же так, буду кроток и тих, как истинный друг Христов». На таком почиет Дух Святой, обретающий вход в сердце его, по слову Писания: И на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих?118.

А переходя к пожелательной силе души, что видим? Сам мысленный змий, злоумышляя против небесного ее достоинства и предназначенности к горнему восхождению (ибо ожидает душу небесное шествие), вместо пожелания горних благ всеивает сюда жажду низменных наслаждений, мимолетной славы и скоротекущего богатства и, что всего хуже,– желание сатанинское. И дабы достичь своего, сколько уловок употребил сей многокозненный и скольких низверг в бездны греха!

Но если трезвящийся инок, зная об этом, блюдет пожелательную способность души, то, распознав корень возникающих у него влечений греховных и помыслов скверных или заметив в себе удобопреклонность к созерцаниям, надмевающим ум, немедленно отсечет первопричину и так, прежде чем возник прилог, предвосхитит победу противлением и молитвой.

Каковы первые прилоги вселукавого змия?

Это исполненные яда младенцы вавилонские119, что, не внушая поначалу опасения, располагают к беседе с собой, но вскоре вырастают в исполинов, склоняя принявших их к бесчисленным безумствам и делам нечестия.

Поэтому главное оружие, убивающее и искореняющее сих «младенцев» (то есть лукавые помыслы при самом их зарождении),– немедленное прогнание молитвой Иисусовой120 и совершенное к ним презрение. Но зная, что у лукавого много приемов, которыми он прельстил и доныне прельщает многих, обратимся ради укрепления подвизающихся и ограждения беззащитных к урокам победителей страстей и обольщений диавольских – к святым отцам.

Одна из тончайших уловок демона сладострастия употребляется им против невнимательных иноков, испытывающих расположение к юным. Сей юный или юная, видя такого-то инока радеющим о спасении их, желают, как новоначальные, и наставлениями его пользоваться, для чего учащают свои посещения. Инок же тот, не распознав вражия умысла, приступает к наставничеству и стремится доставить всяческую пользу вопрошающим. Общение их производит вскоре обоюдную приязнь и «духовную» с виду любовь, отчего неприметно для обеих сторон возникает одно из трех зол, описанных Григорием Богословом и Василием Великим: «Обретающийся с женою или юным впадет в одну из трех страстей: либо в сладострастие души, либо в пристрастность ума, что зовется слепым влечением, либо в страстное разжжение телесное»121.

Но откуда уразумеет рассудительный инок, что приязнь сия – заведомая добыча сети вражией? Из того, что либо в себе ощутит нетерпеливое желание видеть благочестивого совопросника и давать советы, либо в нем заметит искание новых встреч под предлогом бесед о молитве, душеполезном чтении и тому подобном. Итак, ясно, что приязнь эта – воистину сатанинская и надлежит стараться о скорейшем ее исторжении, зная, что чистая любовь с пристрастием не смешана. Приучаясь так блюсти страсти души, питомцы сего училища иноческой ревности бывают недосягаемы для диавольских сетей и большими любомудрами, чем сами философы.

И вот что говорят об этом аскеты и Церкви наставники Каллист и Игнатий Ксанфопулы: «Раздражительную силу души обуздывай любовью, пожелательную – воздержанием угашай, разумную же окрыляй молитвою, и свет ума твоего не омрачится вовеки. Узда для раздражения – благовременное безмолвие, для похотения же бессловесного – пища с воздержанием». И далее: «Три суть добродетели, которые во всякое время доставляют свет уму: не примечать зла ни в ком из людей, переносить невзгоды без смущения и благотворить причиняющим зло. От трех названных добродетелей происходят другие три, большие сих: непримечание человеческого зла порождает любовь, благодушное терпение невзгод производит кротость, а благотворение злотворящим созидает мир. И опять, три нравственных состояния главнейшие у монахов:ипервое – ни в чем не погрешать делом, второе – не оставлять без внимания страстных помыслов в душе, и третье – бесстрастно созерцать в уме лики жен и причинивших печаль». Таковы уроки истинного иночества, в которых всякий приступающий к ним с искренним расположением, не для научения других, но ради соблюдения обетов монашеских и смиренного познания себя, без всякого знакомства с внешней философией обретает бесценный бисер и небесным любомудрием венчается. То же видим из самого существа дела и из истории церковной, где монашество явило без числа мужей небошественных и боговидных, и наряду с многокнижными таких, кто внешней мудрости вовсе был чужд.

Для совершеннейшего разъяснения сей истины и защиты ее от позитивистов и рационалистов, которые отвергают эти преестественные достижения как выдумки и домыслы прельщенных монахов, прибавим следующее. Поскольку настоящее рассуждение имеет в виду высоту и, главным образом, суть монашеского жительства, то мы весьма погрешим, не изобличив всю ложность подобной хулы. К этому побуждает нас необходимость, во-первых, ободрить верных, наипаче же питомцев иноческого жительства, и, во-вторых, дать отпор хулителям иноческого делания.

Собрав воедино истины, почерпнутые у сих боговидных отцов, хочу предложить напоследок своего рода урок некоей высшей науки122, которую не могут уразуметь позитивисты и философы мира сего. Не могут же оттого, что, желая проникнуть в вышеестественную сию науку силою падшего разума, находят ее совершенно несовместимой с требованиями «здравого рассудка». Но если б познали, что «идеже хощет Бог, побеждается естества чин»123, то благоговейно склонились бы пред волей

Вышнего, которая и в Ветхом, и в Новом Завете являла угодников своих мужами великими, дивными наставниками и чудотворцами ради их достоинства, превосходящего человеческое естество.

Чтобы уяснить исключительное достоинство сих святых и то, как сподобились они преестественных дарований Духа Святого, исследуем со всяким благоговением, чего ради столь почтены они Преблагим Богом и почему потратившие жизнь на изучение не только богословия, но и философии и вообще внешней премудрости остаются, напротив, без дара видения (то есть прозорливости) и действия чудес, коими обогатил Бог пророков, апостолов, а с ними и великий сонм ревнителей иночества.

Разрешение сей апории124мы отыщем лишь тогда, когда освоимся с учением125, лучше всего раскрывающем суть истины. Что же это за учение и что за причины побудили Всеблагого Бога и Спасителя нашего явить столь несомненное промышление и расположение Свое на [избранных] мужах обоих Заветов, наделив их таковыми дарованиями? Свидетельство об этом приносит Сам Творец неба и земли, Преблагой Бог, Чья любовь преклоняет собственное Его правосудие сполна воздать возлюбившим Бога всей душой и всем сердцем, по слову Писания: Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже 126. Ибо премного возлюбившие Бога и сами без меры возлюблены Им.

Но дабы учение то разъяснилось вполне, прибавим следующее. Все мы, питомцы Православной Церкви Христовой, веруем и исповедуем, что Творец и Зиждитель вселенной и рода человеческого – Сам Всеблагий Бог, премудро приведший мир к бытию и подчинивший его Своему промышлению. И, научаемые от Него, видим, что бытие тварного мира продолжается при исполнении всяким созданием данного ему послушания в гармонии [с остальным], в неизреченном повиновении [Творцу], с такой дивной согласованностью и строжайшей неуклонностью, что существу разумному впору лишь изумляться бессловесной твари, крепко хранящей предначертания Божий и пути, ей назначенные. Созерцая это, боговдохновенный пророк Давид восклицает: Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси 127.

Исповедуем также, что Творец и Зиждитель человека – Сам Бог. И что при этом видим? – Что Бог наделил Адама всеми сверхъестественными дарованиями, в том числе мудростью (и притом не мудростью падшего естества, но высшей и дивной), богатством ведения, благородством, рассудительностью и бесстрастием – словом, всеми дарами Духа Святого. Но увы! Преслушанием заповеди человек погубил все дары и, изгнанный из рая, вынужден был заняться измышлением всевозможных навыков, двигаясь путями «прогресса», коими и доныне бредет человечество.

И хотя Адам, как и Ева, создан совершенным, видим, что род человеческий подпал тем законам естества, какие Бог ввел по преслушании прародителей. Оттого и бытие человека начинается с младенчества; и хотя младенец по всему, а значит и по душе, совершенен, силы и способности душевные раскрываются в нем лишь по мере телесного роста. И без должного воспитания и обучения не раскрыться младенцу в своем достоинстве разумного существа, почему и даны от Бога школы, университеты и попечение родителей о воспитании чад.

Однако беспредельное милосердие Божие многоразличными способами – то через писаный закон и верующую совесть, то через пример и наставление в разное время являвшихся святых мужей и пророков, но более всего через заповеди Святого Евангелия- неустанно содействует духовному воспитанию человека. И лишь ленивые и небрегущие о нем не могут последовать спасительным заповедям евангельским, которые показывают возлюбивших Христа небесными человеками и земными Ангелами.

Цель всего сказанного – во-первых, обозначить «естественную» колею, которой движется человеческий род, и, во-вторых, напомнить, что свойство добродетельных – не расточать достояние, принадлежащее им как разумным созданиям Божиим, но возрастать в нем на пользу себе и обществу; расточители же его в погибели своей сами повинны. Так, посещающие мирскую школу и получающие доброе воспитание восхваляются как благоразумные и достойные назначения человека. Избравшие же наставником, по великой их любви к Богу и Евангелию, Самого Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, хотя бы и некнижными были, все равно окажутся превыше [всякой] философии и обладателями дарований, о которых наученные внешней мудрости и помыслить не могут.

Наиболее ясно видим то у праотцов и пророков, а за ними – у ближайших учеников и иных истинных последователей Христа.

Первым назовем патриарха Авраама. Сей, хотя и не ведал ни ветхого, ни евангельского закона, душу свою сохранил нерастленной, за что и просвещен был от Бога, Которого познал как Творца всяческих. Оттого-то и вера его вменилась ему в праведность, и другом Божиим сподобился стать, и обетование получить: благословятся о семени твоем еси язы́цы земнии128.

Укажем, во-вторых, на многострадального угодника Божия Иова – совершенный образ всякой добродетели. Превосходя богатством всех в стране Авситидийской129, муж сей нимало не повредил тем душе своей, ибо снедала его любовь к Богу130. Потому и страшные испытания, которые претерпел, пожираемый червями и уязвляемый нападками врага, не подвигли его на ропот и богохульство. Тело праведника гнило заживо и невыносимо смердело, душа же оставалась светлее солнца, имея Насельником Самого Бога. И, просвещаемый свыше, сподобился он сверхъестественных созерцаний и откровений. А взирая на жизнь и деяния пророка Божия и царя Давида, что видим? Безвестного пастуха, который внезапно на царство помазуется, над многочисленным народом получает власть, безмерные тяготы и заботы подъемлет. И притом являет себя молитвы ревнителем, седмикратно день и ночь Господа славословящим, строгим блюстителем заповедей Его… Кроткий и смиренный, чуждый гордыни и злопамятства, часто пребывает он в горах и, невзирая на царский сан, предается посту и бдению. Добродетельный и боголюбивый Давид сам возлюблен был Богом и вдохновлен от Него на составление Псалтири – книги, заключающей в себе все деятельное и созерцательное богословие. В ней находим преестественные откровения и основы учения о мироздании. Ищущий обретет здесь похвалу божественным добродетелям и обличение всех кознодейств лукавого. Священная сия книга научает нас, в чем полагать благо души и тела и как сетей льстивого змия избегнуть. Говоря вкратце, Псалтирь есть живительный источник, предваряющий Святое Евангелие, дабы сделать всех имеющих уверовать во Христа чуткими и удобовосприимчивыми к законоположениям евангельским. Сколь велико значение священной Псалтири, усматриваем из самого места, какое отвела ей Церковь Христова, почерпнувшая оттуда тексты для всех своих чинопоследований и прибегающая к ней ежедневно.

Итак, какая наука и какая академия научили пророка и царя сложить преестественную сию книгу, запечатлевшую все видения и откровения его? Но всякому известно, что составлена она без малейшего посредства пораженной грехом «естественной» мудрости или учения человеческого. Будь Псалтирь детищем земного мудрования, мудрецы последующих времен создали бы нечто превосходнейшее. Но она внушена Самосущей Премудростью – Самим Богом, Который в ответ на веру, любовь и верность Давидову открыл ему преестественные те учения.

Ибо таково свойство Всеблагого Бога: видя душу очищенную и чуждую порока, обретя человека, возлюбившего Его всей душой и всем существом своим, вселиться в чистое сердце, по слову Евангелия: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят131. И человек тот, ученый и некнижный, богатый и нищий, знатный и простолюдин, непременно получит «диплом» небесной премудрости и, наученный Самим Богом, соделается доброгласной псалтирью Духа Святого.

В мирских училищах в следующие классы переводятся и успевающими считаются более способные и вовремя вносящие плату за обучение, прочие же исключению подлежат. Но из училища Божия не исключается ни один. Всякому пришедшему сюда, какого бы звания ни был, довольно уверовать всей душой, возлюбить Бога и неуклонно блюсти заповеди Его, чтобы сообразно понесенным трудам получить «диплом» – дарования Божии. И такие-то – пророки и праведники обоих заветов, что просияли как светильники немеркнущие и столпы богословия деятельного, стяжав благодать чудес и тайнозрений,– такие-то и получили «диплом» от Самого Христа, ибо премного возлюбили и всего отверглись, не исключая собственной души. Сей урок сполна преподал нам Спаситель, придя в мир и обещая оставившим все ради Него дать уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все противящиеся132.

Воспомянув святых апостолов, которые, будучи простецами и некнижными, деянием и созерцанием явились превыше всех мудрецов мира, обратим взор к тем, кто подвизался в горах и пещерах133, сияя премудростью духовной, знамениями и чудесами. Всего Христа ради отвергшись, избрав непроходимую пустыню и тесный путь воздержания, скорбей, изнурения плоти, сподобились и они даров Духа Святого, коих весь мир не был достоин134.

И видим, что неиссякаемая любовь Божия подает их не одним пастырям и учителям, которые ближних своих явно облагодетельствовали, но и тем, кто [тайно] подвизался во внутренней пустыне. На таковых еще большую замечаем любовь и благоволение Господне, ибо благости Его свойственно с избытком воздавать душе, до конца возлюбившей Бога и одного лишь желающей – пребыть странницей в мире и до конца верной Ему. И всего лучше говорит о том пример преподобных Павла Фивейского и Онуфрия Великого, которые, несмотря на совершенное уединение, превзошли святостью многих величайших подвижников. Равным образом и святой Алексий человек Божий, всегда безмолвствуя и лишь Богу собеседуя в пощении и молитвах, из любви к Нему различные унижения от собственных домочадцев терпя и крепко противясь диаволу, явился выше всех, и был глас Божий к народу, дабы позаботились обрести его прежде кончины как могущего сотворить молитву о граде и людях.

А что скажем о преподобной Марии Египетской? Некогда орудие диавола, она по обращении полностью предала себя Богу, претерпев ради Него все ужасы пустыни, и пришла в такую меру святости, что прославленный «деянием и видением» авва Зосима видится рядом с нею как муравей пред львом.

Все это ясно указывает нам, в какие души вселяется Бог и сколь угодно Ему иноческое жительство ради преподобных угодников, от века предуставленных на пользу христиан.

Не смея и взирать на сих земных Ангелов и небесных человеков, постараемся хотя бы смирить себя, как подобает приступающим и новоначальным, дабы изо всех сил держаться священных обетов ангельского нашего образа. И человеколюбнейший Спаситель, видя таковое смирение и труд, дарует нам совершенное спасение.

Не желая оставлять свою попытку незавершенной и ревнуя о пользе усердного читателя, полагаю уместным еще одно наставление, весьма важное для желающих знать, каких добродетелей последовательно достигали святые отцы, восходя в духовную сию меру.

Твердо сознаю, что подобные наставления – дело тех, кто сами «деянием и видением» достигли таковой меры; мы же, пресмыкающиеся во прахе и земные (из коих первый – я сам), недостойны и приступать к ним, дабы не услышать: Грешнику же рече Бог: вскую ты поведавши оправдания Моя и восприемлеши завет Мой усты твоими?135. Но в дерзновенном уповании на молитвы святых потщимся, ничего от себя не прилагая, передать лишь то, чему научились от них.

Итак, все законно подвизавшиеся достигали сперва нищеты духа со многою верой, то есть блаженного смирения. Затем, при посредстве смирения и подобающего терпения, приобретали они блаженный плач, который подается смиренномудрым и умоляющим Бога о милости. Далее прилагалась им кротость, по слову: Блаженны кроткие136. По достижении и этой добродетели, не ведающей, что значит судить или осуждать ближнего, являлось огненное желание прочно утвердиться в четвертом блаженстве, ибо блаженны алчущие и жаждущие правды137,– иначе говоря, приобрести всяческую добродетель. А по исполнении и сего наступает черед блаженства пятого: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут138. Но так как, по слову святого Златоуста, «есть много различных видов милосердия, и заповедь эта обширна»139, инок же через совершенное отвержение мира заповедь эту еще прежде всеусердно исполнил (ибо оставил, что имел), то и верен ей остается он лишь по мере хранения обетов монашеских, послушания, к ближнему любви, больных посещения и других добродетелей на пользу недугующей душе.

И тогда настает время очищения сердца, по слову: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят140. Узрение Бога не иное что есть, как упокоение в очищенном сердце Духа Святого, то есть Самого Бога, рекшего: Вселюсь в них и буду ходить в них 141.

Но состояние это предваряют три вещи, из коих первая именуется благодатью просвещающей, другая – благодатью очищающей и третья – благодатью совершительной. И если просвещающая и очищающая благодать предваряет очищение сердца, то благодать совершительная последует ему. И если просвещающая благодать просвещает ум подвижника к уразумению сути не только тварных вещей и смыслов, но и самой истины (что открывается лишь угодникам Божиим), то благодать очищающая стирает всю скверну, все страсти и заблуждения ветхого человека, после чего в чистом сердце подвижника зрится Сам Бог.

Благодать совершительная приходит по очищении сердца. Но тогда «престают» уже сами заповеди и, с упразднением в человеке того, что было «по образу» Божию, начинает действовать ставшее в нем «по подобию» Его, чтобы соделать облагодатствованного вместилищем Божественных озарений, то есть наделить его преестественными дарами чудотворения, видения (или прозорливости) и бесстрастия – состоянием, какого достигли стяжавшие их святые.

Такова в общем виде умопредставляемая лествица, которую законоположил Всеблагой Бог. И восходящий по ней неуклонно и с благим рассуждением соделывается богом по благодати, для людей душевных непостижимым.

Из сказанного ясно, что монашеское жительство – не собрание отвлеченных идей, не род безумного учения, но восхождение к небесному состоянию при богопросвещенном руководстве и подвиге с рассуждением. И блажен монах, внимательно проходящий сие училище и всякий день размышляющий над своими обетами. Такой если и не возможет достичь совершенства, до конца победить все немощи и заблуждения, избегнет все же действия страстей, а через самоукорение и смиренное познание себя сподобится утешения от Бога.

Писано в Катунаках на Святой Горе 14 января 1924 года. Малейший в монахах Даниил

* * *

 

70

Должно заметить, что монашеский постриг рассматривался как одно из Таинств нашей Церкви до конца VIII в.– Сост.

72

Хулители монашества, по-видимому, имели в виду, что на христианском Востоке византийской эпохи и первых веков турецкого рабства монашествующие были избавлены от налоговых тягот.

75

В нижеследующем тексте на с. 98–119 изложен чин Великой схимы, пострижение в которую еще недавно практиковалось некоторыми монастырями Афона сразу после послушнического искуса (т. е. без предварительного пострижения в рясофор и мантию, или Малую схиму). Тексты, произносимые хором, постригающим иереем и самим постригаемым, в передаче старца Даниила совпадают, как правило, с Большим Евхологием (см. сноску на с. 78.) Сверка произведена по стереотипному изданию: ΕYΧΟΛΟΓΙΟΝ ΤΟ ΜΕΓΑ ΤΗΣ ΚΑΤΑ ΑΝΑΤΟΛΑΣ ΟΡΘΟΟΞΟY ΚΑΘΟΛΙΚΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣΑΘΗΝΑΙ (1980), содержащему последование Великой схимы, как оно было впервые напечатано в 1602 г. в Венеции. См.: Пальмов Н. Пострижение в монашество. Чины пострижения в монашество в Греческой Церкви. Историко- археологическое исследование. Киев, 1914. С. 232. Работая над «Точным изложением» в начале 1920-х гг., старец Даниил мог иметь под рукой как печатный Большой Евхологий,– например, первое афинское издание 1902 г. или одно из венецианских,– так и один из рукописных чинов Великой схимы, ранее распространенных на Афоне). Тексты этой группы в настоящем издании переданы по-церковнославянски согласно Требнику (Репр. Свято-Тро-ице-Сергиева Лавра, 1992), который практически во всем совпадает здесь с Большим Евхологием. Тексты, описывающие действия иерея в авторском пересказе (частично ориентированном на Большой Евхологий или другой совпадающий с ним источник), переданы по-русски. Важнейшие случаи разночтений «Точного изложения» с Большим Евхологием и последнего с Требником оговорены нами в примечаниях, менее важные – нет. Основные расхождения с Большим Евхологием у старца Даниила относятся к порядку возложения, числу и наименованию монашеских одежд. Сравнивая «Точное изложение» с Большим Евхологием и современной практикой святогорских монастырей, зафиксированной в издании ΑΚΟΛΟΓΘΙΑ ΤΟY ΜΕΓΑΛΟY ΚΑΙ ΑΓΓΕΛΙΚΟY ΜΟΝΑΧΙΚΟΙ ΣΧΗΜΑΤΟΣΙΕΡΑ ΒΑΣΙΛΙΚΗ ΚΑΙ ΣΤΑYΡΟΠΗΓΙΑΚΗ ΜΟΝΗ ΜΑΧΗΑΙΡΑΛΕYΚΩΣΙΑΚYΠΡΟΣ, 2003 (далее – ΑΚΟΛΟΓΘΙΑ), можно предположить, что описание катунакского подвижника в этой части значительно ближе стоит к последней и, по всей вероятности, также воспроизводит афонскую практику, хотя и с отличиями, присущими его времени. Порядок облачения: I. Согласно Большому Евхологию (-Требнику): 1) хитон; 2) паллий (по- видимому, мантия); 3) кукуль; 4) пояс; 5) аналав; 6) сандалии. II. Согласно «Точному изложению»: 1) хитон (подрясник); 2) аналав; 3) пояс; 4) сандалии; 5) паллий (ряса); 6) кукуль; 7) мантия. III. Согласно ΑΚΟΛΟΓΘΙΑ: 1) хитон (подрясник); 2) судари-он Великой схимы (собственно схима); 3) аналав; 4) пояс; 5) паллий (ряса; см. прим. 101); 6) сандалии; 7) камилавка; 8) кукуль; 9) мантия.

77

В греческом тексте: γυµνός. Подразумевается, что постригаемый приближается к алтарю в нижней одежде (см. прим. 83).

78

К этому времени сложивший обычную свою одежду в притворе и уже облаченный в длинную рубаху без рукавов. В греческих рукописных чинопоследованиях последняя фигурирует как коловион, иматий или ипокамисон, в славянских – как власяница (которой некогда и была) или срачица, поверх которой постригаемого прикрывают «благообразия ради легким покрывалом» (Пальмов Н. Пострижение в монашество. Чины пострижения в монашество в Греческой Церкви. Историко-археологическое исследование. Киев, 1914. С. 303).

79

То есть в центральную его часть

80

В греческом тексте: της ασκήσεως. В Требнике: «постнического».

82

См. сноску на с. 78.

83

Ср.: Мф. 16, 24.

86

Источник не установлен

87

Ср.: Мф. 3, 6.

88

Данное место представляет некоторую трудность для понимания и в греческом оригинале, и в церковнославянском переводе. Получаемый в Святом Крещении дар усыновления (точнее, богосыновства) и наследования Царства Небесного сообщается не от (и не через) прародителей, а действующей в Церкви благодатью. Возможно, текст этот следует понимать в том смысле, что крещальный дар у постригаемого – общий с его плотскими предками, как членами Церкви, между тем помощь свыше, которая испрашивается ему постригающим в ответ на произнесенные обеты, подразумевает особые духовные дарования, необходимые монашествующим.

89

Так в дословном переводе с греческого. В Требнике: «да будет <…> правда, освящение, избавление».

90

В дословном переводе с греческого: «истлевающего из-за прельщения сластолюбием от многообразного змия».

91

Святое Евангелие полагается на приготовленный столец пред иконой Спасителя в иконостасе (возле которой находится игумен обители или старец-восприемник постригаемого), а поверх Евангелия – ножницы. Сост.

92

Екклисиарх (букв.: церквоначальник) – монах, отвечающий за состояние храма и подготовку его к богослужению.

93

В греческом тексте: ιµάτιονήτοι ζοστικόν.

94

В оригинале το χιτων– уставное название первой монашеской одежды в Большом Евхологии и большинстве рукописных евхологиев XI-XVI вв. Причисление строкой выше хитона-иматия к черным монашеским одеяниям и отождествление его с подрясником не имеет аналога в современной практике Русской Церкви, но для Афона однозначно подтверждается ΑΚΟΛΟΓΘΙΑ, с. 35.

95

«Аналав – четырехугольный плат со шнурами, пришитыми по углам, объемлет плечи монаха и украшен крестами. Как при пострижении в малую схиму возлагается параманд, так великосхимнику полагается аналав» // Полный православный богословский энциклопедический словарь. Спб., б. г. Т. 2. Кол. 2421. В Большом Требнике возложение аналава следует за облачением в мантию и кукуль.

96

 Παλλίον του µεγάλου και αγγελικου Σχήµατοςήτοι το ράσον. Отождествление паллия Великой схимы не с мантией (как в значительной части средневековых рукописных чинов, в Большом Евхологии и в основных русскоязычных справочных изданиях), а с рясой не находит буквального соответствия в ΑΚΟΛΟΓΘΙΑ (см. прим. 80), хотя, согласно письменным свидетельствам насельников Ватопедского монастыря, также составляет элемент современной афонской практики.

97

«Кукуль – покрывало, надеваемое сверх камилавки при пострижении в великую схиму вместо клобука, который надевается при пострижении в малую схиму. Кукуль отличается от клобука тем, что имеет остроконечную форму, покрывает голову и плечи кругом и украшен пятью крестами, находящимися на челе, на груди, на обоих плечах и на спине» // Полный православный богословский энциклопедический словарь. СПб., б.г. Т. 2. Кол. 2427.

98

Зачало 233: Еф. 6, 10–17.

99

Зачала 39 и 43: Мф. 10, 37–38; 11, 28–30.

101

Ср.: Мф. 5, 16.

107

Цитата не установлена.

108

Ср. предыдущую мысль о первичности самомнения.

109

Текст преподобного Максима с этого места несколько сокращен и изменен. Точный и полный перевод последующего текста: «Себялюбие есть неразумная любовь к телу. Отсекший эту любовь отсекает вместе с себялюбием и все страсти, происшедшие от него» (Преподобный Максим Исповедник. Творения. Кн. I. M., 1993. С. 128).

110

Преподобный Максим Исповедник. Творения. С. 128.

111

Десные и шуии прельщения – то есть происходящие от уклонения подвижника с «царского» (среднего) пути вправо или влево. Характерное для аскетической письменности пространственно- метафорическое обозначение прельщений, возникающих от нерадения и теплохладности («шуии») или от самочиния и ревности «не по разуму» («десные»).

112

Преподобный Максим Исповедник. Творения. С. 132.

115

Ср.: Мф. 7, 14.

120

В греческом тексте: διά της µονολογίστου ευχης (букв.: немногословной молитвой).

121

Цитата не установлена

122

В греческом тексте: εν υψηλότατον µάθηµα.

123

Там, где соизволяет Бог, преодолевается природный порядок вещей» (ц.-слав.). Незначительно измененный текст из догматика (Богородична на Господи воззвах в субботу вечером) 7-го гласа (Октоих).

124

Апория – здесь: логическое затруднение.

125

В греческом тексте: θεωρία.

128

«Там, где соизволяет Бог, преодолевается природный порядок вещей» (ц.-слав.). Незначительно измененный текст из догматика (Богородична на Господи воззвах в субботу вечером) 7-го гласа (Октоих).

129

Авситидийская страна – в Септуагинте и славянской Библии (в русском синодальном переводе: «земля Уц») – страна, где жил Иов. Приписка к славянскому переводу Книги Иова помещает ее «на пределех Идумеи и Аравии», то есть между южной Палестиной и северо-восточной частью Аравийского полуострова.

134

Евр. 11, 38. В Послании к Евреям это выражение относится не к дарам Святого Духа, а к самим святым.

139

Святитель Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкование на святого Матфея евангелиста. Т. 1 (далее – Толкование). М., 1993. С. 154.

 

Письма

Послание об уставе монашеского общежития, писанное по настоянию Высокопреосвященнейшего митрополита Пентапольского господина Нектария (Кефаласа) инокиням его на Эгине

Святой игумении госпоже Ксении и ее во Христе сестричеству

Полное воссоздание святой обители вашей и строго общежительный ее порядок, учрежденный неусыпным попечением и покровительством Высокопреосвященнейшего Владыки нашего господина Нектария, с известных пор исполняют смиренную мою душу радостью, которую невозможно передать чернилами и тростью.

Чья, спрошу я, боголюбивая душа не подивится и не прославит Всеблагого Бога, видя в нынешнем охладевшем к иноческому подвигу поколении сонм божественных дев, подвизающихся в стяжании добродетелей и ангельском житии?

Если сравнить древние времена, в которые благая ревность христиан воздвигла множество святых обителей, с нынешними, когда подобная ревность о спасении, увы, иссякла, то какой награды удостоитесь вы от Спасителя нашего Иисуса Христа, показав приличное горнему сему поприщу и сообразное с ним жительство?

Пребывая в толикой духовной радости, я, смиренный ваш послушник, в письме своем почел всенепременным долгом передать Высокопреосвященнейшему вашему, как и моему, духовному отцу и Владыке приветствие и пожелание здравия, желая и Вам преуспеть во всяческих боговидных добродетелях, каких достигают на пути ангельского сего жительства все неложно в нем подвизающиеся.

Между тем в ответном своем письме Его Высокопреосвященство побудил меня – не знаю уж, по какой причине – написать духовное увещание, могущее укрепить вас, духовных его чад, на стезе горнего восхождения, которую вы избрали.

И, конечно, не мне, невежде, в слове и деле не преуспевшему, предлагать советы и наставления боголюбивым девам, кои пребывают под неложным и попечительнейшим руководством отца, известного божественной мудростью и благодатными дарованиями, и посему не имеют нужды в иных наставниках, тем паче столь ничтожных и недостойных, как моя худость. Но наученный от преподобных и богоносных отцов Церкви нелицемерно и сверх сил повиноваться начальствующим, а вместе с тем опасаясь и пагубы преслушания, поспешаю, убежденный просьбою отца вашего, изложить то малое, что усвоил из длительного общения с многоопытными духовниками и что, без сомнения, известно и вам благодаря постоянному и внимательному чтению.

Относительно же порядка общежительного пребывания твердо уповаю, что он соблюдается у вас в непреложном согласии с уставом Церкви. Но поскольку исполнение его затруднено многоразличными кознями лукавого сатаны, позаботимся дать на сей счет некоторые разъяснения.

Однако еще до обличения сих козней нахожу полезным указать сперва главные добродетели, приобретаемые общежительным пребыванием, и затем уже описать уловки, к которым успешно прибегает враг душ наших ради прельщения дев, подвизающихся в святых обителях.

Как доподлинно известно всем избравшим совершенное сие и боговидное жительство, добродетели, бывающие от соблюдения заповедей Спасителя нашего Иисуса Христа, но не сопутствуемые блаженствами Святого Евангелия, не только с благой и всесвятой волей Божией не согласны, но и для тех, кто самочинно приступил к таковому подвигу, душепагубны.

Ведая о том, богоносные отцы Церкви возложили на монашествующих блаженное послушание, сопутствующее нищете духа, сиречь первому блаженству. Итак, иноку или инокине, желающим непреткновенно восходить по лествице добродетелей, подобает, во- первых, заключить в объятия нищету духа, или смирение, с корнем исторгнуть желания и мнения свои и так, через блаженное сие послушание, приобрести впоследствии и другие блаженства, из прочих добродетелей составляемые.

Но намереваясь достичь подобающего послушания, каждая сестра по оставлении мира обязана без рассуждения повиноваться всем повелениям игумении, а также открывать, ничего не утаивая, помыслы, дела и намерения свои. И те помыслы, что настоятельницей и отцом духовным сочтены благими и спасительными, да принимаются и новоначальной; те же, что имеют вид благих, но настоятельницей осуждаются, подлежат совершенному с твердой верой оставлению, ибо у диавола в обычае прельщать новоначальных помышлениями по видимости благовидными.

И дабы обезопасить себя от сих сетей, всем инокиням надлежит иметь в уме пять наставлений об истинном послушании, какие предлагают святые отцы, в частности же Каллист и Игнатий Ксанфопулы. А они гласят: «Пребывающим в истинном послушании подобает, как нам кажется, блюсти со всей непреложностью пять сих добродетелей, и во-первых, веру – лучше же сказать, иметь чистую и нелукавую веру к наставнику своему настолько, чтобы взирать на него и повиноваться ему как Самому Христу <…>. Во-вторых- истину, иными словами – истинствовать [поступать по истине] делом, словом и строгим исповеданием помыслов. В-третьих, не творить свою волю, но всегда отсекать ее добровольно, то есть без понуждения [духовного] своего отца. В-четвертых, не прекословить и отнюдь не быть спорливым, ибо прекословие и спорливость благочестивым не свойственны, как пишет и величайший во святых Павел: А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии142<…>. Пятая же добродетель, какую надлежит блюсти, есть тщательное исповедание [грехов] пред настоятелем, как и при пострижении, словно у Престола Христова, дали мы обет [в том] пред Богом и Ангелами».

Итак, если истинная делательница послушания, держа в уме вышеназванные заповеди, прилежно их сохранит, то в краткое время достигнет духовного преуспеяния и легко отсечет греховные обольщения мира с душевными страстями, ею распознанными (под каковыми страстями разумею самолюбие, самовыказывание, гордыню, прекословие, любопытство, осуждение, своеволие, самоугождение), взамен же приобретет благое терпение, крепость в скорбях, обуздание языка, молчание достохвальное, неотступность в молитве и, сверх того, блаженный плач, который есть исполнение второго блаженства: Блаженны плачущие, ибо они утешатся143.

Преуспевшими дознано: где действует совершенное послушание, там прилагается от Бога и радостотворный плач, омывающий греховные скверны и изгоняющий бесчинные видения. Эти последние всеивает деве-подвижнице лукавый сатана, желая уловить ее согласием с греховными умопредставлениями. А когда при помощи Божией навыкнет инокиня такому плачу, является кротость третьего блаженства: Блаженны кроткие 144.

Кротость и в самом деле сопутствует смиренномудрым, послушливым и плачущим о грехах своих, ибо приобретается смирением, блаженным послушанием и плачем, которые показывают христианина истинным последователем Спасителя нашего Иисуса Христа, по глаголу Его: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем145.

От кротости проистекают и следующие два блаженства: Блаженны алчущие и жаждущие правды и Блаженны милостивые146. И вот что скажем о первом: едва взойдя на степень кротости, окрыляется инокиня святым желанием Бога, вожделеет и алчет стяжать все добродетели, ибо слово «правда» означает, по толкованию святых отцов, всякую добродетель. И о втором: поскольку, по божественному Златоусту, «многовиден образ милостыни и широка заповедь сия», то через отвержение мира инокиня заповедь эту еще прежде со тщанием исполнила, оставив все имение свое. Что же до утверждения в сем блаженстве, то и оно достигается ею хранением обетов монашества- будь то неленостная молитва о ближних или неусыпное служение (безмездно и в евангельском духе совершаемое) прочим сестрам и во дворех Господних 147 деннонощное пребывание.

Итак, блаженства, последовательно достигаемые, возводят к чистоте сердца, которая прилагается, по слову самого Златоглаголивого, тем, которые «не сознают за собою никакого лукавства»148. Пришедший в такую меру христианин – инок ли, мирянин ли – исполнит, по глаголу святых отцов, все заповеди Господни, ибо «узрит Господа», то есть ясно усмотрит в сердце своем действования (энергии) Духа Святого. И, просвещенный ими, соделается неложным путевождем для других и уразумеет сокровенные речения Писания, равно как суть вещей и самой истины. А стало быть, тайнозрения и бесстрастия достигнет, коих наравне с боговидными отцами Церкви сподобился и сонм преподобных жен: святые Макрина, Мелания, Евпраксия, Ксения, Мария Египетская, Пелагия, Матрона и иные. И отсюда уже действие Божественных откровений и чудес.

В сей-то чистоте сердца исчезает ветхий человек и зрится новый, иными словами, с упразднением того, что «по образу», начинает действовать «по подобию», ибо сказано: «Деяние – к видению (созерцанию) восхождение» 149.

Таковы вкратце главные добродетели, возводящие человека в описанное состояние. Но поскольку, как было сказано, есть и кознодей душ наших диавол, коварно строящий всевозможные западни для подвизающихся, то да будет каждая сестра, наряду с упражнением в добродетели, особо внимательна к тем ухищрениям лукавого, какие особо часто проявляются в сестричествах Христовых.

Первое. Надлежит тщательно очищать душу от сладострастных помыслов, всеиваемых злоискусником в разум девы, дабы осквернить его. Таковые помыслы отражаются молитвой и призыванием имени Владычицы Богородицы, очищающей души истинных дев.

Цели сей много содействует смирение, совершенное послушание и тщательное откровение помыслов. Потребно, сверх того, и великое усилие обуздать плотскую часть воздержанием, возлежанием на голой земле и хранением себя от мирских умопредставлений. Равным образом надлежит остерегаться общения с родными и близкими, а при возможности не покидать обитель вовсе, кроме особой нужды. Ибо как телу всегда сопутствует нечистота, а железу – ржавчина, так и из обители исхождение может помрачить благородство души инокини. Но и пребывая на месте, пусть избегает часто посещать кельи других сестер под предлогом душевной пользы. Ибо склоняемые к тому наущениями лукавого змия, многие инокини впадают в дерзость, а затем утрачивают и страх Божий.

Юные сестры тем паче да позаботятся не иметь частного общения со сверстницами, ибо к приязни такого рода легко примешиваются козни врага, о чем хорошо осведомлены и сами ревнительницы истинного девства, и многоопытные наставники душ. Если же у какой сестры явится надобность – ради совместного послушания или распоряжения игумении – беседовать с другой, то беседа сия да будет весьма осмотрительной и краткой, сводясь лишь к тому, что должно сказать. Однако и самому молчанию их подобает быть не угрюмым или презрительным, но любовью растворенным.

Второе. В час псалмопения и общей молитвы да хранят все благоговейно и усердно уставной распорядок, подчиняясь типикариссе обители, и, когда назначает та сестер на пение или чтение, оказывают ей нелицемерное послушание. И если отдаст какой их них предпочтение, прочие да не ропщут и не вопрошают, отчего ту или другую им предпочла, ибо таковые замечания и любопытство отнюдь не к созиданию единомыслия и взаимной во Христе любви, но к неприязни и самоугождению.

Ту же мертвенность и бесстрастную отчужденность да проявляют относительно всех иных послушаний, не домогаясь и не ища того или другого, но во всяком повинуясь велению игумении.

Третье. Если же по зависти бесовской случится меж сестер какая ссора, надлежит строжайше понудить одну из них, чтобы по отложении всех самооправданий, идущих от лукавого, улучила минуту и, взяв вину на себя (хотя бы и неповинна была), обратилась к другой со словами: «Благослови и прости мне Господа ради все, что я, как безумная, рекла!». Но всегда приличнее младшей сестре упреждать в том старшую; если же младшая строптива и не внемлет правилу «Познай самого себя!», пусть совершит сие другая, как разумнейшая, игумения же вразумляет неисправную, и солнце да не зайдет150 без должного их примирения.

Четвертое. Если какая сестра на молитве придет в умиление со многими слезами, да молится усердно о том, чтобы вместе с помыслом о совершенстве своем не принять беса самомнения, и просит Пресвятую Богородицу даровать ей смиренное познание себя, ибо слезы – достояние плачущих и изведавших свою немощь. И если во время молитвы благоухание некое ощутит, свет внутри или вне [келии], Ангела, святого, а то и Самого Христа узрит, таковых видений отнюдь не должно ей принимать ни наяву, ни во сне, ибо лукавый подобным мечтанием многих искусил.

Обличая сей бесовский обман, святой Григорий Синаит пишет: «Ты же, если добре безмолвствуешь, надеясь с Богом быть, ничего не принимай никогда из того, что увидишь: будь то чувственное или духовное, внутри или вовне, хотя бы и образ Христов или Ангела и святого лик, или свет уму то ли представится, то ли запечатлеется [в нем], ибо и ум сам от себя по природе имеет мечтательную способность и легко может создавать образы <…>. Посему внимай, как бы не поверить поспешно чему-либо из представившегося, хотя бы и благому, до вопрошения опытных и тщательного исследования, чтобы не повредиться». И чуть далее: «Созерцающий нечто в уме или чувственно, хотя бы то и от Бога было, и без [вопрошения] опытных с готовностью приемлющий прельщается или прельщен будет, как предрасположенный».

Пятое. Когда с горизонта иноческого удалились стрелы лукавого и совершается неложное по Богу жительство, ненавистник сего окаянный демон, наряду с иными прилогами, зароняет в душу подвизающейся дух печали. Печаль та проникает в нее не через прилог и сосложение, как прочие помыслы, какие всеиваются лукавым, но непосредственно через тончайшую оболочку души. И облекая собою душу и все силы ее, соделывает окаменелой и умиления чуждой. Отъемлет у нее всякую решимость и веру, а ум лишает всякого расположения ко спасению. По преподобному Иоанну Кассиану, печаль склоняет душу «избегать всякой благой беседы, не допуская ни единого слова совета от искренне любящих принять и даже к мирному или благоприятному ответу им не располагая». Ибо «когда лукавый сей дух охватит душу и всю ее помрачит, то не дозволяет ни молитву с усердием совершать, ни чтений Священного Писания душе на пользу держаться; возбраняет человеку кротким и благоумильным с братиями быть и всех занятий привычных и самой обязанности жития [иноческого] ненавистником его соделывает».

Сей дух находит по преимуществу на души усердно противящихся диаволу. И попущением Всеблагого Бога лукавому демону дозволено бывает на некий миг грудь грудью сойтись с таковой душой. Миг тот есть время испытания для истинных рабов Божиих, кои, лишаясь [на время] всякого утешения и услады151 духовной, в терпении и воздержании выстаивают брань, по слову Писания: претерпевший же до конца спасется152 I , и так достигают победы над супостатом. Посему дух безвременной печали побеждается и изгоняется не иначе как крайним терпением, усердным поучением в Священном Писании, молитвой и упованием на Бога.

Но есть и иная печаль, проникающая в души самоугодливые и тщеславные. Когда проявляется сия отнюдь не полезная печаль? Когда, к примеру, возникнет у сестры пристрастие к пожеланию чего-либо духовного или благочестивого или [просто] вещественного153, а игумения сего не одобрит, то если опечалится та сестра и в досаду впадет, ясно, что недугует названной страстью. И для избавления от стеснившего душу недуга подобает ей спешно отсечь всякое свое желание и мудрование. Также и когда при других сестрах порицаема будет – за дело или безвинно – и огорчение затаит, печаль ее не полезна, но душепагубна. И для победы над ней да покажет обуреваемая смущением и горечью сердечной пример всяческого самопонуждения и, положив без промедления поклон, сама себя во всем укорит. И таковым любомудрием не только победит страсть превозношения, но со временем и для прочих сестер наставницей добродетели явится.

Шестое. Кроме нападения поименованных духов, ум инока часто пленен бывает страстью подозрительности. И чем безвреднее представляется она вначале, тем сильнее обнаруживается и к горшей пагубе приводит, оставленная без внимания. Сию страсть лукавый змий внушает, по обыкновению, душе легковерной и пустой, чаще же всего, когда видит ее уязвленной ненавистью и злопамятством. Вняв голосу подозрительности, сестра поначалу призывает в помощницы лукавую пытливость, а под конец что подскажет ей помысел, то и на деле увидит совершившимся. Жертва сей страсти тщательно вникает в слова, движения и намерения других. И при виде сестры смущенной, опечаленной или угрюмой, а иной раз веселой и приветливой, беспричинно подозревает ту как втайне над ней насмехающуюся. Подозрительность не различает истины, видя во всем лишь чуждое оной. Недугующая ею всякое доброе побуждение превратно толкует. Припоминая советы и остережения любящих и избирая противное, не то приемлет она, что правдой и подлинным состоянием дел указано, но лукавого подсказки. По укоренении же сей страсти враг, ради конечного прельщения, всеивает в душу сестры всевозможные мечтания, и так приходит она в исступление ума, от чего да сохранит нас Всеблагий Бог.

В таком многоплачевном состоянии замечаем мы, увы, и здесь многих. И потому, чтобы не впасть в омерзительную сию страсть, инокине надлежит с первых шагов избегать ее как смертоносного яда, пригвождая к позорному столбу частым откровением помыслов и блаженным самоукорением.

Седьмое, и последнее. Произволение к усовершению в добродетели да возгревается у инокинь усердным чтением книг, добродетель сию изображающих, страсти обличающих и душу к горнему шествию возводящих. Помимо книг общеизвестных и адресованных монашествующим,– каковы «Эвергетинос», творения святых Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, аввы Дорофея, Феодора Студита и «Добротолюбие»,– полезно иметь, как величайшую драгоценность, божественные книги, созданные святым отцом нашим154,– «Антиоховы Пандекты» и «Познай самого себя», много содействующие успеху иноческого жительства.

В заключение сего малого труда смиренно молю со вниманием его изучить (при условии, что он вполне одобрен отцом нашим). И если произойдет от того хоть малая польза, воздайте славу Всеблагому Богу, Который и через недостойных рабов Своих подает благопотребное и полезное, меня же помяните в молитвах пред Ним, да избавлюсь от утесняющих душу недугов.

Писано в Катунаках на Святой Горе 8 июля 1918 года. Монах Даниил иконописец

Ответ монаха Даниила Маркиану, монаху Иверского скита155, об отвержении мечтаний

Досточтимому брату во Христе Маркиану радоваться!

Приняв с великой признательностью драгоценное Ваше послание от второго числа сего месяца с приложением рукописи, излагающей видения и откровения великого простеца156 старца Евфимия, усердно возблагодарил и прославил Всеблагого Господа, ибо давно желал вникнуть в преестественные сии видения, про которые слышал от разных лиц много превратного. И ныне премного благодарю тебя157, возлюбленный, за ознакомление с сим трудом, откуда можно почерпнуть много душеполезного и спасительного. Поэтому, уступая Вашей просьбе, я предпринял тщательный разбор упомянутой рукописи со стороны не только содержания, но и самого существа дела.

И во-первых, должен заслуженно похвалить Вас. Ибо едва лишь у препростого158 сего христианина и на этом месте159 открылись видения, как Вы из опасения десных прельщений объявили то духовным отцам, которые признали бывшие ему явления истинными, что и подвигло Вас старательно записать их для пользы чтущих.

Во-вторых, хотя я, несмотря на всю Вашу любовь ко мне, не заслуживаю толикой чести, Вы, по бесконечной скромности своей, ищете и от меня указаний, истинны ли описанные видения. И да будет так, ибо Вы, дружества верх и высочайших похвал достойный, содержите в памяти наставления святых отцов о рассудительности, и в частности, аввы Моисея, который говорит: «Невозможно тому, кто сообразует жизнь с суждением и волей преуспевших, подпасть прельщению демонскому, однако подобает все же не случайным встречным <…> открываться, но старцам духовным и рассуждение имеющим, и не таким, которые от времени [лишь] состарились, ибо многие, взирая на возраст и открывая [им] свои помыслы, по неискушенности «старцев» вместо исцеления в отчаяние пришли»160.

Скажу и о дарованиях Духа Святого: если те из них, что известны издревле, увидим в наши дни не на безмолвниках и духовниках знаменитых, а на простецах, некнижных, а зачастую и мирянах, то не должно нам негодовать или завидовать. Ведь дарования Божии неотменны и подаются не наобум, не всуе, но неизреченным образом и одному Богу известными судьбами, ибо Он доподлинно знает доброе расположение человеков, могущих вместить благодать. И всякий из зависти покушающийся сие опровергнуть богоборствует и хулит Духа Святого. Довольно и откровений [которых они сподобляются], чтобы признать то бывающим от Бога, а не от глумления бесовского.

Имеем без числа примеров, которые подтверждают истинность сих слов. И среди первых обратимся к великому во святых Спиридону. Не был ли этот некнижный муж до архиерейства своего пастырем овец? Но будучи притом доброгласной псалтирью Духа Святого, превзошел дерзновением к Богу многих высокоученых отцов. И не только победил Ария, но и чудовищного идола александрийцев, коего множество отцов святых не могло поколебать, один со дерзновением ниспроверг и уничтожил.

Вспомним и святого Захарию, простого башмачника, который, имея жену, не в горах и пещерах, но посреди мира греховного пребывал, и то, как сами собой отверзлись пред ним двери храма Святой Софии, а по окончании молитвы его чудесно затворились. А об Евфросине-поваре что сказать? Сей, из-за хромоты и некнижности своей, был в монастыре предметом бесконечных насмешек и заушений от братии, но еще при жизни сподобился райского наслаждения, а по смерти стал известен как многих славнейший. Взирая на такие примеры, негоже нам подвергать сомнению нелицеприятные суды Божии. Нельзя, однако, и всем подряд необычайным явлениям без тщательного исследования доверять, ибо многие иноки – не только простецы, но и прославленные добродетелью величайшей, подвигами, а также знамениями и чудесами,– впоследствии осмеяны были от бесов и повергли нас в безутешную скорбь. Посему святые отцы, как искуснейшие в делании аскеты, усильно призывают нас к трезвению. Известно ведь, что все дерзнувшие без истинного наставника принять подобные видения и слышания впали затем в многоплачевную прелесть.

Итак, по учению отцов, да будет у нас испытание строгое и всяческая осмотрительность касательно самых истинных даже и неложных [по видимости] откровений, ибо распознать лукавство проклятого сатаны – дело наитруднейшее. А поскольку недостоинство мое, благодаря многолетнему опыту и внимательному обучению у неусыпно подвизавшихся отцов и духоносных старцев, несколько осведомлено в сем предмете, дерзаю сообщить Вам свое смиренное суждение.

Прошу также иметь в виду, что нижеследующие смиренные слова не суть порождения убогого моего рассудка, да не явлюсь хоть сколько-нибудь мудрее или выше моих духовных отцов, известных добродетелью и боголюбием (сего да не будет!), но всего лишь бесстрастно изложу (ради великой Вашей любви и во исполнение воли Божией, повелевающей угождать не человекам, но Богу) то малое из многого, что встретилось мне в нашем роде, и сопоставить знамения истинные и противоположного свойства.

Довелось мне знать старцев, преуспевших в подвиге и невидимых сетей бесовских избегших отсечением собственной воли и мудрования, равно как и других, известных высотой жительства, но впоследствии люто уязвленных и потерпевших поражение от демонов. Воистину многие сподоблялись вначале изрядных дарований Божиих, но затем, по самонадеянности и недостатку внимания, стяжали всеобщую известность плачевным своим концом, о чем Вы прочтете далее. Здесь же скажу о препростом Евфимии. Приемлю и разделяю все, что Вы пишете о добродетельной его жизни и великой простоте. При всей скудости познаний духовных и незнакомстве с азами христианской веры муж этот сызмальства обнаружил безмерную преданность Богу, а потому все бывшее с ним при обретении храма161 совершилось по неизреченному домостроительству Всеблагого Бога. Известно: где обретают Божий храм, там в людях, подобных старцу Евфимию, проявляется и действие Божие, которое помогает обретению всего остального. Действительно, храмы, подобные сему, как и чудотворные иконы, доныне открываются во многих местах на Востоке и Западе. И происходит это не только через невинных созданий и малых деток, что не столь необычно, но порой через грешников и нечестивцев, которые сподобляются ночных видений и получают повеление от Бога велегласно возвещать об увиденном.

В самом деле, на многих таких явлениях сбылось речение святого Василия Великого: «Бог и через противляющихся творит волю Свою»162. Не буду здесь ни на мнение духовников многочисленных и братии во Христе моих ссылаться, ни человека того прельщенным именовать, ибо от мнений и именований святость не умаляется и заблуждение не укореняется, истина же самим делом явлена бывает.

Мы исповедуем и святые отцы учат, что лукавый сатана из ненависти к проводящим святую жизнь всемерно тщится обольстить их различными заблуждениями. Когда же заметит в ком склонность к созерцаниям и видениям, хотя бы и истинным, то принимает облик Ангела Света и, хитроумно навязывая от себя фантазии и мечтания, делает подвижника сего позорищем для Ангелов и человеков163.

Вот и у сего несчастного простеца по прибытии сюда начались видения, которые постоянно возобновлялись. И духовные отцы и ближайшие друзья его, напомню Вам, не воспрепятствовали дерзости и не выказали должного трезвения, но сами засвидетельствовали ему,– не знаю, по какой причине,– что все это истинно. Итак, несчастный сей во сне и наяву, за работой и в пути созерцает многочисленные видения, сиречь «явления»164 Христа, Пречистой, бесчисленных сонмов ангельских, парящих в высоте крестов, Константина и Петра (постоянно!) и других лиц, каковые видения да будет позволено мне, к великому моему прискорбию, объявить плодом прелести, но никак не истины.

Вникните, умоляю, в жития всех боговидных отцов и убедитесь, что они наполнены знамениями, чудесами и дивными подвигами, но крайне скудны видениями и откровениями, которые если и случались, то лишь при величайшей в них нужде. И сообщали о них те святые очень немногим, тогда как ложь диавольская распространяется с быстролетностью аэроплана, поспешая явить себя невеждам и, что намного горше, прельстить мужей боголюбивых и духоносных, славных добродетелью и благочестием.

Сопоставьте неложные видения святых отцов с рассмотренными и узнайте, сколь высоки и всяческого доверия достойны первые и сколь дерзостны, если не сказать безумны, те.

Вспомним небесного человека и земного Ангела, великого Максима Кавсокаливита, сильного деянием и видением, одержавшего победу над древним запинателем. Сей лишь однажды сподобился узреть Владычицу нашу Богородицу165 и часто восходил на вершину Афона поклониться месту явления Ее, хотя Госпожа Богородица не удалялась оттуда и могла являться ему чаще. Но признак знамений неложных – особого рода убедительность, знамения же ложные легковесны и одновременно навязчивы. Последнее тем очевиднее, что одержимый таковыми мечтаниями Евфимий постоянно зрит одни и те же рисующиеся ему лики «святого» (то бишь Константина или Петра), «Ангелов», «Архангелов» и прочих. И не только во время молитвы [являются ему], но в дороге и повсюду, порой в образе случайных людей, требующих от несчастного их почитателя, к вящему его прельщению, икон и свечей, порой в образе иереев литургисающих и Ангелов дориносящих. И вместо угождения Богу и восхваления Святой Троицы воздается почитание – о горе! – лукавому сатане. А как пример неложных знамений у мужей облагодатствованных вновь укажем башмачника Захарию. Сей, как мы знаем, приходил по ночам в храм Святой Софии, и, когда начинал молитву, двери церковные сами собой отверзались, а по окончании ее дивно затворялись. Но святой, избегая прославления от человеков, скрывал высочайшие свои добродетели, а когда те сделались известны преподобному иноку Иоанну, покинул город из опасения погубить сие сокровище суетной славой. Также и святой Евфросин, доколе был у всех в поношении, благодушествовал и не оставлял обители; когда же святость его открылась, не замедлил уйти. Впавшие же в прелесть без стеснения открывают видения свои, как и собственные немощи, не только духовникам, но всякому встречному и духовно непросвещенному, полагая то делом богоугодным, и так приходят в самое жалкое падение.

Одно из главных прельщений Евфимия, ставшее источником остальных, связано с явлением «святого Евдокима». Поводом к сему послужил, как сами Вы пишете, спор его с неким плотником о родине святого. По мнению плотника, тот происходил из Халкидики, благоговейный же Евфимий непременно желал видеть в нем уроженца Эпира, а в доказательство предлагал рассмотреть череп святого и удостовериться, что впадина на затылке его сильно скошена. Ухватясь за сей повод, многокозненный змий, словно некий фонограф, отлично приноровленный к обольщению, на другой же день представил ему «святого Евдокима» в виде иерея, который повелел именовать себя Петром. С той поры диавол, как в синематографе, не перестает показывать сего «святого» то на рыжем коне, то в каком-то древнем головном уборе и грубошерстном одеянии, озаренного ослепительным светом. Является порой и как иерей литургисающий (объявляя, что по недостоинству прочих иереев он один лишь литургисает), и как старец маститый, повелевающий называть его не Евдокимом, а Петром. «Я,– твердит,– эпирот166, древней Стики уроженец. Много вас, эпиротов, ежедневно бывает здесь, но ни один не пришел поклониться мне, о чем весьма скорблю. Ступай к священнику и вели написать мою икону». И иные, подобные сим речи произносит, истинному святому неприличные. В другой раз повелевает Евфимию заказать две иконы «святого Петра» и серебряные к ним лампады, а обратиться за этим к духовнику Иверской обители, чья душа (как открыли в другом видении «архангелы Гавриил и Рафаил») просияет словно солнце.

Все это, как представляется мне, да и из самого дела явствует, суть плоды прельщения. И я глубоко опечален тем, что они задевают честь многих добродетельных мужей, если только не всей Православной Церкви Христовой. Посему полагаю необходимым вкратце изложить Вашей любви некоторые детали полного жития святого Евдокима.

Ваш смиренный послушник, как Вы знаете, до тридцати пяти лет пробыл в святой Ватопедской обители, где основательно изучил жизнеописание преподобного. Слышал я и рассказы почтенных лиц, которым довелось присутствовать при перенесении мощей святого Евдокима в 1848 году. То были, в частности, Иаков Симицис, Григоракис- псалт167 и Диако-Даниил из Иериссоса, часто вспоминавшие при мне это событие. При обретении были также три архиерея: Иосиф, бывший Варненский, [Григорий]168 Адрианопольский и Хрисанф Смирнский, который и обратился к народу, стекшемуся туда во множестве, со следующим словом: «Отцы и братия, здесь не должно быть места сомнению в святости сего угодника Божия, ибо он, провидя свою кончину и избегая славы человеческой, пришел сюда с желанием предать дух Богу, а неоскудевающее благоухание святых мощей свидетельствует, что он свят. Но поскольку имя сего подвижника нам неведомо, наречем его Евдокимом169, ибо святые мощи, которые видим, обретены по благоволению Божию».

В тот же день составили последование, и уже вечером, во время Всенощного бдения, начались чудеса. Первым получил облегчение, а к утру и совершенно исцелился инок из Култуша, проведший до этого пять лет в параличе. Затем воззвал к святому и страдавший глазами врач Иверской обители отец Григорий: «Если сделаешь меня здоровым, без промедления сооружу серебряную раку для святых твоих мощей!». И явившийся в ту же ночь святой исцелил его, о чем напоминает до сих пор серебряная рака с выгравированным именем жертвователя. Спустя несколько дней святой явился одному келлиоту из Гифтадика и, исцелив его, сказал: «Мое имя – не Евдоким, а монах Савва. Но скажи отцам обители, чтобы именовали меня [по-прежнему] Евдокимом».

Подлинное имя святого по домостроительству Божию открылось для того, чтобы ясно стало и звание его. Братья, обследовавшие библиотеку обители, обнаружили большую старинную [рукописную] книгу с пространным житием Саввы Ватопедского 170. Сей многоученый муж процвел во второй трети XIV столетия, в золотой век Святой Горы, который обогатил ее историю именами великих угодников Божиих, в том числе святых Григория ПаламыГригория Синаита, Максима Кавсокаливита, Игнатия и Каллиста Ксанфопулов. Придя на Афон из Фессалоники, он поступил сперва в послушание к старцу, известному крайней суровостью, после чего безмолвствовал с двумя другими послушниками в местах напротив ватопедской Каламицы. Старец заповедал Савве не произносить ни слова, пока не окончится двадцатипятилетнее безмолвническое его послушание. Но так как после набега сарацин монахи разбрелись, а старец умер, святому пришлось безмолвствовать и далее.

Возложив на себя подвиг юродства, он исходил многие местности и за безмерные труды, соединенные с боголюбивым странничеством, сподобился дара чудотворений. Но совершив чудо, святой всякий раз старался умалить его, представляясь безумным и избегая людского почитания. Держась такой жизни на протяжении многих лет и обойдя в совершенном безмолвии Кипр, Иерусалим и Заиорданье (где подражал преподобной Марии Египетской), он совершил величайшие и превосходящие естество подвиги. По прошествии двадцати пяти лет Савва явился в Константинополь, где прервал безмолвие и юродство, призванный защищать Церковь против свирепо ополчившихся на нее еретиков-мессалиан171. Вместе со святым Григорием Паламой он показал себя великим поборником Православия, так что освященный собор и благочестивейший василевс Андроник Палеолог172 постановили рукоположить его во пресвитеры и немедленно вслед за тем возвести на патриаршество (то было до поставления патриархом Константинопольским господина Филофея 173). А поскольку святой не желал этого, рукоположение втайне от него назначили на ближайший праздник, за которым ожидалось присутствие всего священноначалия. При наступлении сего дня несколько иереев и диаконов в присутствии царя и большинства иерархов, улучив миг, схватили Савву под руки и повлекли в храм для совершения хиротонии. Но сей, поравнявшись с царским местом, уцепился за край порфиры Андроника и, сильно дернув, воскликнул: «Царь, друзья в нуждах полезны да будут174, а Савве иереем не быть!». При этих словах государь вздрогнул, лишился сил и, испросив у преподобного прощения, приказал тотчас его отпустить. После возвращения на Афон Савва опять водворился в Ватопедской обители. Позднее он был послан протом175 в Константинополь по делам Великой Церкви и Святоименной Горы, а последний период жизни провел в безвестности.

Извещенный о времени своего отшествия и приобретя всех176, святой удалился в дальнюю часть кладбища, где и предал дух Богу.

Такова вкратце подлинная история святого, чье пространное житие находится в Ватопедской обители, а копия его – в книгохранилище скита Святой Анны. Всем вышесказанным ясно обличаются происки и лукавая ложь диавола, который подстроил видения сего «эпирота» (мнимого сродника злосчастного Евфимия) и, что еще хуже, понудил простеца заказать иконы «новоявленного» Петра. И если бы Церковь наша наряду с видениями одного и ложью другого легковерно допустила вводить новых «святых», произвольно менять им имена и писать иконы, сколь ужасно было бы сие заблуждение! Но нет: Православная Церковь не только не допускает ничего подобного, а, напротив, назначает за это епитимии.

Но, пожалуй, кто-нибудь спросит меня: «Возможно ли сему быть от прелести, если являвшиеся святые Константин и другие повелевали Евфимию сотворить крестное знамение, каковым и сами себя пред ним осеняли? И откуда повторяющееся видение гигантских крестов, светлейших солнца? И отчего при многократном совершении им крестного знамения видения те не исчезали?».

На это спешу заметить, что именно к такого рода доводам и прибегает ложь, ибо ангел тьмы представляется Ангелом Света. И когда замечает человека, склонного к подобным мечтаниям, является ему в образе Христа распятого, Пречистой или святых.

Когда же увидит наконец, что христианин сей принял это за истинное и облобызал как содеянное Богом, побуждает его без конца творить крестное знамение, посещать храмы, предаваться бдению, а если прельщенный имеет иерейский сан, то и литургисать ежедневно. И тогда сила крестная не то что изнемогает – нет, но прекращает свое действие, поскольку прельщенный изменил Кресту. Когда же уразумеет несчастный заблуждение свое и духовники уверят его, что сие от прелести, благодать Креста начинает действовать вновь и видения сатанинские отбегают.

Лучшим подтверждением сказанного да послужат два [сравнительно] недавних происшествия. Около сорока лет назад, как вы знаете, автор сих строк находился в Русике, где проживал тогда хорошо известный многим иеродиакон Иерофей, не так давно скончавшийся иереем в Кутлумушском скиту. Будучи в ту пору молодым, он предался самочинному бдению, проводя ночи в непрестанной молитве с бесчисленными поклонами. Видя это, легкий на подъем диавол начал изо дня в день предлагать ему (в точности как и несчастному Евфимию) множество видений: «Христа», «Пречистой», «Ангелов» и тому подобное. А дабы уверить Иерофея, что все это от Бога, говорил: «Я воистину Христос и желаю сподобить тебя великих дарований. Остерегайся лишь беса гордыни и всегда твори крестное знамение для прогнания действия вражьего». Часто являлся он Иерофею под видом Распятого, перед которым тот осенял себя истово крестным знамением и совершал правило. Немало иных «видений» и «откровений» показывал ему лукавый, в том числе и о пороках других братии.

Но по милости Божией Иерофей часто открывал сие на исповеди. Духовники же, слыша о крестном знамении, взирая на его смирение и удаление от праздных бесед, стали почитать иеродиакона за «святого наших дней». И кто же были духовники, одобрявшие его? Варфоломей из Ватопеда, Нифонт из Ватопедского скита, русский Иероним из Пантелеимоновой обители и, наконец, великий батюшка Савва. Наконец, сам же отец Савва придумал средство: «Когда явится называющий себя Христом, предложи ему открыть задуманное мною, о чем никому больше неизвестно, и если откроет, то все явления эти – благодатные, если же нет – от бесов». Он сообщил тайно задуманное одному Иерофею, и когда тот обратился с условленными речами к мнимому Христу, лукавый был посрамлен. Тогда прельщенный воспылал гневом: «Не ты ли являлся мне как Христос? Но нет: ты диавол!». И тотчас предстал ему сам враг: «Я – сатана, которому ты столько лет служишь и которому дал залог – свою подпись!» (ибо Иерофей мысленно не раз клялся пред ним и [как бы] удостоверял то своей подписью). Изрыгнув сие, он устремился на монаха. Бывшие поблизости подхватили и едва привели в чувство Иерофея, который, придя в себя, принялся горько оплакивать свою беду. И хотя после многократного отчитывания видения постепенно отошли, узнайте, что, и расставшись с сими прельщениями, оставил он с тех пор все монашеские обеты, и усмотрите из сего, какой плачевный конец восприял!

Предложу Вашему вниманию и другую историю, показывающую силу лести диавольской. Лет двадцать пять назад меня посетил, по рекомендации одного лица, муж большой учености, поначалу стеснявшийся открыть свое сердце. Я же по виду и речам распознал в нем какой-то психический недуг и, набравшись смелости, сказал: «Рад вам, ибо ожидаю услышать нечто для души моей полезное!». При этих словах он подскочил от восторга: «Благодарю, отче! Наконец обрел я человека, равного моему призванию. И так как я в избытке наделен благодатью, то и не утаю ничего».

«Я,– продолжал он,– родился в Фессалии, неподалеку от Олимпа. Имея страсть к учению, окончил гимназию в Фессалонике, затем поступил [учителем] в немецкую школу, где увлекся новой системой преподавания, и был хорошо обеспечен, получая ежемесячно (помимо частных уроков) десять оттоманских лир. Одновременно занимаясь на благо общества изучением Священного Писания обоих Заветов, пришел к мысли, что должен проводить христианскую жизнь, согласную с моим предназначением. И первой заботой стали для меня молитва и пост.

Как-то ночью, предстоя иконе Божией Матери и слезно умоляя Ее облагодатствовать меня, я узрел пламя. Исшедшее от иконы прямо мне в сердце, оно исполнило его безмерной радости, и с тех пор не иссякает в нем молитва Иисусова. Радость сия понудила меня простираться все далее, к многочасовой молитве, после чего очищенный ум стал созерцать различные видения во сне и наяву.

Вскоре явился мне Ангел блистающий и сказал: «Вот я послан от Бога всегда быть твоим помощником. Итак, подобает тебе много поститься и молиться Богу». Проведя всю ночь в молитве с книгой Ветхого Завета в руках, я молил Господа сподобить меня одного из видений пророка Иезекииля и тотчас, придя в исступление, узрел то же, что дано было видеть ему. На другую ночь сподобился я откровений, бывших Исаие, Даниилу и другим пророкам, а также тех, какие описаны в Апокалипсисе святого Иоанна Богослова, о чем впоследствии ежедневно размышлял. Заметьте, я победил сон и чрево: спал лишь час в сутки и вкушал не чаще двух раз в неделю немного сухарей и воды».

На вопрос, имеет ли он духовного наставника и прибегает ли к исповеди, гость ответил: «Нет, лишь вам ощущаю надобность поведать об этом. Ибо часто является мне Христос и остерегает: «Смотри, не сказывай никому, ибо нет теперь истинных духовников и подвергнешься многому хулению»».

Я же, заметив, что зрение его сильно повреждено, а на левой руке, обожженной и изуродованной, недостает двух пальцев, спросил: «Объясни, молю, отчего пострадали очи и рука твоя, ибо угадываю здесь какую-то тайну». Он же, сочтя меня провидцем, сказал: «Не скрою и этого. Очи мои пострадали, когда я долгое время ежедневно, с полудня до двух часов, особенно в летний зной, пока ученики отдыхали, непрерывно взирал на солнце, не смежая век. Отсюда начались у меня видения Ангельских Сил и святых всякого чина, на каждый день разных. Несмотря на сильнейшую боль и жгучие слезы, я терпел, ибо таково было повеление Ангела. И всякий раз, когда видения прерывались, начинал осенять себя крестным знамением.

С рукой же было так. Ангел заповедал мне читать по ночам Ветхий Завет с зажженной свечой в руке, гася ее, когда она превратится в малый огарок, что я и исполнял. И вот, в день святого Спиридона, стоя по обычаю с горящей свечой, узрел я комнату свою ясной как солнце и самого святителя Спиридона, будто на иконе, в облистании ослепительных лучей. «Радуйся, подвижниче Николае,– сказал он (ибо таково мое имя).– Благодарю за великое ко мне усердие и желаю, чтобы ты в сию же ночь стяжал мученический венец. Как только пламя свечи коснется твоей ладони, сожми ее изо всех сил, хотя бы и казалось, что рука обгорает. Будь мужествен, и победишь началозлобного змия!». С этими словами он стал невидим. Я же, когда пламя опалило ладонь, ощутил сперва несказанное благоухание, да и потом не чувствовал ни малейшей боли, покуда не прорвались пузыри ожогов. А позже, сильно страдая, услышал голос: «Днесь собери языком кровь с руки твоей, ибо она равночестна Крови Христовой!»».

Далее несчастный поведал, как, не выдержав боли, вынужден был прибегнуть к врачу, которому объяснил, что обжегся по неосторожности, задремав у огня. Руку, по счастью, удалось спасти.

Но послушайте далее, чего достигает над таковыми пронырливый бес. Подчинив Николаоса своей воле, он снова является ему в образе Христа и говорит: «Еще одно осталось тебе совершить, чем премного меня удовольствуешь. Крещение, что дали тебе родители – неистинное, ибо древний его апостольский чин изменен Вселенскими Соборами. Итак, поспеши в Фессалонику и прими подлинное крещение у немецких протестантов, которые удержали его от времен апостольских». И вот, прибыв в тамошний немецкий госпиталь, тот объявил о своем намерении креститься по лютеранскому обряду и принял «погружение». Вскоре, однако, пришел ему помысел пойти в Милопотам и открыться в содеянном безмолвствовавшему там Патриарху Иоакиму III. Что и исполнил, умолчав, однако, о преждебывших прельщениях. Патриарх же после достаточного обличения отослал его к духовнику отцу Нифонту и затем, по совету того, совершил над отпавшим чин миропомазания. Но вскоре ложные видения возобновились.

Дабы не утомлять Вас, скажу, что, терпеливо выслушав на протяжении шести часов историю чудовищных заблуждений, я в последующей двухчасовой беседе доказал своему гостю на основании многих мест Священного Писания и доводов разума тяжкую их пагубность, так что он, вняв сему, отвергся наконец всех былых прельщений. Но, хотя и извлек пользу из происшедшего и в дальнейшем противился подобным мечтаниям, следы прелести замечались в нем до конца жизни. Заболев через некоторое время чахоткой, он скончался на Святой Горе в мирском чине.

Сей истории довольно для обнаружения истины и обличения прелести. И если ты с должным вниманием прочтешь настоящее письмо, соблаговоли передать его в Иверский монастырь духовнику батюшке Парфению, который, без сомнения, уразумеет, где истина, и вдвоем с ним позаботьтесь отклонить заблудшего Евфимия от греховных мечтаний. И если возможно, избавьте его от прелести, ибо тому, кто скрижаль ума своего превратил в запечатлевающий таковые мечтания фонограф ангела тьмы, нелегко полностью их отвергнуться.

Тщательно наблюдайте и за тем, чтобы не появлялись у вас иконы ложного Евдокима, то бишь «иерея Петра», дабы не оскорблять Духа Святого. Ибо таковое изображение будет к поношению истинного святого Евдокима и к вящей радости лукавого. Если же не прислушаются к беспристрастным моим советам, придет время и увидите конец человека сего, но будет поздно и весьма горько, ибо Вас и всех, поддерживавших то заблуждение, обличит собственная совесть пастырская.

Самое же последнее видение, которое Вы недавно мне описали (когда он видел «святого» литургисающим, между тем другие иереи объявлены были недостойными литургисать), есть наигоршая ложь, ибо приемлющий ее заводит ересь в Церкви Христовой. Возможно ли, чтобы святые являлись по смерти как литургисающие на том основании, что в нынешних иереях благодать бездейственна? Сие – чудовищное заблуждение ересиарха Макракиса, который считал священнодействия грешных священников безблагодатными и учил последователей своих, отыскав иерея праведной жизни, заново от него креститься, ибо прежнее Крещение, вполне вероятно, совершено было грешником!

Приношу наиглубочайшие извинения, если чем досадил, и остаюсь в совершенной к Вам любви.

Всецело Ваш друг монах Даниил иконописец

Ответное письмо монаха Иверского скита Маркиана иконописца на послание Даниила монаха от 12 января 1918 года об отвержении видений

Иверский скит, 20 февраля 1918 года

Преподобный отче! С величайшей радостью получили мы долгожданный Ваш ответ на посланную рукопись и со всей возможной тщательностью и самым пристальным вниманием изучили его. Весьма подивились козням сатаны, опутавшим многоизвестного Иерофея и несчастного Николаоса, а теперь и препростого старца Евфимия, с которым, без сомнения, приключилась бы беда, не отправь мы Вам для пресечения зла означенную рукопись. Ибо он под конец, можно сказать, почти «освоился» с бесом, предустроившим это отнюдь не ко благу несчастной своей жертвы. Но благословен Бог, сберегший доныне трезвенных и исполненных рассуждения духовных отцов, которые предвосхищают подобные обстоятельства и разрешают проблемы самого тонкого свойства, ускользающие от внимания других священников и духовников!

Посему безмерно благодарны тебе, возлюбленный во Христе брат, за то, что вывел нас из заблуждения, хотя справедливости ради должно сказать, что мы, оставаясь настороже, не подпали ему в такой степени, как старец Евфимий. Сей был главным действующим лицом и подвергся несравненно большей опасности; но простота, благоговение, добронравие, смирение и особенно готовность всегда открывать духовнику тончайшие свои помыслы спасли его, и человекоубийце диаволу не удалось распространить свои действия далее, поскольку мы сразу и давно уже узнали о содержании Вашего ответа Аверкию177. Немедленно изменив тактику, мы наказали Евфимию в другой раз не слушать «святого», о чем бы тот не говорил, а если проявит настойчивость, сказать, чтобы шел показывать все это другим, а коли он святой – пусть сотворит чудо; и сказавши это, посмотреть, что тот предпримет. Заповедали ему также отложить попечение о часовне и обо всем остальном. И к великой нашей радости старец Евфимий принял все это с полным бесстрастием.

Зная от Вас о конце Иерофея и Николаоса, мы опасались, что старец не покается и либо утвердится в показном благочестии, либо охладеет совершенно. Он же сказал: «Как до нынешнего дня ни единой заповеди вашей не преступил, так и теперь, что велите, исполню. Я невежда, а вы, духовники и монахи, знаете мою веру и скажете, как поступать». Так, подобно мыльному пузырю, лопнули все ухищрения сатаны и расточились всуе действия его.

Ныне молим Бога на всякое время сохранять Вас, дабы Вы и впредь побеждали мысленного супостата и вызволяли из плена создания Божий, уклонившиеся по простоте и невежеству от правого пути. Веруйте, что безмерно большую мзду получите от Мздовоздаятеля Бога и вечную благодарность от нас. И если все предпринятое покажется Вам для скорейшего исправления недостаточным, сотворите любовь и просветите нас, да положим делу добрый конец. Примите бесконечную признательность и почтительную преданность моих собратьев.

Монах Маркиан иконописец

Об умной молитве. Письмо старца Даниила Каллистрату

(Один престарелый инок, свыше сорока лет проходивший поприще аскезы в палестинской обители Святого Саввы, явил в горах и пещерах178 многоразличные подвиги и победы над врагом. Но подпав, как человек, десному прельщению, муж сей в пространном письме моей худости просил указания, право ли совершается им путь горнего восхождения. Сам же он, по его словам, был извещен свыше, что посещающие его действия происходят от благодати, а не от прелести.)

Его Преподобию старцу Каллистрату радоваться о Господе!

Получив двадцать восьмого числа минувшего месяца святое твое послание, исполнился радости, а тщательно вникнув в содержание его, возвеселился духом при виде великого смирения, которое подвигло тебя описать моему недостоинству все свое житие вкупе с боголюбивыми трудами и подвигами из благочестивого опасения, не вотще ли ты бежишь179, дабы, представив дело во всей ясности, с безраздельной верой испросить смиренное мое мнение.

Хвалю, святый старче, многое твое благоразумие и доброрассудную скромность за то, что ты, непритворно повинуясь установлениям и неложным советам отцов Церкви (которые внушают «ни в чем своему помыслу не доверять, но во всем следовать словам старцев, веруя, что лишь то одно хорошо, что ими одобряется; ибо невозможно впасть в прелесть бесовскую мужу, жизнь свою согласующему с судом и мнением преуспевших»180) и ревнуя об истине, поспешил открыть мне все свои помыслы.

Полагаю, честный отче, что с твоей стороны неразумно было прибегать ко мне, недостойному и весьма далекому от познания деятельного и созерцательного. Но при содействии благодати Божией вера вопрошающего и чрез недостойных устрояет дела благопотребные и спасительные. Посему, уступая, ради любви твоей, боголюбивым вопрошениям, спешу удовлетворить благочестивую душу наставлениями отцов, оставивших нам, как неотъемлемое богатство, непогрешительные и подробные указания. Из них и узнаём мы, каковы неложные признаки людей, в добродетели божественной преуспевающих и, напротив, врагом спасения уловляемых.

Но прежде чем начать, убедительнейше прошу Вашу святость отнестись к тому, что последует, с подобающим вниманием. Сие, не будучи порождением нашего пресмыкающегося по земле разума, исходит от богомудрых отцов Церкви, от многовекового опыта и тонкого умения различать соблазны с десной и шуей сторон. Особо же остановлюсь на том, что совершено действием благодати Божией в наши дни, и на жертвах десного прельщения лукавого сатаны, каковые примеры доставят бесконечное утешение светозарному Вашему благоразумию, готовому вознаградить меня – верую в это! – молитвой и благопожеланиями.

И во-первых, хвалю божественную Вашу ревность, ибо, едва удалившись от мира, ты явил должное самоотвержение тем, что предпочел, по примеру преподобной Марии, тесный путь уединенного пребывания и, когда бы не запрет духовников, поспешил бы, без сомнения, в непроходимую и исполненную угроз пустыню.

Во-вторых, хотя подобная ревность похвальна, ты выказал себя достойным еще большей похвалы, вняв совету духовническому и не порываясь ступить на сей путь самочинно. А между тем многие, прежде подчинения опытным духовникам, силились подражать преподобной Марии и, не ведая о многоплетенных сетях лукавого сатаны, впали в различные обольщения и еще при жизни стали подобны жалким мертвецам. Но святыми отцами научены мы таковых печальных примеров отвращаться. Похвалы достойно и все бывшее с Вами по зачислении в обитель Святого Саввы, когда Вы старались избегать соблазнительного общения с иеромонахом Поликарпом, учившим уклоняться от монастырского послушания.

И после сего, находясь в Кораки181, ты подъял такие подвиги и труды, что совершенно удалил от себя всякое действие сатаны, покушавшегося обольстить подвижника видением света. И достойный за то всяческой похвалы, всем тем обязан ты благодати и человеколюбию Всеблагого Бога, которые и соблюли тебя невредимым от лукавых ухищрений врага-злоначальника. Ибо тот всего яростнее ополчается на проходящих подвиг безмолвия в святых обителях, особенно в нынешние трудные времена, когда по грехам нашим оскудели, увы, подлинные наставники. Посему немалой опасности подвергают себя все самовольно подвизающиеся и не состоящие под руководством духовным. Подобной опасности не знали иноки, избравшие стезю безмолвия в золотую эпоху монашества, когда в Палестине сияли преподобные Евфимий, Савва, Феодосии, Герасим, Георгий Хозевит и множество иных. Ибо во всех духовных нуждах прибегали они к покровительству равноангельных отцов и, открывая им свои помыслы, научались одни принимать, других избегать, каковое руководство приносило дивные плоды. Сие воистину так.

Скажем теперь и о «действиях Божиих», которые ты описал мне столь подробно и с такой доверительностью и которые, оставаясь непонятными даже во Христе братиям Вашим, вызвали среди них соблазн. Сия «благодать Духа Святого», как ты пишешь, начала посещать тебя явным образом, день ото дня умножаясь и сопутствуя тебе во всякое время на всяком месте. И спишь ли, трудишься ли, слушаешь ли поел едование сБожественной литургией, сердце и все тело твое непрестанно содрогаются, а ум зачастую приходит в исступление и бывает восхищен. Таковое возмущение и трепет сердца, производимые умом в состоянии исступления, как и проистекающее от чрезмерного сердцебиения сотрясение всего тела и головы, приключаются у тебя в особенности, когда заслышишь доброгласного псалта, а всего чаще – во время причащения Святых Таин. Замечая сие, братия весьма соблазняются, ибо по убожеству своему не могут уразуметь, что все описанное происходит «действием Духа Святого», как то было, по слову Вашему, и с Самим Господом, Который перед воскрешением Лазаря восскорбел духом и возмутился182.

Далее ты пишешь, что подобные действия признают неложными сами святые отцы-аскеты, и доказываешь то пространными цитатами не только из творений святых Григория Синаита, аввы Исаака, Каллиста Ксанфопула и Максима Исповедника, но также из Святого Евангелия и посланий апостола Павла. И сопоставляя отеческие свидетельства с вышеописанными действиями, заключаешь, что они совершаются Самим Духом Святым, как во всем с Ним согласные, ссылаясь при этом на свидетельство Григория Синаита о проявлениях действия Божия (что на странице 909 «Добротолюбия»): «В одних видится оно как свет восходящий, в других – как веселие трепетное, у тех – как радование, у этих – как радование, смешанное со страхом, а у кого-то – как слезы и страх. Радуется душа посещению и милости Божией, страшится и трепещет его, как повинная в прегрешениях многих». Прилагаешь и свидетельство святого аввы Исаака (из главы 15): «Плод его [внутреннего человека] начинается слезами. Когда достигнешь области слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего <…>. И тогда начинает он источать слезы, потому что приблизилась болезнь рождения духовного младенца, так как общая всех матерь, благодать, поспешает таинственно породить душе Божественный образ для света будущего века»183.

Не вхожу здесь в рассмотрение близких по содержанию свидетельств святых отцов, которые приводятся Вами и в самом деле говорят о действии Святого Духа с указанием, каковы бывают признаки благодати и каковы – прелести. Предлагаю твоей любви лишь смиренное мое суждение – не в поучение (сего да не будет!), но ради памятования истины – о том, что же имели в виду названные святые. Но поскольку в основе его – свидетельства и доводы боговидных отцов, молю тебя, как благоразумного и трезвенного старца, отнестись к написанному с должным вниманием, дабы, прочитав несколько раз, избрать благое. Что же до моей худости, то она, опираясь на молитвы святых отцов и Ваши, труд сей полагает небесполезным.

Ты знаешь, всечестный старче, что супостатом добродетели и лютым врагом боговидного жительства имеем мы самого началозлобного диавола. Сей окаянный, из ненависти к божественным и преестественным дарованиям Святого Духа, кои подает просящим у Него сладчайший Господь Иисус, стремится прельщениями десными и шуими уловить подвизающихся, а наипаче тех, кто в трезвении и безмолвии проходит жизнь созерцательную.

Размышляя об этом, великие отцы Церкви, в особенности же именуемые аскетами (коих и твоя святость призывает в свидетели), обращают наш взор к умной молитве и говорят в этой связи о вещах высочайших и преестественных. Сии-то вещи предлагая в ложном свете, и покушается началозлобный змий на прельщение многих подвижников. Посему и написали нам отцы, каковы бывают признаки благодати и какие – прелести, чтобы, распознавая их, избегать хитросплетенной лести вражией.

Но поскольку сети врага многовидны и неудоборазличимы, все пытавшиеся проникнуть в духовную сию философию самочинно и помимо неложного руководства без единого изъятия прельстились и из безмолвников стали мечтателями и посмешищем для бесов. И хотя дело сердечной и умной молитвы принадлежит части созерцательной, все желавшие приступить к созерцанию прежде деяния впали в многоплачевную прелесть, ибо «деяние [есть] к созерцанию восхождение».

Что же до части деятельной, которая предваряет созерцательную, то желающий стяжать действие Духа Святого должен объять сию (разумею деятельную часть) безмерной преданностью и всеусильным исполнением на деле, дабы затем безопасно избежать мысленной сети вражией. И вновь скажу: не имеющий наставника подвергает себя немалой опасности.

Итак, каковы пределы части деятельной, кои надлежит пройти подвизающимся?

Первый и наиглавнейший – отвержение мира и всего, что в мире.

Второй – совершенное предание себя многоискушенному наставнику.

Третий – всецелое отсечение собственной воли и мудрования.

Четвертый – терпение искушений от бесов, от человеков, от немощей, от зложелателей и клеветников.

Пятый – тщательное храненение иноческих уставов: вседневного последования, положенного правила, коленопреклонений и бдений.

Шестой – чистое исповедание.

Седьмой – совершенное доверие и преданность духовнику.

С усердием исполненное, все сие возводит к нищете духа, то есть к блаженному смирению, радостотворному плачу, многой кротости, которыми последовательно созидаются евангельские блаженства, а затем к жажде правды – ненасытимому желанию исполнить и стяжать все добродетели. Тем, кто и сего достиг, прилагается чистота сердца, по реченному: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят184.

Когда же достигнет человек чистоты сердечной, престает часть деятельная и начинается созерцательная. Тогда и обнаруживают себя чрез умную молитву те признаки и действия Святого Духа, что в одних усматриваются как «свет восходящий», в других – как «веселие трепетное», в третьих – как «радование, смешанное со страхом» и так далее, в чем согласны все отцы.

Совершенное состояние достигается необходимым содействием трех вещей, из коих первая – благодать просвещающая, вторая – благодать очистительная, третья – благодать совершительная. И если первые две принадлежат части деятельной, то совершительная благодать – созерцательной.

И первая просвещает приступающих и новоначальных, утверждает их в страхе Божием, послушании, плаче, простоте, безмолвии, кротости, усердии к молитве и иных боголюбивых делах.

Вторая изглаждает нечистые страсти души и тела, изменяет гнев и похотение, прогоняет окаянное тщеславие, очищает сердце, уготовляя его к вселению Духа,– по слову Евангелия: и Мы придем к нему и обитель у него сотворим185 и по реченному в другом месте: «НеобОженным невозможно спастись186»,– говоря же вкратце, соделывает человека деятельнейшим исполнителем заповедей Божиих и повелений евангельских.

Третья же, к части созерцательной относясь, творит восприявших ее небесными человеками и земными Ангелами, иными словами, в горнее достоинство возводит, сподобляет причастия преестественных дарований Духа: святости, бесстрастия, тайнозрения, прозорливости и звания искреннейших друзей Божиих, чего достигли просиявшие знамениями и чудесами отцы и наставники.

Пишу отнюдь не в поучение Вам и без всякого намерения выказать себя преуспевшим в познании сих пренебесных вещей, но с единственной целью – определить метод отцов, открывающий подвижнику, что истинно, а что противно истине, каковы знамения благодати и знамения прелести. Итак, передам по порядку все воспринятое моим недостоинством у отцов, указавших неложные признаки жизни по Богу и действия Божия, сопутствующего [чистой] молитве.

В неослабном попечении о нас святые отцы настоятельно указывают не принимать во время молитвы никаких видений, будь то огня или света, Христа или Ангелов и святых.

И все отцы-аскеты единодушно и твердо заповедали хранить ум бесцветным, безобразным, немечтательным, ибо сказано: «Невещественно стой пред невещественным, и уразумеешь»187, а согласно преподобному Нилу, «блажен ум, который стяжал во время молитвы совершенную безобразность»188.

Вместе с тем, извещают отцы, у чуждых неверия благодать и действия Божий проявляются во время молитвы «в одних как свет восходящий, в других – как веселие трепетное, в одних – как радование, в других – как радование, смешанное со страхом»189. Зная о том из опыта, лукавый демон является в виде Ангела Света еще не очищенным и самочинно предавшимся сему высочайшему деланию и, показывая им образы и действия, напоминающие до некоторой степени те, что сопутствовали небесным созерцаниям отцов, нашептывает: «Се благодати знамения, о которых свидетельствуют отцы! Се плач радостотоворный! Се радование, смешанное со страхом! Се молитва непрестанная! Се действие боготворное!».

Конечно, видения и действия у таковых бывают порой, ради многого их усердия, и вправду от Бога. Но обманутые впоследствии лукавым, как не имевшие истинного наставника, вводятся они в прелесть и вместо преуспеяния духовного и угождения Всеблагому Богу получают иной удел.

Согласно святому Каллисту Ксанфопулу, патриарху Константинопольскому, во время сердечной молитвы, прежде чем наступит действие духовное, случается у подвижника «покалывание некое в коже, наподобие озноба, и начинается разлитие теплоты от почек, как бы опоясующей их, и теплота эта принимается за прелесть, но сие не от прелести, а от естества, как некое [природное] состояние, сопутствующее таковому подвигу. Если же кто полагает это от благодати происходящим, мнение такое воистину ложно. Но хотя бы и было так, подвизающемуся надлежит сему не внимать, но отвращаться». Порой утех, с кем бывает такое, от обильного жара телесного выделяется пот. И тогда возбуждается в сердце святое действие, которое подвигает ум, как прилепившийся к божественному сему действию, из самых глубин своих непрестанно взывать: «Иисусе мой, Иисусе мой…». И далее у того же отца: «Но происходят внутри сердца и иные таинства, кои я не в состоянии описать. Ибо ум видит всю тварь и, будучи в исступлении от движений божественной энергии, как и от созерцаемых таинств Божиих, из глубины сердца возносит славословия, невыразимые посредством письмен. Ибо человек всецело исторгается тогда сим божественным движением от всего вещественного и чувственного. <…> Далее ум его бывает восхищен к небесным созерцаниям и видит таинства страшные, которые невозможно описать подробно. <…> И насколько очищается человек от прилогов сопротивного, настолько и зрит больше сего, если Духу Святому угодно».

Отсюда усматриваем, что прежде действия Божия могут проявляться такие вот свойства естества, и среди них дрожь и сердечная теплота, которым отнюдь не должен внимать делатель возвышенного сего делания. Равным образом не должен он видеть в них и действия благодати Божией, дабы не прельститься поневоле.

Этим я никак не утверждаю, святый отче, что и Ваш случай – дело прелести, ибо весьма вероятно, что Вы-то и стяжали благодать совершительную и все действуемое в Вас – ее плоды, ибо дарования Божии неотменны. Но видя непоколебимую веру, с которой Вы вопрошаете мое не достоинство, каким образом избежать соблазна среди братии (ибо они, по Вашим словам, наблюдая открытое проявление таковых действий, включая сотрясение сердца и всего тела, соблазняются, как не различающие в том знамений действия Божия), спешу, ради любви твоей, разъяснить в меру слабых моих сил, как пресечь главный соблазн и насколько неложны сии действия.

Но сердечно молю не искушаться, если я выскажу некоторое несогласие с Вашим суждением, ибо все мои братские о Христе предостережения почерпнуты из уроков боговидных отцов. Верую, что ты, как рассудительный и мудрый авва, исполнишь желание сердца своего и одновременно с посрамлением лукавого сатаны, устрояющего все к нашему прельщению, прославишь имя Господа Иисуса Христа.

Итак, относительно действий, которые ты, возлюбленный, описываешь, и в особенности по поводу частых и многократных содроганий телесных, спешу с прискорбием уведомить тебя, что таковые не от Бога, не от благодати Божией, но от зависти сатаны. Вселукавый враг, позавидовав прочим твоим добродетелям и подвигам ради Господа, насадил в тебе эти движения. Он-то и внушил благому твоему сердцу, что действия эти совершенно схожи с подлинным действием Божиим, как описывают его святые отцы, которым оно открывалось как «свет восходящий» и как «веселие трепетное».

В подтверждение сего да будут предложены следующие нелицеприятные доводы.

Первое. Видим, что святые отцы, описывая действие Божие и проявление его в теле и душе, ничего не сообщают нам о сотрясениях и возмущениях телесных. Но если подобные вещи все же происходят, то, по слову святого Каллиста Ксанфопула, подвижнику надлежит всячески того избегать. Если же припишем их благодати, то, без сомнения, впадем в прелесть.

Второе. Богоносные отцы в большинстве своем не только писали о действии Божием, но и сами сподоблялись проявлений его, наслаждаясь преестественными откровениями от Бога. Однако ни в ком из них не было замечено странных движений и сотрясений тела, и притом в присутствии сторонних лиц, хотя многие святые сии постоянно пребывали среди братии – то как простые иноки, то как игумены, то как архиереи или патриархи.

Свидетель тому – аскетической философии светоч преподобный Симеон Новый Богослов, описавший различные образы молитвы, а в гимнах и «Увещательных главах» своих наставляющий нас, как стяжать благодать Духа Святого. И хотя сам в преизбытке вкусил сих обоготворяющих действий благодати, тело его во время молитвы никогда не представало взору духовных чад и прочих как претерпевающее те или другие возмущения.

Равным образом не видим ничего подобного и у святых Григория Паламы, Григория Синаита, Каллиста, патриарха Константинопольского, которые в пору безмолвия своего сподобились горних явлений и много писали о деянии и созерцании.

Если же кто из них, пребывая в своей безмолвнической келье, приходил в видения и исступления, то, застигнутый своими учениками, не только не желал, чтобы это стало известно, но и невольным свидетелям, угрожая прещениями, не позволял разглашать увиденное до самой кончины его.

Третье. Но допустим, святый старче, что действие, которое ты полагаешь воистину Божиим, и на самом деле таково. Итак, если оно безупречно и неложно, надлежит, чтобы ему подражали другие и, в частности, твои братия во Христе, а их шестьдесят мужей. И когда все они, подражая тебе, взыщут такового действия, и тела их во время последования или Божественной литургии придут в одновременное содрогание и возмущение, что же получится? Незачем объяснять.

Четвертое. Благодать и действие Святого Духа, посещая человека, соделывают его трезвенным, тихим, душою и телом несмущаемым и по всему освященным, а все противоположные проявления, без сомнения, от лукавого. К тому же при Божием действии все движения и чувствования тела прекращаются, и хотя ум бывает восхищен в небесное созерцание и восхождение, тело остается покойным и неподвижным, во исполнение на нем речения апостола Павла: в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает190. Во время молитвы святых мужей тела их представлялись добродетельным очевидцам мертвенными и неподвижными; по прекращении же действия Божия молитвенники сии возвращались в обычное состояние. И ни в ком из них не усматривалось движений, производивших заведомый соблазн или нечто неполезное.

Пятое. Благодать Божия, вселяясь в сердце богомудрого мужа, весьма редко проявляется в виде явлений и внешних действий. И хотя Бог часто утешает истинных Своих друзей, утешений сих угодники Его сподобляются не среди множества людского, но в келье и пустыне. Отсюда явствует, досточтимый старче, что ты несколько обманулся, почему и молю тебя совершенно отвергнуть таковые движения. А поскольку действия эти, которые ты мнишь благодатными, за двадцать пять лет всячески укоренились, исконный враг душ наших наведет на тебя брань недоверия моим советам. Но ради победы над окаянным искусителем преподобию твоему, как старому воину Христову, надлежит прибегнуть к Господу нашему Иисусу Христу с молитвой: «Господь мой! Так как я обманут врагом и стяжал наведенные им телесные возмущения, полагая сие действием благодати Твоей, поспеши избавить меня. Ибо Ты ведаешь, Преблагий, что я при конце странствия моего, и да не посмеется супостат моему прельщению!».

Если так припадешь к Спасителю нашему Иисусу и к Приснодевственной Его Матери, веруй, что через малое время избавлен будешь. Одно только нужно – всячески противиться подступающему телесному возмущению, без устали повторяя: «Не приемлю сих движений, ибо знаю, лукавый демон, что от тебя они!». И когда вменишь их ни во что и безобразно помолишься, сам уразумеешь истину. Но знай, что поначалу встретятся немалые затруднения, ибо долговременная привычка, с одной стороны, и зависть бесовская – с другой, не допустят тотчас одолеть искушение. И хотя бы до времени не отступало, веруй, что презрев его, получишь от Бога венец исповедничества, как вступивший в единоборство с самим изобретателем зла, многохитростным змием.

Имею благое упование, что ты победишь врага и отринешь сии прилоги, ибо знаю твою скромность и крайнюю простоту, любовь к Богу и ближнему, искренность с братиями и боязнь осуждения. Не дивлюсь и не осуждаю тебя, возлюбленный, ибо безгрешен и непобедим один лишь Бог. Видим и многих святых мужей, впадавших в подобное искушение, но не отвергнутых, а дивно спасенных Человеколюбцем Иисусом. Не был разве отец наш Кирилл Филеот мужем величайшей святости и духовного опыта? Как же при самом конце жизни впал в столь страшное искушение?191 Однако Всеблагий Бог не отринул его до конца, но чудесным образом спас.

Не впали разве по неведению в богопротивные ереси и авва Герасим, и Иоанникий Великий, и блаженный Августин? Но, домостроительством Божиим избавленные от сих, и поныне прославляются они всею Церковью. И как те, сохранив неповрежденными другие дивные добродетели, не были оставлены Богом, так и твоя честная глава стяжет венец победы.

Что же до чрезмерной твоей уверенности и закоснения в помысле, то я счел за благо добавить сюда рассказ об одном происшествии, которое относится к нашим временам, согласуется с предыдущим утверждением и, несомненно, укрепит Ваше Преподобие.

В одном общежительном монастыре Святоименной Горы жил монах по имени Алипий, который весьма ревновал о спасении и прилежал умной молитве. Пребывая по ночам в винограднике своей обители, он молился вслух, вникая в каждое слово, и однажды ощутил телесную дрожь и трепет сердечный. Поначалу убоявшись, Алипий немного погодя сказал себе: «Мое дело – усердно молиться; что сотворит мне диавол?».

И так продолжал молитву, которая сопровождалась с тех пор сотрясением всего тела. Укоренившееся в нем действие стало известно всем отцам обители и произвело немалый соблазн. Ибо когда трясло Алипия, те же движения странным и непонятным образом передавались всем поблизости бывшим. Стоило ему явиться в храм и стать на молитву, как братия, размещавшиеся в смежных стасидиях192, начинали – со стасидиями вместе! – двигаться в некоем подобии пляски при подергивании всех членов. Когда же возвращался он в келью, сотрясалась и та, словно новый Везувий, а заодно кельи соседей – дело поистине неслыханное!

При виде такого бедствия игумен и старейшины поместили Алипия в малую часовенку и, выдавая ему по пятнадцать драми193 хлеба на день, повелели иереям поочередно читать над несчастным молитвы и заклинания. Но несмотря на все труды, странные действия лишь усиливались. Наконец Алипий решил – не знаю почему – обратиться к моей худости, и я высказал свое суждение, а проще говоря, посоветовал ему, что делать.

Когда Алипий в сопровождении брата той же обители явился ко мне, я, оказав им подобающую любовь и гостеприимство, принял затем болящего наедине. Выслушав подробный рассказ и исповедь за всю жизнь от юности, я спросил, что сам он думает о причине своих страданий и действия, коему доныне подвергается. И услышал в ответ: «Откуда бы ни шло оно – от благодати Божией или от зависти вражией, а мне, полагаю, до последнего вздоха должно держать молитву. Пусть беснуется диавол; я призываю имя Христово, и оставить спасительное сие имя никак не могу!».

Я же возразил: «Хотя бы ты, возлюбленный, и блажен был и исповедником соделался, подобает нам тщательно исследовать, не вотще ли бежим194, дабы, думая быть с Богом, не стяжать иной удел. А посему позволь заметить, что ты горько заблуждаешься в следующих трех вещах.

Первое. Надлежало, возлюбленный, чтобы усердным твоим занятиям молитвой предшествовала часть деятельная. А между тем именно здесь, как оказалось, ты сильно хромаешь, послушания достаточного не стяжав, гневу и любопрению прилежа, волю свою и мудрование постоянными спутниками имея.

Второе. Предаваясь молитве, возводишь то в великую добродетель и полагаешь, что соблазнительное для других возмущение тела наведено на тебя супостатом-диаволом из зависти.

Третье. Не пренебрегая во время молитвы сим сатанинским действием, усматриваешь в нем исполнение всесвятой воли Божией (которая-де соблаговоляет происходящему), чем прогневляешь благость Его, упорно держась заблуждения вместо истины. Да и как дерзнул ты самочинно, без опытного наставника, приступить к сему преестественному деланию?».

И когда от многих писаний доказал Алипию его заблуждение, по благодати Божией пришел он в чувство, уразумел прелесть бесовскую и взыскал предложенного мною исправления. Я же посоветовал, если хочет совершенно исцелиться, следующее. Во- первых, оказывать полное послушание всем повелениям игумена; во-вторых, не вникать в чужие дела и не осуждать братии; в-третьих, при произнесении молитвы Иисусовой ни во что вменять любые сотрясения телесные, не дозволяя уму соуслаждаться сатанинским действием, которое он, Алипий, доселе обманывавшийся, почитал благим и полезным, и так содержать ум и помышление чистыми от сего восприятия. Когда же найдет привычное движение, то, презрев его, мысленно взывать ко Господу нашему Иисусу Христу и тем избежать болезнетворного спутника.

С непоколебимой верой принял он смиренные наставления и советы и вскоре по возвращении в обитель избавился с помощью Божией от наваждения, стяжав, сверх того, уважение и любовь братии добрым житием, а наипаче – послушанием всем и каждому.

В доказательство истинного обращения и богоугодного жития Алипия упомяну о святом послушании, которое он исполнил столь доблестно, что все дивились.

Инок той обители, тиносский уроженец Евдоким, за грехи, ведомые одному Богу, впал в мучительное беснование, которое помимо бесчинных воплей, ругательств и разрывания пут, сопровождалось непрестанным самоопорожнением кишечника. И поскольку ухаживать за ним никто из братии не брался, служение это выпало Алипию. Тот безропотно ходил за Евдокимом три года, возложив на себя все заботы о больном и мужественно претерпевая от него любое досаждение. Крайнее послушание и безмерное терпение Алипия достигли того, что больной проникся к нему особым почтением и, бесстыдный с другими братиями, при служителе своем делался кроток и тих. Посему Алипиево присутствие оказывалось, можно сказать, намордником для безумия Евдокима.mПомимо забот о том, чтобы пища больного всегда была чистой, а сам он – опрятным, Алипий ежедневно вычитывал ему дневное последование и вечерню.

Через три года страданиям Евдокима наступил конец, и он, придя за неделю до смерти в полное умиротворение, предал душу Богу. Благословенный Алипий, назначенный после того больничником и много преуспевший в служении братии, напоследок заболел чахоткой и через три года отошел ко Господу сам. Дивно то, что он предузнал час своей кончины, ибо в день субботний, причастившись со всеми Святых Тайн и выглядя вполне бодрым, сказал одному из самых близких братьев: «Сегодня около вечерни изыду отсюда», и едва лишь наступил час вечерни, в самом деле преставился. И дабы не упустить из виду важнейшее доказательство полного его исправления, великого послушания и смирения, замечу: с того дня, как Алипий узнал мою худость и был извещен обо всем, что Бог, по молитвам моим к Нему, открыл для его спасения, он регулярно исповедовал мне в письмах все свои помыслы, а написанное мною неукоснительно претворял в дело. Со своей стороны и я, ради любви его, дважды приходил в ту обитель и всякий раз сподоблялся глубочайшей благодарности за дивную перемену.

Описаный случай не допускает иных толкований, ясно показывая, куда может уклониться праведник, каковы признаки прелести и, напротив, неложного жития.

Исполненный надежды, что дружеские мои остережения будут выслушаны и я удостоюсь утешительного ответа, пребываю всецело Вашим во Христе братом.

Писано в Катунаках, в исихастирии Всех преподобных Отцов, на Святой Горе подвизавшихся 2 апреля 1916 года. Монах Даниил иконописец

* * *

 

 

 

 

 

 

 

148

Святитель Иоанн Златоуст. Толкование. С. 154

 

149

Подразумевается, вероятно, текст общего тропаря священомученикам: «Деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход» (Через деяние ты достиг, вдохновенный Богом, восхождения к небесным созерцаниям).

 

 

151

В греческом тексте: της ψυχαγογιας.

 

 

153

В греческом тексте: προσπάθειαν εις τι θέληµαειτε πνευµατικόνειτε ηθικόν,ειτε υλικόν.

 

154

To есть указанные далее творения святителя Нектария Пентапольского.

 

155

Подразумевается скит во имя святого Иоанна Предтечи при Иверском монастыре.

 

156

В греческом тексте: του απλοικωτάτου.

 

157

Здесь, как и во всех нижеследующих случаях постоянного чередования местоимений «ты» и «Вы» применительно к одному лицу, следуем оригиналу.

 

158

В греческом тексте: του απλουστάτου; в форме именительного падежа передается по-церковнославянски как «препрбстый». Учитывая, что «Препростый» – прозвище некоторых святых (в частности, преподобного Павла, память 7 марта и 4 октября по ст. ст.), применение его к прельщенному мирянину Евфимию можно считать ироническим.

 

159

По-видимому, в Ватопеде (см. прим. 166). Связь с этими происшествиями адресата старца, иверского скитянина Маркиана, не ясна.

 

160

Цитата не установлена.

 

161

История обманутого диаволом простеца изложена и в книге: Архимандрит Херувим (Карамбелас). Современные старцы Горы Афон. М., 2002. Пер. с англ. (гл. «Старец Даниил Катонакский [так!]». С. 208–209). Здесь он фигурирует как мирянин-албанец, строитель из Стики (северный Эпир) по имени Демос (правильнее – Димос). Увидев во сне церковь, скрытую в некоем месте под землей, он с помощью земляков раскопал ее и с тех пор уверовал в свое избранничество. Позже, трудясь на одном из строительных объектов в Ватопедском монастыре, Демос стал ревностным почитателем святого Евдокима. Среди уверовавших в истинность его видений архимандрит Херувим называет епископа Александра Родостолосского.

 

162

Цитата не установлена.

 

 

164

В греческом тексте: θεωρίαςήτοι θεοφανείας.

 

165

Согласно житию преподобного Максима Кавсокаливита в «Афонском патерике», Пресвятая Богородица являлась ему не однажды (Афонский патерик. Киев, б.г. С. 29–30).

 

166

Эпирот – уроженец Эпира, исторической области на западе Балканского полуострова (ныне территория Албании и северо-западной Греции), к XIX в. населенной в значительной мере албанцами. Термин «эпироты», обозначая без различия греческое и албанское население Эпира, мог применяться писателями-греками и специально к албанцам как нарочито архаизированное их наименование.

 

167

Псалт – церковный певец.

 

168

Пропущенное в оригинале имя восстановлено на основании «Афонского патерика», содержащего сокращенную версию жития (Афонский патерик. Киев, б.г. С. 624).

 

169

Имя Евдоким (греч. «благоискусный») созвучно, но не родственно греческому ευδοκία -«благоволение».

 

170

Имеется в виду скорее всего «Житие и деяния преподобного и богоносного отца нашего Саввы Нового, на Афонской Горе подвизавшегося», составленное во второй половине XIV в. Филофеем Коккином, впоследствии Патриархом Константинопольским (имеется русский перевод, недавно переизданный: Патриарх Константинопольский кир Филофей. Светило иноческих добродетелей. Житие преподобного отца нашего Саввы Нового Святогорца. Спб., 2002). Сохранившееся в трех списках, в том числе Ватопедском (который и читал, по-видимому, старец Даниил), оно было впервые издано в 1898 г. Некоторые его детали разнятся с нижеследующим пересказом.

 

171

Мессалиане, или евхиты,– секта древнего происхождения, родоначальником которой считается еретик Маркион. Отвергали Церковь, обвиняя ее в измене важнейшей заповеди Христа о непрестанном очищении души молитвой и постом.

 

172

Андроник Палеолог – Андроник III (1328–1341). Согласно житию преподобного Саввы, составленному Патриархом Филофеем, это произошло уже при его преемнике Иоанне VI Кантакузине (1341–1355).

 

173

Филофей Коккин занимал Константинопольский патриарший престол дважды: в 1354–1355 и 1362–1376 гг.

 

 

175

Прот (от πρωτος, – «первый») – выборный председатель сперва совета игуменов, затем Священной Эпистасии Святой Горы (см. прим. 34), в качестве которого стал называться и протэпистатом. Должность прота известна с Х в.

 

 

177

О каком письме и каком Аверкии идет речь, не ясно.

 

 

 

180

Источник не установлен.

 

181

Кораки, или Коракион,– местность между городами Колофон и Левдос в Малой Азии.– Сост.

 

 

183

Преподобный Исаак Сирин. Слова. С. 343.

 

 

 

186

Источник не установлен.

 

187

Источник не установлен.

 

188

Цитата не установлена.

 

189

Григорий Синаит. См. с. 206.

 

 

191

Величайшему подвижнику преподобному Кириллу Филеоту, достигшему глубокой старости, сатана представил ложное видение Божественной литургии, совершаемой посреди кельи, так что тот едва не причастился чаши бесовской.– Сост.

 

192

Стасидия (от ή στάσις – «стояние») – скамья, обычно разделенная на несколько частей («форм») с высокими спинками, подлокотниками и откидными сидениями. Традиционно используется в монастырских (реже – приходских) храмах греческого Востока.

 

193

Драми – мера веса, равная 3,2 г.

 

194

См.: 1Кор. 9, 26.

 

 

Четыре письма святителя Нектария Пентапольского старцу Даниилу

Письмо 1

Дирекция Ризарийской духовной семинарии. Афины. …марта, 1903 года 195 Ваша о Христе святость, отче Данииле, братски лобызаю Вашу любовь!

Получив святое Ваше послание, с огорчением прочел о скорби, которая нарушила душевный мир. Происшедшее поистине прискорбно, но мы знаем, что любящим Бога все содействует ко благу. Истина сего апостольского речения равна благодати, на примере апостола подтвердившей, что глагол Божий имеет абсолютную силу. Уверенный в любви Божией, полагаю, что от нашедшего на тебя искушения приобрящешь и великое благо.

Вашей святой любви ведомо, что искушения возводят к совершенству. Никто, будучи неиспытан, не имеет доброй славы; никто, будучи неиспытан, не возвышается над плоскостью земною, на которой зиждется и утверждается достигающая небес лествица добродетелей.

Для любящих Бога искушения оборачиваются школой, приучающей душу к философии196Христианство же возводит к истинной философии, а к ней-то и должен поспешать христианин, ибо никто из чуждых ей не приходит в ту меру совершенства, какой положено достичь. Но если все христиане, дабы быть совершенными по заповеди Господней, призваны стать философами, то тем паче соделавшиеся рачителями сей [философии] и всецело ей предавшиеся! Если же искушения являются училищем [истинной] философии, а она возводит к христианскому совершенству, то искушения, стало быть, необходимы.

Искушения, приучая к философии, приучают и к терпению, ибо терпение – родная сестра ее. Нет философа, кто был бы нетерпелив, и всякий нетерпеливый – не философ. Искушения доподлинно испытывают фундамент добродетелей – терпение, которое и вводит в спасение. Ибо философ-христианин не только не отчаивается, но дерзает, долготерпит и радуется. Да, воистину радуется, ибо, по апостолу , похваляется в скорбях, ведая, что скорбь производит терпение, терпение же – опытность, опытность – надежду, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия изливается в сердце его197.

Искушения, как хорошо известно тебе, последователю истинной философии, приключаются по Божию смотрению, Божией воле и благоволению Божию для возбуждения ума к совершенному уразумению облекающей нас тайны. Мужу неискушенному не познать, что есть истина. Искушения – несомненное свидетельство любви и милосердия к человеку, почему и подобает ему за все благодарить. Человеческое несовершенство требует искушения ради усовершения человека. Любящим Бога искушения отверзают мысленные очи к свету истины, делают их ясными и способными зреть не только близкое, но и удаленное, а уму – не одно умопостигаемое разуметь, но и превысшее умопостижения, и не только разуметь, но и познавать, ибо в совершенстве – познание. И посему если от искушения – совершенство, то и познание от него же. И так как познание предшествует совершенству, то нам, чтобы усовершаться, надлежит быть и искушаемыми. Сие же необходимо не только потому, что рожденным по образу Божию надлежит прийти в подобие Его, но и ради лежащего на нас бремени – прародительского наследия, которое воздействует на силы душевные и растлевает их, лишая душу побуждения к восстанию и света небесного к просвещению ума. И если совершенство, как Вы знаете, в том, чтобы человек, созданный «по образу» Божию, соделался и «по подобию» Его – подобие же достигается на самом верху духовной и до небес простирающейся лествицы, по ступеням которой ему предстоит взойти,– то, из-за наследия сего склонный к земному, в каких только искушениях не нуждается он, чтобы возводить взор ввысь, и стойким быть, и к горнему востекать, доколе не достигнет любезного предела, куда стремится и коего вожделеет сердце его?

Брат во Христе, искушение, которому ты подвергся всецело по Божию смотрению, доставило тебе великую пользу духовную. Почерпая извещение в сердце своем, глаголю: ныне преуспеваешь, став совершеннее, нежели прежде был. А посему молю: утиши скорбь и прославляй милующего тебя Господа.

Сочинения Златоуста посылаю в Дафну грузовым транспортом в ящике с инициалами «Д. А.» на Ваше имя.

Приветствуя Вас и братию братским целованием во Христе, прошу и нас поминать в прошениях своих пред Богом.

Пребываю с любовью во Христе брат

Нектарий Пентапольский.

Письмо 2

Из женской обители во имя Всесвятой Троицы. 18 августа 1913 года Ваше Высокопреподобие, брат во Христе и господин Даниил, братски Вас лобызаю!

Уповая на Вашу к нам любовь, отваживаюсь возложить на Ваше Преподобие дело, в коем мы весьма заинтересованы. Уведомляем Вас о нашем желании приобрести келлию на Святой Горе, где-нибудь с южной стороны, удобную, имеющую огород, воду и, по возможности, храм, ибо намереваемся поселить там одного-двух духовных чад своих, желающих проводить иноческую жизнь на Афоне. Имеем надежду через некоторое время, освободившись от многих попечений по обители, ненадолго посетить Святую Гору ради освежения духовного.

Сверх того просим Ваше Высокопреподобие озаботиться приисканием доброго и искусного старца, готового взять на себя окормление испытуемых чад наших, которые нуждаются в благом наставнике для приведения на путь подвига и укрепления на духовную брань примером его и словом. Все дополнительные сведения сообщит Вам устно податель сего письма Лука Каланцис.

С братской любовью лобызаю и остаюсь молитвенником Вашим Нектарий Пентапольский.

P.S. С тем же подателем посылаю Вам два новых моих сочинения: оба тома «О разделении» и два «рассуждения»: «О Церкви» и «О Священном Предании».

Письмо 3

Из женской обители во имя Всесвятой Троицы. 6 декабря 1915 года

С радостью получили и с умилением прочли дружеское послание Вашей любви. От всего сердца благодарим за толикую любовь и щедрое произволение. Приносим благодарность и за внесение нашего имени как строителя, отца и игумена в синодик святой келлии Вашей. Да вознаградит Вас Бог за подобное расположение и любовь к нам. Поминаем имена – Ваше и всего братства Вашего – в своих молитвах ко Христу.

Замедлили ответом на многолюбезное Ваше послание, желая отправить некий дар и свидетельство нашей любви. И как ничтожнейший ее знак посылаем в приложение к письму свою фотографию и экземпляр одного из сочинений наших – «Христология, или О Божестве и действии Спасителя нашего Иисуса Христа», откуда по недоразумению выпал текст, оказавшийся в «Священном Катехизисе», а именно – в главе о первосвященническом достоинстве Господа. За неимением полного экземпляра посылаем ущербный. Нами передана просьба в Афины разыскать по книжным магазинам и остальные наши сочинения для последующей пересылки Вам.

Примите уверения в беспредельной любви, с коими остаюсь молитвенником за Вас пред Богом.

Благословения и приветствия мои Его Высокопреподобию господину Афанасию и всей Вашей синодии.

Нектарий Пентапольский.

P. S. Через сестру нашу Афанасию узнали о предстоящем приезде в Афины отца Афанасия, которому поэтому не стали отвечать (что видно и из его письма к нам) в надежде увидеться лично и от него неподалеку.

Письмо 4

Дирекция Ризарийской духовной семинарии. Афины. 26 января 1908 года Ваше Высокопреподобие господин Даниил, желаем Вам всего наилучшего!

Получили драгоценное Ваше послание от 27 числа истекшего месяца и года, на которое отвечаем с запозданием ввиду одолевшей нас, но ныне по благодати Божией оставившей немощи. Уведомляем, что испрошенные книги отосланы через Великую Лавру Святой Горы тремя упаковками, в том числе: «Антиоховы Пандекты» (20 экземпляров), «Познай самого себя» (2 экземпляра), «Духовный спутник» (20 экземпляров) и «Феотокарион» (1 экземпляр). Сверх того, один экземпляр «Антиоха» и по экземпляру остальных книг посылаем от себя в Перокопион Каппадокийский иеромонаху Дионисию Харлампидису, коему прошу передать и наши благословения.

Благодарим Ваше Преподобие за благопожелания и поздравления в связи с окончательным устроением обители, где святые девы усовершаются в добродетели и благоугождении Богу. Молю о них и о Вас Господа, просвещающего и наставляющего на путь совершенства во Христе.

Вы премного обяжете нас, соблаговолив написать слово духовного вразумления к девам для их укрепления. Продиктованное деянием и созерцанием 198, Ваше послание будет для них, лишенных наставления к таковой жизни, утешением, духовной усладой и истинной поддержкой.

Передайте благословения всей Вашей синодии: иеромонаху Афанасию, монахам Иоанну, Даниилу и Стефану, коих сердечно благодарю за их воссылаемые к Богу моления о мне, твердо веруя, что они будут мне во спасение.

Остаюсь, лобызая Вас с любовью и наилучшими благопожеланиями,

Нектарий Пентапольский.

* * *

 

195

Так в оригинале.

 

196

См. сноску 67.

 

 

198

То есть составленное на основании собственного подвижнического опыта.

Источник: Ангельское житие / Старец Даниил Катунакский; пер. с новогр. Ю.С. Терентьева. – Москва : Изд. Московского Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2005. – 255 с.