Начали рыть котлован под фундамент будущего монастыря

ОРСК. 9 апреля 2013 г. 7 апреля, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, на месте, где будет заложена женская монашеская обитель, епископ Орский и Гайский Ириней совершил молебен на начало доброго дела и окропил освященной водой территорию будущего монастыря. А уже через два дня начали рыть котлован под фундамент.

Сразу же развернулась подготовка и к другим широкомасштабным строительным работам. Основное финансирование взяли на себя несколько известных в городе предпринимателей и руководителей фирм.

Виктор Базилевский
Фото автора

Преосвященный Ириней освятил место под будущий монастырь

ОРСК. 7 апреля 2013 г. В районе поселка ОЗТП, неподалеку от храма Казанской иконы Пресвятой Богородицы, планируется строительство женского монастыря во имя Иверской иконы Божией Матери. Сегодня, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, на месте закладки обители владыка совершил молебен на начало доброго дела и окропил освященной водой территорию будущего монастыря.

На молебне присутствовали секретарь Орской епархии протоиерей Сергий Баранов и несколько будущих насельниц обители. На Светлой седмице на месте строительства архипастырь совершит чин освящения закладного камня.

Духовником обители назначен отец Сергий Баранов. По его точным чертежам архитектурная компания «Телец» выполнит проект этого объекта.

Примечательно, что располагаться обитель будет по принципу афонских монастырей. В финансировании примут участие благодетели, которым близка монастырская тема.

Виктор Базилевский
Фото Екатерины Горшуновой

Священник Сергий Баранов снял фильм «Ксения»

ОРСК. 17 марта 2013 г. Прихожане кафедрального собора св.вмч. и Победоносца Георгия стали первыми зрителями фильма «Ксения», поставленного протоиереем Сергием Барановым, секретарем Орской епархии.

Фильм «Ксения», который был продемонстрирован в Православном центре для детей и молодежи при кафедральном соборе, можно назвать очередной несомненной творческой удачей автора сценария. В прошлом году отец Сергий написал философский очерк «Ксения» о святой блаженной Ксении Петербургской, жизнь которой сыграла заметную роль в его судьбе. И вот теперь вышел одноименный фильм по этому произведению.

Над постановкой фильма вместе с автором сценария работала Татьяна Пашкова – режиссер и актриса Московского православного театра «Живая вода». Видеооператор – орчанин Юрий Золотарев.

Татьяна Базилевская
Фото Виктора Базилевского

Как появилось сестричество в Херсоне

ХЕРСОН. 25 февраля 2013 г. Еще в 1998 году Анатолий Мерзляков, генеральный директор ООО АПК «Надежда» стал инициатором строительства в поселке Херсон Гайского района Оренбургской области храма в честь Табынской иконы Божией Матери. А в 2005 году состоялось его освящение. Спустя некоторое время у настоятеля храма св. вмч. Георгия Победоносца г. Орска протоиерея Сергия Баранова возникла идея организовать там православную женскую общину, опираясь на поддержку фермера Анатолия Сергеевича Мерзлякова.

Этот чудесный уголок природы, удаленный от многолюдных населенных пунктов, прекрасно подходил для такой цели. И в 2008 году по благословлению митрополита Оренбургского и Бузулукского Валентина при храме было организовано сестричество святой преподобной Марии Египетской.

Фермер выделил для сестричества двухэтажный дом. И туда еженедельно стали заезжать 5-6 глубоко верующих женщин. Они там живут по определенному уставу, ведут хозяйственные работы по дому и усадьбе. В храме ежедневно вычитывают утренние и вечерние правила, читают Евангелие, в течение дня читается псалтирь с поминовением живых и усопших. В воскресные дни служится Литургия. Совершаются Таинства Крещения, Соборования. Освящен источник и устроена купальня.

Ежегодно, начиная с 2008 года, в день празднования иконы Пресвятой Богородицы «Табынская» из Гая в Херсон совершается многолюдный 20-километровый крестный ход, в котором принимают участие орчане, жители Гая и других близлежащих городов, духовенство Орской епархии, казачество.

Виктор Базилевский
Фото автора и Владимира Харьковского

Задумали построить женский монастырь

ОРСК. 7 января 2013 г. Епископ Орский и Гайский Ириней и секретарь Орской епархии протоиерей Сергий Баранов задумали построить в Орске женскую обитель…

Решение о создании монастыря появилось не сегодня и не на пустом месте. По словам отца Сергия, намерение начать строительство стен, то есть монастырского корпуса, стало логическим завершением того, что вокруг батюшки давно сформировалась небольшая община – человек 10. Имя ей дали – сестричество святой преподобной Марии Египетской. Находится оно в поселке Херсон и уже несколько лет живет монашеской жизнью. А с осени 2012 года службы там совершаются еженощно. Отец Сергий окормляет сестричество как духовник. То есть монашеская община фактически уже родилась. Так всегда издревле и было. Вокруг какой-то личности собирались люди. Получалась духовная община. Она строила себе помещение для жизни… Так появлялся монастырь.

История повторяется. Теперь дело за поддержкой единомышленников строительства – благодетелей, готовых пожертвовать финансовые средства для воплощения мечты в реальность. И такие сегодня тоже есть.

Татьяна Базилевская
Фото Виктора Базилевского

Несколько слов о принципах духовной жизни

В Скитском патерике есть наставление старца своему ученику, в котором духовник говорит следующее: когда идет неприятель сильный, жестокий, один монах облачается в латы, берёт оружие и встает навстречу врагу – это глупый монах. А мудрый – лезет на дерево.

Глупость первого в переоценке своих сил. Он, бедный, не понимает, не дает себе отчета в том, что силы неравны. Неравны настолько, что он не только не выстоит, он даже не задержит неприятеля ни на секунду. Его якобы красивая смерть не нужна никому, кроме его собственного тщеславия. Тот, кто надеется выстоять своими собственными силами, искусством, мужеством, уже побежден духом гордости и самомнения, который не позволяет ему трезво думать без эмоций.

Мудрый монах лезет на дерево, то есть, во-первых, бежит, а во-вторых, не в никуда, а туда, где помощь. Лезет на дерево, вверх – туда, где его Христос. На дерево – это аллегория, т. е. вверх.

Мудрый монах имеет природную скромность в оценке своих возможностей и опытность. Опытность, которая приобретена от исповеди к исповеди, от падения к вставанию и опять падению. В нём родился внутренний плач. Печаль о том, что он не просто великий грешник, а уже более о том, что он не в своей власти, что печалясь о своих грехах, он опять их повторяет. Плачет, встает и опять падает. Он подходит к грани отчаяния и там, на краю погибели, на краю ада, наконец, начинает вопить, кричать: «Господи! Я не могу, я ничего не могу сделать, я сломлен, я в отчаянии. Очень хочу, но не могу сделать. Только Ты можешь мне помочь, сам я ничего – ноль! Господи, спаси, я погибаю!».

Наконец-то он становится мудрым монахом. Тем, кто лезет на дерево, т.е. бежит ко Христу – его мудрость опытная, выстраданная – это духовный иммунитет, который будет работать не только на уровне рассудка, он будет действовать уже и в интуиции.

Я не случайно начинаю именно с этого примера. Мы в ходе беседы будем постоянно возвращаться к этой теме потому, что она для нас является главной. Мы не боремся с грехом, мы избегаем греха.

Может у совершенных происходит иначе, но для нас, новоначальных, слабых, глупых, всё именно так, и на этом я заостряю наше внимание. Мы бежим, но не просто бежим, мы спешим ко Христу, Христу Спасителю.

Грех начинается в голове. Он приходит в наши мысли со вне или из глубины нашей греховной памяти. Стоит в голове, раздражая наше сердце, ожидая сочувствия. Глупый монах берется за оружие и воюет против помыслов, а мудрый бежит, он боится медлить. Он уже хорошо знает, что после грехопадения наших прародителей Адама и Евы человечество получило в наследство разбитый, расколовшийся внутренний мир. Ум, сердце и воля, которые были раньше соработниками, разлетелись в разные стороны. Ум подвижника может трезво понимать, что грех – нехорошо, так нельзя поступать, а сердце вдруг сочувствует греху наперекор уму. Сердце пытается бороться, воли нет, вот нет и всё. Мудрый монах понимает это, принимает как данность вследствие грехопадения, испорченности. Поэтому он боится медлить, сразу бежит, бежит умом от этих мыслей, ощущений. Он старается увести свой ум в сторону. Именно – в сторону Христа. «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго» – вот именно сюда.

Иначе, если просто от греховной мысли в сторону другой нейтральной или даже доброй мысли ум в движении от мысли к мысли, от впечатления к впечатлению опять придет к греху.

Наш грешный ум похож на непривязанного пса, который бродит где попало. Может найти и здоровую пищу, но может забрести и на помойку, что чаще всего и бывает.

Здесь я хочу особо отметить, что беда наша не только в греховных мыслях, проблема – в непривязанности ума, в том, что он болтается, где попало: в пустых мечтаниях даже о добром, в иллюзиях, в якобы нейтральных мыслях. Проблема не в том, что сейчас ты думаешь не о греховном, мечтаешь о добром; беда в том, что ум твой не привязан, он свободно бродит и когда-то обязательно дойдёт до «помойки». Мудрый родитель постарается занять своего ребенка (не говорю обязательно о работе, просто занять), оставив поменьше времени на пустые и бессмысленные болтания. Чтобы ему некогда было шалить. Так и с умом: оставляя его праздным, мы позволяем ему бродить в мечтаниях, в пустых мыслях, и он может забрести…

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Многие расценивают чистоту сердца как чистоту от греховных помыслов, но сердце и ум можно завалить и кучей добрых помыслов, просто создать бардак из добрых вещей. Так вот, чистота сердца – это его простота, несложность, незаваленность всяким скарбом. Чистое сердце – оно чисто не только от греха, но от сложности нагромождения пустых мыслей, переживаний. Почему чистые сердцем Бога узрят? Потому, что между ними и Богом мало помех, они смотрят прямо на Него. Их ум не отвлекается ни на что постороннее, параллельное. Они смотрят прямо на Бога и только на Него.

Мы же не можем думать только о Боге, нам нужно и земным делам уделять внимание. Конечно, не можем, но, если честно, как на исповеди, – у нас в сутках очень много минут, даже часов, когда возможно именно так: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго».

Если мы будем все же находить время на эти занятия, наш ум приобретет навык бегать от плохих мыслей, переживаний. Бегать ко Христу и стоять возле Него безвидно, безо́бразно. Это очень важно. Мы должны стоять не в представлении себе Христа, не в иллюзии присутствия Бога, а перед Богом. Это разное: Бог, которого мы пытаемся себе нарисовать, представить, выдумать – это наш бог, выдуманный, а тот Бог, который и есть на самом деле, Он открывается человеку Сам, а не человек открывает Его себе. Поэтому в молитве мы должны остановить свое творчество, перестать рисовать, представлять, а позволить Богу самому говорить о Себе. Именно по этой причине безвидно, безо́бразно мы просто держим ум сухим, простым, предельно простым, чтобы не заслонить своими впечатлениями образ Бога, который всегда смотрит на нас. Все дело в том, что часто между Ним и нами стоит наше творчество, которое рисует, творит, переживает, м е ш а е т.

Мне хочется немного сказать о рассудительности.

Сейчас много об этом говорят, но немного расплывчато, неопределенно. Чаще я вижу, что под этим понимают действие интеллекта. Я думаю, рассудительность – как дар Божий, это состояние харизматическое. Рассудительность духовная – это когда ты знаешь ответ не сам по себе, не свой собственный ответ на возникший вопрос, а когда ты говоришь от Духа Святого.

Вон куда он полез…

Именно так, ведь дар рассудительности всегда считался очень высоким даром в церкви. Обратите внимание, я опять говорю, что этим даром обладают не академики и профессора, а люди, ведущие правильную духовную жизнь. Жизнь внимательную, молитвенную, сосредоточенную. Они обладают этим даром в сугубой степени. Мы отчасти тоже прикасаемся к этому дару Духа Святого в очень меньшей степени.

Наша рассудительность должна подсказывать нам, что мы далеко в несовершенном состоянии, что наша жизнь полна ошибок. Вследствие чего мы должны быть осторожны в своих рассуждениях, больше советоваться, не принимать скоропалительных решений. Это тоже рассудительность, и для нашего уровня неплохая.

Вообще, часто мы знаем, как поступить, но наш сложный ум усложняет проблему чрезмерными рассуждениями, запутывает нас, приводит в растерянность, панику – лучше бы мы молились. Молились правильно, то есть на молитве думали не о проблеме, а о Христе. Цель молитвы – не объяснять Господу, что у тебя случилось и почему. Разве Бог не знает? Цель молитвы – сам Христос, то есть нам нужно найти умом Христа и стоять пред Ним. Когда ты пред Ним, то уже можешь ничего не говорить, ничего ни объяснять. Ты понимаешь, что Он всё понимает, всё знает, поэтому говоришь Ему просто: «Господи, Господи Иисусе Христе, помилуй мя». И это должно быть просто, несложно. Иначе сложность уведет тебя от Господа.

Мне хочется поговорить о послушании. О, какое это чудо, какое таинство, но хочется говорить об этом более глубоко, чем просто об исполнении поручений начальствующих. Дело не только в том, сделал ты или не сделал, а в том, как сделал, как внутренне об этом говоришь.

Несут два послушника бревно. Один включает добрый помысел: конечно, это бревно там не нужно, но я несу потому, что это послушание, так велел игумен, я должен подчиняться, иначе – грех. Другой послушник несет и не позволяет себе говорить ничего, только «Господи Иисусе Христе помилуй мя» и все. Так вот, тот первый, хоть и с добрым помыслом, но всё же в опасном положении, вследствие того, что ум и сердце не всегда заодно. Ум говорит: нужно слушаться, а сердце трогает неприязнь к игумену, и ничего не поделаешь, сердцу не прикажешь.

Послушник добрым помыслом спровоцировал неприязнь к игумену потому, что неопытный. Опытный вообще не позволял помыслов в сторону игумена, ни добрых, ни плохих. Он держал свой ум привязанным, привязанным ко Христу, а там где Христос, там чисто.

Многие святые отцы ставили послушание выше поста и молитвы. Так оно и есть, потому что молитва без послушания невозможна. Настоящее послушание, духовное, глубокое, делает ум несложным, непротиворечивым, неспорливым. Такой ум может чисто стоять перед Богом. Человек, свободный от помыслов, я говорю, не с чистыми помыслами, а именно свободный от помыслов, может стоять перед Богом лицом к лицу. В западной церкви много внимания уделяют гуманизму и якобы через него приходят к Богу. На востоке ищут Бога и в Боге приобретают любовь ко всем.

Когда мы сдерживаем свои эмоции, добрые порывы, впечатления, внешне это кажется сухостью, равнодушием… На самом деле мы сдерживаем своё, тронутое грехом, чтобы получить Божье от Бога, чистое и совершенное чувство любви и сострадания ко всякой твари.

И это будет уже не иллюзия добра и любви, это будет сама любовь.

Почему я говорю об иллюзиях? Проверьте себя, как несовершенны наши чувства, отношения, мы можем говорить сегодня «люблю», а завтра предавать, сердиться. Все так и есть. Мы не совершенны сами по себе, мы можем совершенствоваться в Боге.

Поэтому мы ищем не добра, а Бога, и через Бога становимся добрее, чище.

Так во всем: в первую очередь – Бога, а потом всё остальное.

Многие говорят, что исполнением заповедей они приближаются к Богу. А у меня не получается исполнять заповеди самому по себе. Хочу, пытаюсь, плачу – и не получается. Я думаю, ни у кого не получается потому, что если бы дело было только в заповедях, Христос оставил бы нам только заповеди. Но Он оставил Самого Себя, сказав: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5). Поэтому мы не пытаемся совершить только внешний подвиг. Мы понимаем, что он должен быть основан на правильной внутренней, умной жизни.

Правильная внутренняя жизнь приводит ум ко Христу. И во Христе внешний подвиг приобретает мудрое, рассудительное направление. Внешний подвиг несовершенен без умной жизни.

Умная жизнь – это не внутренняя борьба, это бегание борьбы. Бегание ко Христу. Говоря о борьбе, я имею в виду борьбу с помыслами. Не нужна она нам. Все наши усилия должны быть в удержании ума возле Христа. Не отдавайте внимания ничему греховному. Даже в противоречии с грехом вы все же уделяете ему внимание, отдаете силы души. Лучше отдайте все это Христу. Даже в борьбе, в несогласии с грехом он, грех, всё равно пачкает вашу душу, оставляет в ней память греха, и когда-то на эту память сердце может ответить сочувствием.

Пусть в вашем сердце всегда будет только Христос.

Вы можете сказать, что, не думая о грехах, мы можем перестать переживать своё несовершенство, свою испорченность. Если вы будете, ведя внутреннюю духовную жизнь, действительно приближаться ко Христу, вы начнете видеть Христом, слышать Христом, понимать от Духа Святого. И это видение позволит смотреть чисто, неискаженно и на себя, и на Христа. На себя, как на бедного грешника, бесконечно малого в контрасте с величиной совершенства Христа, который по любви к нам нарушает эту дистанцию, шагая к нам навстречу.

Чистое сердце очень чутко видит и переживает грех. Поэтому все святые, чем чище становились, тем больше плакали о себе.

Можно изучать свои грехи, копаться в них, как в навозе, и так приобретать смирение. А можно искать Христа как свет, как чистоту, как духовное зрение и так начинать видеть чутко, остро, неискаженно. То есть сначала – Христос, и во Христе покаяние.

Покаяние не то, которое ты из себя выдавил, изобразил, а то, которое родилось от Духа Святого. Так во всём: сначала Христос, потом покаяние (нелицемерное). Сначала Христос, потом любовь (а Он и есть любовь).

Почему Господь оставил нам таинство Исповеди? Для того, чтобы мы могли, покаявшись искренне, услышав от Христа «Прощаю и отпускаю», перестать носить в себе память о грехе, как о грязи, которая пачкает сердце, пребывая там хоть даже и в несогласии. Занози в своем сердце память о том, что ты очень большой грешник, но не перебирай как драгоценные жемчужины детали грехов.

Держи свой ум там, где чисто. Пусть твое сердце переживает только светлое, доброе.

Не позволяй входить внутрь тебя ничему плохому, не отдавай своего внимания, переживания. Пусть там, в тебе, будет только Христос.

Не нужно пытаться изменить мир, переживая за него, ты себя потеряешь и мир не спасёшь. Вместо пустых добрых переживаний подари миру что-то реальное. Подари святость, если слишком высоко, то пусть это будет стремление к святости, искреннее, не иллюзорное. Но только, ни в коем случае, не собственную святость – это неправда. Святость – это отражение света Христова через себя.

А чтобы отражать, нужно быть в Его лучах.

Будь всегда со Христом. Твои мысли, чувства, эмоции, переживания – пусть всё это будешь не ты, пусть это будет Христос.

Жених Христос, а ты лишь друг жениха. Друг – это так высоко и так ответственно.

Почему мы позволяем себе Иисусову молитву, почему говорим о умной жизни, разве мы святые или хотя бы праведные?

Нет, мы читаем Иисусову молитву именно потому, что мы грешники, очень большие, мы погибаем и ищем средство ко спасению, и другого не находим.

Мы должны что-то делать, иначе – ад.

И по ложному смирению, которое сродни нерадению, отказываться от средства, которое дает Христос через святых отцов, было бы большой глупостью.

 

Протоиерей Сергий БАРАНОВ.

Октябрь 2011 г.

Варлааму (Апология)

«Апология Варлааму». Читает потоиерей Сергий Баранов

 

Варлаам – оппонент в богословских спорах святителя Григория Паламы, православный грек, получивший высокое образование на Западе. Вернувшись на родину в Грецию, принят при дворе Императора с почетом, достойным его интеллекта и знаний. Но имея великолепное образование, не имел опыта в практике духовной жизни. Вследствие чего, посетив Святую гору Афон и услышав от афонитов о практике Иисусовой молитвы и о нетварном свете, не понял этого и посмеялся над учением исихазма. Вследствие чего завязался духовно-богословский спор между ним и афонитами, которых представлял святитель Григорий Палама. Спор разрешился со временем полной победой святителя Григория.

Современная апология Варлаама родилась в связи со схожей ситуацией, которая наблюдается сейчас в нашем духовном пространстве. Некоторые интеллектуально-академические богословы, не имеющие практики духовной жизни, посещая Святую гору Афон, также, как и Варлаам, позволяют себе смеяться над учением некоторых афонских отцов, в частности, уважаемого старца Порфирия Кавсокаливита.
Пишу это сочинение не ради самой апологии, а в связи с тем, что неправильное решение этих духовных проблем может привести к искажению в духовной жизни как у самого автора, так и у всех его учеников, если он является учителем, духовным лидером.

Как подобрать слова …, как построить свою речь так, чтобы не было в ней духа спора и противоречий…

Я не могу спорить с Вами ввиду высоты Вашей ученой степени, высокой образованности и глубокого интеллекта.

Кроме того, я не хотел бы каким-либо образом обидеть Вас, задеть Ваше самолюбие, которое, к сожалению, присутствует в каждом человеке ввиду нашей греховной испорченности. В большей или меньшей степени, но так оно и есть.

Мне не хочется делать Вам больно, и как христианин я не имею на это права. Когда больно, мы перестаем слышать друг друга. Это «больно» заставляет спорить и оправдываться.

Я просто хотел поделиться с Вами моими мыслями, приоткрыть перед Вами свой духовный мир, небольшие детали которого мы чувствуем и понимаем по-разному. Но эти детали, как я убеждаюсь, имеют большое влияние на правильность духовной жизни.

Я не спорю, я просто пытаюсь поделиться, хотя я нахожу поддержку в писаниях и в духе многих Святых Отцов.

Святитель Григорий Палама Фессалоникский начинает свои «Триады» с вопросов богопознания. Это очень важно. Важно понять, что ни высокое образование, ни богатство интеллекта не достаточно для богословия. «Кто чисто молится, тот и богослов», — говорил Святой Силуан Афонский.

Нужна жизнь духа, чтобы не интеллектом только, а больше духовной интуицией, которая сродни откровению, различать духовные вопросы. Помните свято-отеческий принцип: не принимай и не отвергай. Не принимай, чтобы не принять лукавство дьявола, который может приходить в виде ангела света, за нечто божественное; и не отвергай, чтобы, не поняв происходящего, превышающего твой духовный уровень, не посмеяться над ним, оскорбив Святого Духа.

То, что я говорю, очень важно. И важно еще понять, что никакая рассудительность, интеллект и опыт не помогут справиться с этой задачей. Опыт может только подсказать, что эта область выше интеллекта и выше меры человека. Здесь нужно слышать Бога и молчать самому. Молчать умом. Иногда в таких ситуациях, когда, тщетно напрягаясь умом, пытаешься разрешить духовные вопросы, вдруг сам себе говоришь: останови свои рассуждения и займись молитвой.

Духовные рассуждения от рассуждений интеллекта отличаются тем, что в человеке живет не интеллект, а Дух Святой, который есть наш разум, наши чувства, наш слух, наше зрение…

«Не я уже живу, но живет во мне Христос…»

Я хочу здесь остановиться и подчеркнуть, что то, о чем я говорю сейчас, конечно же, духовно ответственно, но без этого нельзя. Помните притчу о талантах и того последнего раба, который закопал талант, страшась ответственности? Как строго Господь его осудил! Я думаю, что это — очень важный момент в духовной жизни, и об этом я хотел с вами поговорить.

То первое из свято-отеческого принципа — не принимай — мы уже усвоили. Мы поняли, что не все, что сверху — от Бога, и не все духовное от Святого Духа. Нас хорошо научили этому Святые Отцы, в частности Святитель Игнатий Брянчанинов.

Но я обратил внимание на один лукавый ход падшего ангела: он четко понимает, что часто гораздо действеннее не противоречить, а ускорять шаг христианина, чтобы его заносило правее правого или левее левого, то есть как можно дальше от золотой середины.

И вот, в вопросе прелести, о которой с духовной осторожностью предупреждают нас Святые Отцы, я хотел бы обратить внимание на одну из форм ее, которую я бы назвал: «чрезмерная боязнь прелести». Обратите на это внимание, это очень важно. В таком состоянии останавливается духовное творчество. Человек становится духовным покойником. Он, вроде бы, не делает ничего плохого, но и хорошего не совершает. В духовной жизни так не бывает, да и быть не может. Ты — либо вверх, либо вниз. В духовном творчестве — наше богоподобие, ведь Бог — Творец. Не нужно панически бояться этого, хотя и перепрыгивать через несколько ступеней опасно.

Я обращаю внимание на то, как эта замершая духовная жизнь с боязнью прелести делает людей духовно черствыми. В них самих нет радости, и рядом с ними все уныло и сконфужено. Но самое главное — не чувствуешь любви и теплоты, одни духовные фразы и замученные свято-отеческие выражения. Именно «замученные», потому что понимать их нужно духовно и живо. Если есть жизнь в глазах, значит живо; если взгляд мутный, то что бы ни говорили — мудрые слова или аргументы веские — все мертво.

«Всегда радуйтесь и непрестанно молитесь…»

Почему вдруг мы стали бояться этих слов? Боимся молиться из боязни духовного повреждения, радоваться остерегаемся, говоря, что по грехам должны только плакать…

Мне нравится духовное свято-отеческое выражение — печале-радование, в котором антиномия двух противоположностей (печаль и радость в одном слове). Здесь печаль христианина о грехах своих, которыми он как «жид на каждый день распинает Господа». Но печаль эта не до отчаяния. Духовное событие и переживание, если оно от Духа Святого, не может приводить человека к отчаянию. Здесь печаль растворена чувством и понятием того, что Бог — Любовь, и Он готов принять тебя даже таким, если ты имеешь покаяние и искреннее сокрушение о соделанном. И вот тут печаль начинает растворяться радостью.

Вспомните, сколько мы уже пытались сделать в духовной жизни, и как мало из задуманного у нас получилось. И если так, если все наши планы и стремления рушатся в связи с нашей греховностью и личной нежизнеспособностью, если все дело только в нас, то тут и отчаяние. Отчаяние, которое может довести человека либо до петли, либо до греховного разгула — гуляй хоть сейчас, хоть миг, если ничего не получилось.

Так бы и должно быть, не будь Христа, переживая Которого, мы говорим Ему: Сладчайший. Сладчайший Милостью, Любовью и Всепрощением. Прощением не по твоим делам, а по Его Любви и Милосердию.

Я думаю, это переживание общее для Святых Отцов. Печаль и слезы не до отчаяния, радость не до безумия, а мирно и ровно. Это состояние присутствия Духа Святого. Помните по Апостолу Его приметы? Мир, Благость, Милосердие, Вера … и когда ты в Нем, ты Его стяжал, то все правильно и все духовно.

Стяжал, потерял и вновь обрел. И еще один важный момент. Я обратил внимание, что причиной, побуждающей к движению в духовной жизни, является не только страх. Не только и не столько страх животный — страх наказания — но есть еще другой страх, более совершенный: страх потерять Христа для тех, кто обретал и чувствовал Его в благодати.

Понимаете, когда человек только боится наказания, то, во-первых, страх удручает, а, во-вторых, да, страшно, но, может быть, умру я не сегодня, может, и через год, может, через десять лет, а сегодня дам себе передохнуть — расслаблюсь, а завтра обязательно возьмусь за дело. Но когда человек живет жизнью духа, когда у него есть с Ним отношения — живые, не иллюзорные — тогда не через год, не завтра, а сию минуту он или в Нем, или «на стороне далече». Или в радости, или в пустоте духовной. И это радует или болит прямо сейчас, сию минуту. Болит и заставляет что-то делать, чтобы вернулись мир, тишина и радость.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что радость не греховна для христианина, и даже более того — в этом наша цель. Вспомните первых христиан, которые были просты и радостны. Да, условия были другие, но заповеди те же. Боясь этой радости, мы часто ссылаемся на святых Отцов, которые всю жизнь плакали о грехах своих и умирали в слезах, оплакивая свои недостоинства. Но в житиях Святых есть и другие примеры.

Святитель Григорий Палама и его последние слова перед смертью: «В Горняя, в Горняя! К Свету!»

Состояние Духа Преподобного Серафима Саровского, который не только до отдания Пасхи, а круглый год говорил: «Христос Воскресе! Христос Воскресе, радость моя!» И это была радость. Радость не театральная, не лицемерная, не безумная. Не случайно из наших русских святых он лучше всех сказал о цели жизни христианской: «Цель жизни христианской, радость моя, в стяжании Святаго Духа Божия, а остальное все — лишь средства».

Молитва, бдения, добрые дела ценны не сами по себе, а лишь как средства для приобретения Духа Божия Святаго.

Помните вопрос Мотовилова Преподобному Серафиму? «А как, Ваше Преподобие, я могу понять: пришел Он, Дух Святой, или нет»? Этот вопрос очень важен, ибо в этом отношении не должно быть иллюзий, догадок, которые могут сделать нас мечтательными. Здесь живое переживание, хотя и с осторожностью, и с советом. Без этого остаются лишь пустая обрядность и мертвая схоластика.

Одна из главных мыслей Святителя Григория Паламы, чего не поняли и над чем смеялись его оппоненты, — Бог может быть познаваем, что Бога можем мы переживать не в сущности Его, а в благодати. А я бы добавил к этому еще: не можем переживать, а должны хоть отчасти, уже здесь — на Земле. Должно быть предвкушение Царства Небесного.

Я думаю, мысль эта — не моя, а свято-отеческая, если поверять ее не по отдельным цитатам, а по самому Духу Святых Отцов, по их отношениям с Богом.

Уважаемый господин! Говорю Вам «уважаемый» без иронии и лицемерия. Простите меня не за невежливые выражения, ибо я старался писать вежливо, а за саму апологию к Вашему духовному мировоззрению.

Протоиерей Сергий БАРАНОВ