Никто не приходит в монашество за пряниками. По большому счету, все понимают куда идут, зачем идут. Может быть, какие-то отдельные сумасшедшие не понимают, но по большому счету, наверное, к монашеству подходят те христиане, которые почитали о жизни преподобных, уже что-то знают, и поэтому их сердце возревновало, чтобы подражать. В монашество все приходят с желанием так жить, никто не приходит за привилегиями, за почестями, за какими-то приобретениями земными. Все прекрасно на постриге, наверное, слышат, какие обеты дают, какие клятвы произносят, почти все понимают, что монашество – это смерть для мира, тот человек умер со всем, что его окружало в этом мире, с привычками, привязанностями, весь этот хвост обрубается. Не случайно дается новое имя – это очень символично, тот человек умер, его нет, сейчас уже живет другой.
Одного из преподобных ангелы понесли на небо, а бесы вокруг летели толпой и кричали: «У него были такие-то грехи, такие-то грехи», ангелы их спросили: «Это было до пострига или после?» – «До». Тогда они говорят: «А здесь этого человека нет, мы поднимаем другого, тот человек умер давно, этому вы ничего не можете предъявить». Почему же все мы, зная прекрасно, к чему идем и на что соглашаемся, почему у нас потом все-таки ничего не останавливается в плане наших грехов, почему они происходят; наши страсти, наши желания продолжают жить, почему Господь все это в таинстве пострига не уничтожает сразу? Я вам хочу сказать, Господь – самая деликатная личность, нет другой такой личности, как Господь, по деликатности, по скромности. Он человеку, в связи со своим этим качеством, дал свободу. И эта свобода – наша проблема. Может быть наше главное достоинство, потом наша главная проблема, но затем она может стать великим нашим достоинством, если мы переживем эти проблемы, победим их. Это уже будет другое достоинство – какое достоинство имел Адам в раю, но оно было дано ему даром, оно не было выстрадано, не было доказано подвигом, потом и кровью и даже самой смертью. Адам жил естественно, вложенной добродетелью от Бога, а вот уже новый Адам – после грехопадения, каждый из нас, наверное, это можно отнести к преподобным, к святым, а к нам – очень осторожно, новый Адам – это уже другая тварь, он отличается от того Адама тем, что этот Адам уже выстрадал свою святость. Он ее доказал, не словом, а самим делом, ему можно уже ничего не говорить, он может показать свою жизнь, свои труды, свои слезы, свои пот и кровь, и это гораздо выше первого состояния до грехопадения. Как можно доказать любовь? Умри за меня – и я поверю, что ты меня любишь, но это слишком категорично, хотя иногда и Господь употреблял категоричные слова, чтобы ярко показать свою мысль. Если мы готовы за Него умереть (но, конечно, мы не готовы), – это и будет настоящая любовь.
Почему в нас все-таки действуют эти страсти, привязанности, почему наше таинство монашества не убирает их от нас, не умаляет, не сокращает? Свобода. Господь нам все время говорит: «Как хочешь». Он сначала говорит: «Чадо, надо сделать вот так». Мы не слышим. Потом второй раз громче говорит: «Дорогой мой, если ты так не сделаешь – будет плохо», мы опять не слышим и не хотим слышать; третий раз он говорит: «Как хочешь».
Сестры, услышьте, пожалуйста, что я вам скажу. Если вы подходите и просите, – есть различие между тем, просите ли вы совета или вы просите благословения на уже решенный вами вопрос. Вы сейчас понимаете, что это разные вещи? Когда вы подходите и спрашиваете: «Батюшка, возникла такая тема… я, как у духовника, вас спрашиваю: правильно это или нет, полезно или нет, вредно или нет, опасно или нет». Духовник вам говорит. А когда вы подходите уже с решенным для вас вопросом и говорите: «Благословите», – тогда духовник видит, что вы уже сами все решили, духовник может сказать: «Как хочешь». Но потом, через время ты ко мне подойдешь и скажешь: «У меня внутренняя трагедия, у меня остановилась молитва; в связи с тем, что остановилась молитва, меня посетило уныние, которое я не могу победить». В связи с тем, что остановится молитва, кого-то может посетить даже блуд, и вы не поймете – что и откуда. У меня один друг на Афоне говорит: «Странная взаимосвязь, казалось бы, разных вещей. Вот я если кого-то поосуждаю днем, у меня ночью блудные мысли приходят. Казалось бы, как это связано?» Очень просто связано – благодать отошла, открылся вход всему скверному, плохому, грязному, бесовскому. Если ваша внутренность наполнена Духом Святым – бес туда не может войти, потому что там занято.
Помните, я приводил пример Порфирия Кавсокаливита, когда на Афон пришел к нему один молодой человек и очень много спрашивал об антихристе, ему очень интересна была эта тема, а Порфирий Кавсокаливит все о молитве говорит, о святых. Он опять эту тему вклинивает: «Батюшка, я бы хотел про антихриста с вами поговорить», а Порфирий Кавсокаливит на скамеечке сидел для Иисусовой молитвы, маленькая, низкая, узкая скамеечка, и он этому молодому человеку говорит: «Ну, присаживайся рядом со мной, я сейчас тебе расскажу». Он с этой стороны подошел, с той обошел, и говорит: «Батюшка, а тут места нет», «Конечно, нет, поэтому ты и не можешь сесть, так вот, что я скажу тебе об антихристе: у тебя все должно быть заполнено Христом, и для антихриста не должно быть места, тебя эта тема не должна тревожить». Суть этой темы – чтобы антихристу не было места, а если в вашем уме, в вашем сердце слишком много пространства, чтобы вы могли полдня о нем говорить, думать, носить в себе, значит, это место не занято Христом.
Почему нам бывает плохо? Потому что мы не соответствуем нашей сути монашеской, нашей жизни монашеской. Иногда обманываемся и думаем: сегодня был тяжелый день, я устал, весь день за рулем провел, а, может, мне сегодня пропустить поклоны, Иисусову, чтобы отдохнуть, набраться сил, а завтра подвизаться. А завтра просыпаешься в разбитом состоянии, и ночью был не крепкий сон, а какой-то полубред, и на сердце – тягота и камень. Оказывается, лучше понести малый труд и потом освободиться от великой тяготы, которая последует за тем, что ты пропустишь, надо уже опыт приобретать нам, опыт жития, вот сделаю так – будет хорошо, сделаю иначе – будет плохо. Пойду на исповедь, буду плакать, буду говорить, как мне плохо, что-то Бог не со мной, а мне хочется просто иногда в ухо крикнуть: «Да не Бог не с тобой, а ты не с Ним, Бог всегда с тобой, Бог не может быть не с тобой, если ОН – любовь, это ты не с Ним». Слава Богу, я практически приобрел такой опыт, когда у меня в сердце вдруг почему-то перестает молитва, раньше внутри какое-то отчаяние появлялось, какая-то тревога, беспокойство, а теперь я сам себя утешаю: даже если она там остановилась, Бог все равно там, Он никуда не денется, это просто от меня зависящее что-то произошло, я провел невнимательно день, погрешил, и моя часть молитвы остановилась. Но меня согревает то, что Бог все равно там остается, и это меня понуждает не унывать и скорбеть: «Ах, какой я несчастный, что-то потерял», а быстрей возвращать, только, конечно, нужно потерпеть, понести труд.
В связи с тем, что Он один и тот же – Он не изменяем, а если Он любовь – так Он всегда любовь, что бы ни произошло с моей стороны, всего мира, Бог никогда не изменится в своей любви к нам.
Но только очень грустно бывает по-хамски пользоваться Божьей любовью, Его верностью, Его преданностью человечеству и говорить: «Он все равно меня любит, буду грешить». Так не получится. Ваше сердце сразу кольнет, оно заболит, потому что вы совершаете предательство, а предательство очень сильно болит, нельзя Бога предавать. Мы все равно будем предавать, конечно, по невнимательности, по несовершенству своему, но это еще в какой-то мере извинительно. Нельзя сознательно предавать, когда ты понимаешь, что сейчас творишь беззаконие против Бога и сознательно соглашаешься, это самое плохое предательство.
Почему бывают недоразумения? Потому что монахи не учатся послушанию. Через послушание мы учимся слышать волю Божию. Не научаясь послушанию, не понимая послушание, не пользуясь послушанием, мы живем на своей воле, падшей, греховной, страстной и получаем результат тот, который сами себе творим, а потом для некоторых еще Бог виноват, опять что-то нам плохо. Тебе плохо, потому что ты сам это сделал. Бог не может делать плохо, Бог может только оставить нас на своей воле, так же и духовники поступают иногда.
Макарий Сушкин – последний до революции игумен Пантелеймонова монастыря – как-то говорил одному монаху: «Слушай первое слово, которое тебе духовник сказал, иначе, когда ты его начинаешь убеждать, – духовник тоже на страшном суде, он боится погрешить, и если ты начинаешь напирать, как бы доказывать свою правоту, духовник может податься назад и подумать: «А, может, действительно я не прав, он так настаивает, наверное, действительно я ошибся». И духовник может уступить и благословить вашу волю, и вы получаете результат по вашей воле».
Живут одинаковые монахи, в одном и том же месте, в одном и том же монастыре, в одном и том же уставе, при одном и том же духовнике и игуменье, и один может быть счастливый, а другой несчастный. Что? Внешнее что-то виновато? Внешне все одинаково, дело в человеке. Как хочешь. Хочешь так – пожалуйста, потом придешь жаловаться, я промолчу, если ты не понимаешь – как хочешь.
Протоиерей Сергий Баранов
2 августа 2018 г.