Преподобный Паисий Святогорец. Поучение о монашеских добродетелях — Иверский Орский женский монастырь
Назад

Преподобный Паисий Святогорец. Поучение о монашеских добродетелях

ВСЯ ЖИЗНЬ МОНАХА ЯВЛЯЕТСЯ ЖЕРТВОЙ

— Вся жизнь монаха естественным образом помогает ему иметь любовь и жертвенность. Он отправился в путь для того, чтобы умереть за Христа. Это значит, он вышел в путь ради жертвы. У монаха нет мирских обязанностей, поэтому ему необходимо развивать в себе дух жертвенности. Мирянин умирать за Христа не собирался, и потом у него есть обязанности мирские: он заботится о своей семье, о своих детях, поэтому спрос с него не такой строгий, у него есть оправдание. Например, на войне человек семейный стремится избежать опасности, чтобы его дети не остались на улице. О том, что если избежит опасности он, то могут убить кого-то другого, у которого тоже есть дети, этот человек не думает. Он может, совсем не веруя в иную жизнь, стремиться спасти жизнь эту.

— То есть, Геронда, монах должен постоянно жертвовать собой?

— Да, вся жизнь монаха есть жертва. А в противном случае, зачем мы становимся монахами? Если монах в этом от-ношении хромает, он не монах. О какой духовной борьбе можно потом говорить? Если отсутствует жертва, то места для духовной борьбы нет. А если нет жертвы, то, сколько бы ни старался монах жить духовно, все будет без толку. На Святой Горе говорят, что монах, ведущий такую духовную жизнь, не то что бесов изгнать не может, ему ворон гонять — и то достижение. Когда человек горячо берется за подвиг, предстоящий ему в этой жизни, то божественное пламя в нем тоже горит. Если этого божественного пламени нет, то он ни на что не годен. Это пламя дает ему радость, дает ему отвагу, дает ему любочестие. Это то, о чем сказал Господь: «Огня приидох воврещи». Когда есть этот божественный огнь, то и псалмопение, и молитва монаха, будь она за себя или за других, имеет результат. Особенно женское сердце, когда очистится, обладает большой силой и в молитве весьма преуспевает. А тот, у кого нет ревности, жертвы, будет иметь или мирскую радость, или мирское расстройство; радования же духовного такой человек ощутить не может.

Потому я и говорю вам: возделывайте жертвенность, братскую любовь. Пусть каждая из вас достигнет состояния духовного, чтобы, оказавшись в трудной ситуации, она смогла выбраться из нее сама. Не находясь в духовном состоянии, человек трусит, потому что любит самого себя. Он может и отречься от Христа, может предать Его. Вы должны решиться на смерть. Бывает, люди мирские, которые даже в рай не верят, жертвуют собой. А мы верим в то, что ничто не проходит даром, что в нашей жертве есть смысл. Мирские люди, находясь в полном неведении, будут жертвовать собой, подвергать свою жизнь опасности ради того, чтобы защитить другого, а монахи не будут приносить себя в жертву? Мы отправляемся в путь для того, чтобы умереть ради Христовой любви. Обязанностей мирских мы не имеем, и если у нас нет еще и жертвенности, то что мы вообще тогда делаем? Да над нами и муравьи станут смеяться!

— Геронда, а возможно ли такое: у меня есть готовность помочь другим, но побуждающие к этому мотивы не чисты?

— Это всегда видно. Когда побудительные мотивы не чисты, дух не находит покоя, понимает это и старается очистить их. На меня произвела сильное впечатление душа одной женщины, приходившей на днях. Узнав, что кто-то болен и страдает, она мучается и плачет, хотя она не монахиня, живет в миру. Она поделилась с кем-то тем, что с ней происходит, и в ответ получила: «Может быть, это вражье искушение». Но такое, скорее всего, происходит не от искушения. Диавол может обмануть человека лишь в том случае, если он делает такие вещи напоказ, тогда его переживания будут ложными.

Убирайте из ваших действий самих себя. Человек, выходя из самого себя, выходит из земли, движется в иной атмосфере. Пока человек остается в самом себе, он не может стать человеком небесным. Духовной жизни без жертвы быть не может. Помните хоть немножко о том, что существует смерть. И раз нам все равно умирать, не будем слишком себя беречь. Не так, чтобы не беречься во вред здоровью, но и не так, чтобы преклонять колени перед покоем. Я не призываю бросаться в опасные приключения, но надо иметь хотя бы немного героизма! С какой отвагой встречали герои смерть во время войны!

— Геронда, вы сказали, что нужно постараться освободить от своего «я» каждое наше действие. Как это сделать?

— Что значит убирать свое «я»? Когда я убираю свое «я»? Как нам изгнать свое «я» из нашей любви? Как нам очистить нашу любовь? Насколько я не беру себя в расчет, настолько я изгоняю свое «я». И, отсекая нашу волю, нашу слабость, наш покой, мы тоже удаляем свое «я». Благодаря послушанию и молчанию из нашей самости исчезает многое. Когда наша любовь бескорыстна, мы тоже изгоняем свое «я», но в нашей любви должна быть и жертва.

Например, какая-то монахиня хочет сходить к матушке-игуменье и видит, что другая сестра тоже хочет к ней зайти. Если первая сразу же уступит сестре свою очередь, даже зная, что особых проблем у сестры нет, то у нее есть послушание, жертвенность и тому подобное. И когда она от всего сердца уступит свое место другой и с матушкой не поговорит, то с ней будет говорить Сам Христос. Однако она должна осознать, что это необходимо, должна сделать это потому, что так подсказало ей сердце, а не просто потому, что «так говорят святые отцы». Так она приемлет двойную благодать Божию. И в этом случае одна сестра получает духовную помощь по-человечески, другая же получает помощь образом божественным, непосредственно от Христа.

Понаблюдайте и за теми мирскими людьми, которые проявляют такую жертвенность, какой нет даже у монахов. Я замечаю, что в миру, несмотря на то, что люди могут не веровать, иметь слабости и страсти, они — Бог так устраивает — имеют мягкое сердце. Они видят нуждающегося и, пусть он даже им не знаком, оказывают ему помощь. Многие люди, не верующие даже в то, что есть рай, увидев какую-то опасность, бегут предупредить зло, спешат погибнуть сами, чтобы другие остались в живых, торопятся раздать другим свое имущество. О себе такие люди не думают, они выбрасывают из себя свое «я». И, когда они выбрасывают его вон, в них бросается Христос.

 

МОНАХ И МУЧЕНИЧЕСТВО

— Геронда, если человек не занимается духовным деланием как подобает, то во время трудностей будет ли у него достаточно веры в то, что Бог поможет ему для того, чтобы призвать его на помощь? Или же мы успокаиваем себя помыслом, что во время испытаний Бог поможет нам только лишь для того, чтобы избежать труда приуготовления?

— Надо готовиться. Если ты не сеешь, то как Бог благословит твои хлеба урожаем? Человек должен сеять, а Бог даст ему в соответствии с тем, что он сеет.

— Геронда, как нам готовиться к трудностям?

— Когда считается, что человек приготовился к чему-то? Если войска находятся в состоянии боевой готовности, то солдаты постоянно готовы: они уже в сапогах, с автоматами, с патронами и ждут приказа.

— А сколько может продлиться это состояние боевой готовности?

— По-разному. Монах должен быть готовым всегда, и тог да он ничего не боится. Чего ему бояться? Смерти? Но она отворит для него райскую дверь, потому что под могильной плитой сокрыт ключ от вечности. Кроме того, монах, когда бы он ни умер, пребывает в покаянии. Его бегство из мира и его схима свидетельствуют об этом. Монах кается и затем переходит к тонкому духовному деланию. Насколько умножается любовь монаха к Богу и ближнему, настолько уменьшается его любовь к самому себе. И тогда вступает в силу то, чем пишет апостол Павел: «Ничто не может отлучить нас от любви Христовой»

Людей мирских мысль о мучениях вынуждает от страха прибегать к Богу и взывать: «Христе мой, Пресвятая Богородице!» — тогда как монах хочет всегда быть с Богом, потому что он любит Его. Многие из мирских делают добро, потому что боятся попасть в вечную муку. Монах же делает добро в благодарность, чтобы отблагодарить Бога, своего Благодетеля.

— Геронда, как мне осознать, что такое мученичество, подвижничество?

— Для того, чтобы немножко понять, что такое мученичество, хотя бы принимай с радостью презрение других. А если хочешь немного осознать, что есть подвижничество, то, если не можешь поститься сорок дней, как Христос, постись хотя бы среду, в которую Его предали, и пятницу, в которую Его распяли. Подвижничество — это такое же торжество, как и мученичество, потому что и в том и в другом случае человек избегает всякого человеческого утешения и обретает утешение божественное.

Святые мученики ощущали великую радость оттого, что им давалась благоприятная возможность претерпеть мучения. С мученичества в духовной жизни начался аскетизм. Когда пришел к власти Константин Великий, он освободил христиан из темниц, где они (некоторые из них были изувечены) ожидали смерти. Мучения закончились. Но освобожденные очень огорчились, потому что, находясь в темницах, они ожидали своей очереди на мученичество, а дождались свободы. И тогда — от любви к Богу и горевшего в них пламенного желания пострадать за Христа — они ушли из мира. И тем мучениям, которым подвергли бы их Диоклетиан и Максимиллиан, они в подвижничестве подвергали сами себя. Один шел и подвешивал себя за руки веревками на дереве: он молился с болью, но божественно радовался. Другой ради любви ко Христу связывал себя. «Так, — говорил, — меня связал бы Диоклетиан». И, истязая себя таким образом, они испытывали великую радость. С этого божественного безумия начали первые и ради любви ко Христу посвятили себя подвижничеству. Потом их подвигу стали подражать другие. Так в нашу веру вошел аскетизм. А третьи говорили: «Мы овцы Христовы!» — и питались только травой с земли. Это были сирийские подвижники, так называемые «во́ски». Они настолько сильно чувствовали благодеяния Божия и собственную ничтожность, что говорили: «Я, неблагодарное животное, всю жизнь буду питаться травой». И они делали это. Их сердце взлетало от любви ко Христу. «Разве, — говорили они, — я не Христова овца? Значит, буду питаться травой». Но впоследствии это было запрещено Церковью.

 

МУКА САМОУСПОКОЕНИЯ

— Геронда, у меня трудности с одной сестрой.

— Знаешь в чём дело? Многие люди видят то, в чём другие их стесняют, и не видят того, в чём они стесняют других. У них требования только к другим, не к себе. Но логика духовной жизни в том, чтобы обращать внимание на то, в чём ты стесняешь других, а не на то, в чём стесняют тебя, стремиться к тому, что нужно другому, а не к тому, что нужно те-бе. Разве мы пришли в эту жизнь отдыхать или для удобств и комфорта? В этот мир мы пришли не для того, чтобы весело провести время, а чтобы очистить себя и приготовиться к жизни другой.

Если мы думаем только о себе и делаем только то, что нам хочется, то потом начинаем хотеть, чтобы и другие думали о нас, служили нам, помогали… то есть, чтобы всегда было хорошо нам. «Мне так хочется», — говорит один. «А мне по-другому», — говорит другой. Каждый стремится к тому, что нравится ему, но покоя не находит, потому что настоящий покой приходит тогда, когда человек думает не о себе, а о других. Радость бывает только в самопожертвовании, а в самоуспокоении мы находим только му́ку.

 

НЕ НАДО СЛИШКОМ ЗАБОТИТЬСЯ О КОМФОРТЕ

— Геронда, когда я говорю, что могу работать столько-то и что это предел моих возможностей, то говорю это по себялюбию?

— Чем дольше человек сидит без дела, тем больше расслабляется, а чем больше работает, тем сильнее становится. Помимо того что работой он отгоняет от себя печаль, он ещё и помогает себе духовно.

Цель монашеского делания в том, чтобы человек больше радовался неудобствам и трудностям, чем комфорту. Знали бы вы, как живут на Афоне некоторые старцы и какую радость при этом испытывают! Знаете, какое самоотвержение имел один старец, живший в километре от моей кельи, высоко на горе, на крутом склоне. Он на четвереньках спускался по тропинке, когда ему нужно было сходить к старцу, жившему ниже. Его хотели забрать в монастырь, чтобы за ним было удобнее ухаживать, но он не соглашался. У него было необыкновенно сильное самоотвержение. Я приносил ему одежду, потому что у него вообще ничего не было. Он был болен — его постоянно мучили рези в животе. Однажды я послал к нему знакомого врача. Тот пошёл вместе со своим товарищем, но они нашли старца уже мёртвым: он сидел в стасидии, завернувшись в одеяло. Вот так отошёл человек ко Господу!

Жизнь в суровых условиях ради любви Христовой приносит в сердце умиление Христово. Божественное наслаждение рождается от телесных страданий. Святые отцы отдали кровь и приняли Дух. По́том и трудом стяжали благодать. Отреклись от своего «я» и обрели его в руках Божиих.

Я прихожу в умиление, когда читаю синаксарь святых подвижников Синайской горы. Пять тысяч подвижников жили на Синае, а сколько ещё на Афоне! За тысячу лет сколько отцов освятилось! А исповедники и мученики сколько страданий претерпели! А мы ропщем при первой малейшей трудности. Хотим без труда стяжать святость. Самоотвержение — редкость. Мы, монахи, не понимаем, что блага приобретаются трудом, и жалеем себя, оправдываем и находим смягчающие обстоятельства. Отсюда и идёт зло. Диавол помогает каждому человеку найти оправдание, а годы проходят.

Поэтому не стоит забывать и о смерти. А если всё равно умирать, то и о теле слишком заботиться не стоит, не в том смысле, что доводить его до болезни, но в том, чтобы не слишком заботиться о комфорте.

 

РАДОСТЬ ОТ ХРИСТА, А ПЕЧАЛЬ ОТ ДИАВОЛА

— Геронда, последнее время я сильно тоскую.

— Почему тоскуешь? Потонули твои корабли? Куда ты их отправила? В Атлантический океан? Ты что, разве по такой погоде посылают корабли в плаванье? Сколько затонуло?

— Все, геронда, затонули.

— Прекрасно, тогда у тебя нет имущества, и ты можешь стать хорошей монахиней! Почему ты всё время не прославляешь Бога? Чего тебе не хватает? Если тоскует человек, который находится вдали от Христа, я это понимаю, но если тоскует тот, кто близок ко Христу, это понять трудно. Ведь даже если у тебя что-то болит, твою боль умягчает Христос.

У человека не может быть горькой печали, потому что если он свою печаль принесёт ко Христу, то она станет сладким нектаром. Если у кого-то есть печаль, то это значит, что человек со своими горестями не идёт ко Христу.

Радость от Христа, а печаль от диавола. Знали бы вы, как я огорчаюсь, когда вижу монаха с выражением лица, как у хозяина бакалейной лавки, которого лишили прибыли. Другое дело печаль по Богу, радостотворный плач. Тут человек радуется. Его молчание, его собранность источают в его сердце мёд. Когда вижу такого человека, хочется ему ноги целовать.

— Откуда человек может понять, что его печаль действительно по Богу?

— Допустим, человек совершил грех и переживает. Если он огорчается из-за того, что опечалил Христа, то ощущает в сердце сладостную боль, потому что Бог разливает в его душе сладость, Божественное утешение. Эта печаль по Богу. А если человек постоянно пребывает в печали, чувствует страх и отчаяние, то он должен понять, что эта печаль не по Богу. Печаль по Богу — это духовная радость, она приносит в сердце утешение. А печаль, которая не по Богу, приносит страх и безысходность.

 

СЛАВОСЛОВИЕ БОГА — ПРОТИВОЯДИЕ ОТ УНЫНИЯ

— Геронда, я огорчаюсь, когда вижу в себе остатки какой-нибудь страсти.

— Говори: «Слава Богу, что основное ушло!» Будь я на твоём месте, то, глядя на великие Божии дарования, «от стражи утренния до нощи» (Пс.129, 5) повторял бы: «Слава Тебе, Боже». Если хочешь уже здесь начать жить райской жизнью, смотри на милости и богатые дарования, которые Бог тебе даёт, и славословь: «Слава Тебе, Боже». Прославляйте Бога за то, что Он помог вам преуспеть, пусть немного, благодаря ли собственному труду или помощи других. Когда человек говорит: «Слава Тебе, Боже», то Бог помогает, потому что благодарность в сочетании со смиренным расположением усердием и рвением в подвиге привлекает неисчислимые небесные силы и Божественные дары.

— Геронда, а если я знаю, что снова упаду?

— Не знаешь. А думаешь так от страха. Не нужно бояться, что допустишь прежнюю ошибку, потому что так колеблется ваша вера в Бога Тут особая дотошность ни к чему. Ес-ли помысел говорит вам, что вы не исправитесь, и впадаете в уныние, то нужно самим себя утешить и подбодрить. «Слава Богу, — скажите себе, — сегодня дела лучше, чем вчера. Тысячу раз слава Богу…» Хотя это воодушевление и кажется ненастоящим, но заключает в себе великую силу — надежду на Бога. Надежда на Бога — рычаг, который опрокидывает отчаяние, освобождает душу от уныния и страха, и шаг за шагом укрепляет духовные силы человека, пробуждая в нём святой оптимизм.

— Геронда, я переживаю из-за проблем со здоровьем.

— Принимай всё как великий дар Божий. Бог никого не обижает. На Небе тебе будет чем утешиться. Получишь большую пенсию, если сама её не уменьшишь своим ропотом.

— Но как, геронда, ведь сейчас я не чувствую в себе Неба?

— Не чувствуешь Неба, потому что не прославляешь Бога. Когда человек живёт славословием, он радуется всему. Есть люди в миру, которые будут судить нас, монахов. Посмотрите на бедуинов, какая у них тяжёлая жизнь, а они благодарят Бога и всегда веселы. Нужно непрестанно славословить, прославлять Бога день и ночь за Его к нам благодеяния.

Один епископ мне рассказывал, что в храме, когда диакон читал Евангелие об исцелении гергесинских бесноватых, один простой прихожанин, который стоял позади епископ-ского места, всё время повторял «Слава Тебе, Боже». Диакон начинает: «Во время оно пришедшу Иисусу в страну Гергесинскую». «Слава Тебе, Боже», — говорит прихожанин. «Сретоста его два бесна» — «Слава Тебе, Боже». «Люта зело» — «Слава Тебе, Боже». «И се устремися стадо все… в море» — «Слава Тебе, Боже». «Я понял, — сказал мне потом епископ, — что этот простой человек был прав, что постоянно так говорил, потому что „слава Тебе, Боже“ ввергает бесов в море». И вы постоянно повторяйте: «Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже», пока стадо ваших страстей не бросится в море…

Славословие освящает всё вокруг. Славословя, человек забывает себя в благодарности и радуется всему. А когда че-ловек благодарит Бога даже за малое, то потом на него при-ходит так щедро благословение Божие, что не может его понести. Тут диавол уже не может больше устоять и уходит.

 

ДУХОВНАЯ КРАСОТА

— Геронда, как мне стяжать духовную красоту?

— Если будешь подвизаться с божественным рвением в стяжании добродетелей, приобретёшь и духовную красоту. Богородица обладала и внешней, и внутренней красотой. Тот, кто её видел, становился другим человеком Духовная мяг-кость, которую Она источала, исцеляла души.

Своей внутренней красотой и силой благодати Она совершила миссионерский подвиг! И любой человек, если будет духовно трудиться, оттачивать свой характер, станет благословенным, прекрсным душой.

— Человек, имеющий Божественную Благодать, сам это чувствует?

— Он чувствует некоторые действия благодати.

— А другой человек, глядя на него, может распознать в нём благодать?

— Да, может, потому что благодать его выдаёт. Знаешь, добродетель нельзя скрыть, как бы человек ни пытался. Солнце не спрячешь за решетом, потому что лучи его всё равно пройдут через дырки.

Тот, в ком есть духовная красота, рождаемая добродетелью, светится благодатью. Приобретая добродетели, человек приобретает обожение, а значит, источает из себя свет, и Божественная благодать его выдаёт. Так, сам того не желая и не ведая, человек обнаруживает себя перед другими, и прославляется Бог.

Освобождение от страстей и очищение души сказываются и на плоти, которая тоже очищается, ведь очищение начинается с сердца, а потом освящается и весь человек.

 

ОТДАДИМ СВОЮ ЛЮБОВЬ ХРИСТУ

— Геронда, как мне трудиться, чтобы возлюбить Бога?

— Начни с жертвы. Когда человек не считается с собой и приносит себя в жертву, тогда всё идёт как надо: он любит своего ближнего, любит Бога Те люди, которые говорят, что любят Бога, но не жертвуют собой ради ближнего, «возлюбиша Бога усты своими, и языком своим солгаша Ему» (Ср. Пс. 77, 36).

— Геронда, как растёт любовь к Богу?

— Пусть ваш ум постоянно будет в Боге, думайте о Боге. Творите молитву, разговаривайте с Богом. Когда человек за-нимается таким деланием, то вначале слабо ощущает любовь Божию, но чем дальше, тем чувствует её всё сильнее. Теперь его ум постоянно пребывает в Боге, его не занимает ничто земное и суетное. В его сердце растёт любовь к Богу, наполняет его, и он не хочет ду¬мать ни о чём, кроме Бога. Его не волнует ничто из того, что есть в мире, он постоянно думает о Небесном Отце. Тех, кто занимается наукой, она поглощает полностью. А мы поглощены ли Христом?

— Чего же нам не хватает для того, чтобы мы с такой же ревностью искали Христа?

— Всё у нас есть. Голова есть, зрелость есть. Препятствие — мы сами, наше «я». Если мы не откажемся от себя, то как в нас войдёт Христос? Если же мы откажемся от себя и недобросовестный квартиросъёмщик, ветхий наш человек, оставит наше жилище, то в сердце на освободившемся месте поселится новый человек, человек Нового Завета. Наш храм, всё наше существо наполнится любовью, потому что в нас будет обитать Христос, Который есть Любовь. Тогда сердце человека превращается в колокол, который всё время благовестит так громко, что от этого звона дрожат стены. И даже если ты окажешься в пустыне, где нет храма, то храмом будет твоё тело, а колоколом сердце.

Когда человек отдаст своё сердце Богу, тогда и ум его охвачен любовью Божией, и сердце трепещет от радости. В голове лёгкость, тело как перышко. А когда любовь Божия больше, чем может вместить сердце, тогда звон сердца слышен окружающим, так как в этом состоянии участвует и тело.

Такое маленькое сердце, а может так сильно любить! И если такова любовь человека к Богу, то какова тогда любовь Божия!

Какое великое зло совершают люди, которые не хотят отдать свою любовь Христу, а расточают её на земные, пустые и суетные вещи! Даже если бы мы жили тысячу лет и имели бы тысячу сердец, то и этого бы нам не хватило, чтобы воздать Христу за Его великую к нам любовь, которую Он нам явил и продолжает являть, прощая нас, терпя и очищая наши смрадные души Своей Божественной Кровью.

 

ОГОНЬ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ

— Геронда, почему у меня к Богу нет такой же любви, как к человеку, ведь если я кого-то люблю, то хочу быть с ним всё время вместе?

— Это приходит постепенно в результате борьбы, а иначе люди бы загорелись и горели бы любовью Божией. Вокруг был бы холод, а они думали бы, что горят, и бежали бы в горы. Один солдат во время войны оставил свою часть и убежал в горы. В его сердце зажглась такая любовь, что он не мог её сдержать, хотел уйти и молиться. Забыл обо всём. Нашёл одну пещеру, вошёл в неё и стал молиться! Когда другие солдаты пошли на задание, они нашли его и кричали: «Дезертир!» Потом его вызвал на допрос командующий частью. «Как это называется?» — спрашивает. «Я горю, господин командующий, горю любовью ко Христу». Бог помог ему, и этот боец избежал трибунала.

— Геронда, когда человек находится в таком состоянии, то он чувствует тепло во всём теле?

— Да, но больше всего в области груди. Когда возгорится духовная любовь, то полыхает огнём вся грудь. Вся грудная клетка превращается в пламя. Горит человек сильным сладостным огнём любви Божией, парит, любит истинной, материнской любовью.

Этот внутренний огонь, который зажигает Сам. Христос Своей любовью, согревает тело сильнее вещественного огня. Он имеет силу сжигать любой мусор, любой злой помысел, который подбрасывает дьявол, как и любую похоть и любое неподобное зрелище. Тогда душа ощущает божественное наслаждение, которое несравнимо ни с чем другим!

Как жаль, что этот огонь ещё не вошёл в вас! Если он вспыхнет и разгорится в вашем сердце, то вас не будут прельщать никакие суетные вещи. Желаю, чтобы Бог попалил Своей любовью ваши сердца!

 

ЧТО ТАКОЕ БЛАГОРОДСТВО

— Геронда, на что нам обратить особое внимание в пост?

— На благородство, на духовное благородство.

— Разве пост — это не время преимущественно покаяния?

— Благородство, благородство, чтобы соединиться со Христом, — без этого преуспеяние невозможно. Если бы вы знали, что даёт благородство, вы бы гонялись за ним день и ночь, забыли бы и про сон. Если человек внимательно рассмотрит духовное благородство, то найдёт сокрытое в нём величие Божие!

— Что именно есть благородство?

— Благородство духовное — это духовное превосходство, жертвенность. Благородная душа требует только с себя, а не с других. Жертвует собой ради других, не ища воздаяния. Забывает о том, что даёт, но помнит любую мелочь, которую получает. Обладает Божественной ревностью, смирением, простотой, бескорыстием, честностью… всем обладает. Обладает и величайшей радостью и духовным взыгранием, ликованием.

Духовное благородство несёт благодать Божию, это, если можно так сказать, Божественное свойство. Где есть благородство, там тишина, незаметность, поэтому там упокоевается Христос и живёт благословение Христово.

— Геронда, чтение книг и знание помогают познать Бога?

— Послушай, что я тебе скажу: если человек будет трудиться духовно и придёт в доброе духовное устроение, то станет видеть некоторые вещи очень чётко, посредством Божественного просвещения, без книжного знания. Будет видеть их даже яснее чем те, кто прочитал кучу книг. Своей внутренней чистотой он видит чётче, дальше и глубже, потому что оставил мирскую орбиту и обращается по духовной орбите, в области таинства. Стяжавшие внутреннюю простоту и чистоту и на сверхъестественные вещи смотрят очень просто, как на естественные, потому что в Боге всё просто. Сам Он прост и явил нам это на земле в Своём Сыне, в Его святой простоте. Ему не нужно больше силы, чтобы творить сверхъестественное, и для естественного и для сверхъестественного у Него одна сила.

— Геронда, а как человек, и не читая много книг, может познать тайны Божии?

— Если в нём есть святая простота, то он может не толь-ко познать, но и стать соучастником тайн Божиих. Помните рассказ об очень простом монахе, который удостоился есть вместе со Христом? До того как стать монахом, он был пастухом, и единственное, что его интересовало, — как спастись. Как-то через те края проходил пустынник, который ему сказал: «Если хочешь спастись, иди прямым путём». Тот, по простоте своей, понял его слова буквально. Пошёл по дороге и три дня шёл всё время прямо, пока не пришёл к воротам монастыря. Игумен монастыря, видя рвение пастуха ко спасению, сразу постриг его в монахи и поставил прислуживать в церкви.

Однажды, когда он убирался в храме, мимо шёл игумен и дал ему некоторые наставления относительно работы. Монах, выслушав наставления, спросил настоятеля, указывая на изображение распятого Господа: «Отче, кто это там наверху? Я столько дней здесь, а он ни разу не спустился вниз, чтобы поесть или выпить воды». Игумен удивился его простоте и сказал: «Это я его наказал за то, что он плохо делал свою работу». Монах выслушал его, не сказав ни слова. Вечером он взял из трапезной свою порцию еды и заперся в храме. Подошёл к распятию и с состраданием сказал: «Спускайся, брат, поедим вместе». Тогда Христос сошёл вниз и ел вместе с простым монахом. Господь пообещал, что возьмёт его в дом Своего Отца, где он будет вечно радоваться. Действительно, спустя несколько дней этот простой монах мирно отошёл ко Господу. Видите, он был совершенно безграмотным, а чего удостоился за свою великую простоту и чистоту!

Чтобы благодать Божия почивала на человеке, в нём должна быть искренность и чистота. Бог открывается людям, освятившим свою простоту. Когда в человеке есть простота и чистота в соединении с тёплой верой и благочестием, то он имеет Божественные посещения и познаёт тайны Божии, не зная никаких наук. Тогда в нём обитает Святая Троица. Божественным просвещением он легко находит ключи Божественных смыслов и объясняет действия Духа Божия очень просто, естественно, без рассудочной путаницы.

 

ВЕЛИЧИЕ ЖЕРТВЕННОГО ДУХА В МОНАХЕ

Бог устроил все так, чтобы люди не находили себе упокоения в вещах тленных. Если этот мирской прогресс мучает даже мирян, то что говорить о монахах! Если бы я оказался в каком-нибудь богатом доме и хозяин спросил бы меня: «Где тебе отвести место для ночлега? Могу постелить тебе в роскошно обставленной гостиной или в хлеву, куда я загоняю на ночь коз. Что тебе больше по душе?» Даю вам честное слово, в козлином хлеву моей душе было бы спокойнее. Ведь уходя в монахи, я покидал мир не для того, чтобы найти себе какой-то лучший дом или дворец. Я уходил в монахи для того, чтобы найти нечто более строгое, чем то, что я имел, живя в миру. А в противном случае я не делаю для Христа ничего. Но люди, живущие по законам современной логики, сказали бы мне: «Слушай-ка, ну чем повредит твоей душе жизнь во дворце? Ведь там, в хлеву, так дурно пахнет, тогда как во дворце и запах приятный и поклончики сможешь положить».

Но мы должны иметь орган духовного чувства. Как у компаса — и одна и другая стрелки намагничены, и поэтому одна стрелка поворачивается к северу. Христос «намагничен», но для того, чтобы повернуться к Нему, нам тоже надо немножко «намагнититься».

А какие же трудности были раньше в общежительных монастырях! Помню, на кухне был огромный котел, который поднимали с помощью особого рычага. Огонь для приготовления пищи разводили на дровах. Пламя то поднималось сильнее, то опускалось, пища пригорала. Если пригорала рыба, то противни чистили металлической щеткой. Потом брали золу из печи, наполняли ею большой глиняный сосуд с отверстием внизу и заливали золу водой. Из отверстия внизу вытекал щелок, которым мы мыли посуду. Щелоком разъедало руки. А в архондарик мы поднимали воду с помощью веревки и ворота.

Старайтесь идти вперед в духовном отношении. Не радуйтесь машинам, удобствам и тому подобному. Если из монашества уходит дух аскезы, то жизнь иноков не имеет смысла. Мы не преуспеем, если будем ставить удобства выше монашеской жизни. Монах избегает удобств, потому что в духовном отношении они ему не помогают. Даже в мирской жизни людям тяжело от множества удобств. Монаху — даже если бы его душа находила покой в вещах мирских — тем паче не приличествует комфорт. Не будем же его искать. В эпоху Преподобного Арсения Великого не было ни керосиновых ламп, ни других осветительных приборов. Во дворцах использовали светильники на очень чистом масле. Что, разве Арсений Великий не мог взять с собой в пустыню такой светильник? Мог, но ведь не взял. В пустыне он пользовался фитильком или ваткой с обычным растительным маслом, и этого хватало ему для освещения.

Сегодня большинству людей неведом вкус той радости, которую подает жертвенность. Люди не любят труд. В их жизни появились праздность, желание устроиться потеплее, много покоя. Оскудело любочестие, дух жертвенности. Если людям удается получить что-то без труда, устроиться потеплее, то они считают это достижением. Они огорчаются, если достичь легкой жизни им не удается. Но если бы они смотре-ли на все духовно, то радовались бы именно этому, потому что в этом случае им дается благоприятная возможность для подвига.

Сегодня все — и стар и млад — гонятся за легкой жизнью. Люди духовные стремятся к тому, чтобы освятиться с меньшим трудом. Люди мирские — к тому, чтобы заработать побольше денег не работая. Молодежь — чтобы сдать экзамены не готовясь, чтобы получить диплом, не выходя из кафе. А если бы можно было, сидя в кафе, звонить в университет и узнавать результаты экзаменов, они были бы очень этому рады.

— Жертва, Геронда, приносит радость.

— О, что же это за радость! Вкус этой жертвенной радости неведом нынешним людям, и потому они так измучены. Они не имеют в себе идеалов, они тяготятся тем, что живут. Отвага, самоотвержение являются в человеке движущей силой. Если же этой силы нет, то человек мучается. В старину в деревнях люди по ночам, без шума, стараясь, чтобы никто их не увидел, прокладывали какую-нибудь дорогу для того, чтобы после смерти другие поминали их. Сейчас этот дух жертвенности встречается редко. Однажды на Афоне во время крестного хода я наблюдал, как монахи, идя по тропинке, цеплялись своими наметками за ветку куста, но ни один не обломал ее, чтобы облегчить путь идущим сзади; все они пригибались, чтобы не зацепиться. Просто каждый думал: «Пусть это делает кто-то другой, а мне лишь бы пройти самому». Но почему же тебе этого не сделать, если ты первым увидел эту ветку? Ведь так ведут себя люди мирские, не верующие в Бога. Цель наша в том, чтобы думать другом человеке, о его боли. Мир уже потерял контроль над собой. От людей удалилась святая ревность, жертвенность. Чудо происходит, когда ты соучаствуешь в боли другого. Главное в том, чтобы ты ощутил человека братом и тебе стало за него больно. Эта боль трогает Бога, и происходит чудо. Потому что нет ничего другого, столь умиляющего Бога, как благородное великодушие, то есть жертвенность. Но в нашу эпоху велико-душие является редкостью, потому что пришли себялюбие, корысть. Редкостью является человек, который скажет: «Я уступлю свою очередь другому, а сам подожду». Как же немного таких благословенных душ, что думают о другом! Даже и в людях духовных есть этот противный дух, дух равнодушия.

Когда мы очистим наше лукавое сердце, из которого исходит всё злое, то сделаемся чистыми и смиренными сосудами Божественной благодати, и тогда в нас будет почивать Пресвятая Троица. Я буду молиться о вас, а вы молитесь обо мне, пусть Христос и Пресвятая Богородица помогут очищению наших сердец, да узрим Бога. «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Аминь.

МЕНЮ