Вся наша жизнь наполнена чередой скорбей, недоразумений, болезней, и, в конечном итоге, смертей. Каждый день мы теряем кого-то рядом с нами, одного, двух, иногда мы теряем целые группы людей, иногда мы слышим о потере людей, которых мы не знали, но которым сочувствуем. Часто мы теряем людей, с которыми мы пересекались в жизни, где-то встречались, виделись, очень часто мы теряем самых дорогих, близких. Вся наша жизнь наполнена чередой потерь, скорбей, и, казалось бы, эти катаклизмы, потери, недоразумения доходят до такой точки, критической фазы, в которой человек уже может просто надорваться. У него уже нет сил, у него нет сил слушать новости, нет сил переживать, терять, хоронить; и на крайней точке, крайней фазе своего отчаяния, потери всего, что он в жизни имеет, и часто самого близкого, вдруг человек слышит весть о воскресении. В череде всех этих потерь он слышит, что какая-то потеря перевернулась и перешла из смерти в воскресенье. Это произошло с нашим Господом. Первый «Воскресый из мертвых» нарушил череду нашего бесконечного страха, ужаса, который каждый день с нами, и сотни лет с нами, и тысячи лет с человечеством. Адам с Евой, когда согрешили, потеряли дружбу Божию, и в связи с этим они потеряли способность жить вечно и стали умирать через грех. Вдруг рождаются их дети, и они ощущают, что теперь и они под властью смерти находятся. Рождается их первый сын, и вдруг они ночью прислушиваются, как он дышит, как бьется его сердце, не заболел ли, здоров ли, как он себя чувствует. Первые дети взрослеют, и Адам с Евой, люди, через которых мы все получили заразу смерти, они же сами первые и получают самый страшный удар через смерть – их родные дети, Каин и Авель, один убивает другого из зависти. Они раньше не видели смерти. Это был первый опыт в человечестве, опыт смерти. Адам и Ева узнали, что они теперь умрут, потому что лишились благодати Божией, которая их животворила, они теперь знали, что умрут, но это было когда-то в их сознании, когда-то они умрут. Их дети тоже не видели смерти, и вдруг брат убивает брата, он видит это, он ощущает, он это переживает. Адам с Евой плачут надо гробом одного и так же переживают о духовной смерти другого.
Это было семь с половиной тысяч лет назад, но все эти семь с половиной тысяч лет человечество умирает, и самое страшное – что человечество семь с половиной тысяч лет умирает чаще всего неестественной смертью, а большей частью насильственной. Человечество боится смерти, брезгует, презирает смерть, и постоянно эту тему смерти в свою жизнь превносит через зависть, соперничество, желание обладать наследством другого; боится смерти, а само творит смерть, убивает друг друга, частные лица убивают один другого, как Каин и Авель, убивают целые народы, страна на страну идет. За семь с половиной тысяч лет уже захлебнуться бы в этой крови, этой скорбью, бесконечной тяготой, когда постоянно человек рождает ребенка и не знает, вырастет ли он до семидесяти или восьмидесяти лет, или, может быть, на его жизнь придется очередная война, придется очередная глупость человеческая, какой-то катаклизм, который люди сами себе делают по нерадению, халатности своей.
И, наверное, две тысячи лет назад человечество уже было на пике этого отчаяния. Оно слышало о Боге, оно слышало от пророков о жизни праведной, но никто не мог ничего сделать, и на самом пике отчаяния где-то в Палестине слышится весть, что человек воскрес, воскрес мертвый. Насколько оптимистична была эта весть, как она благодатно легла на сердце человечества, когда оно устало умирать, насколько это была светлая, добрая весть человечеству. Но беды и скорби у нас не закончились, и после той доброй вести мы и умираем, и хороним, и отдельные личности, и целыми группами. В эту Пасху мы переживаем трагедию нашего города (авиакатастрофа), еще не очнулись, не переварили, у нас еще не уложилось – вдруг мы слышим о другой трагедии, которая случилась в Сибири; еще ту не переварили, а уже приходит другая трагедия. Если не иметь в своем сердце и уме эту добрую, благую, святую весть о воскресении, то просто можно отчаяться. Просто можно опустить руки, потерять смысл жизни, ради чего все, когда настолько все зыбко? Настолько все ненадежно. Ребенок заболел гриппом, и мы ночью слушаем, как он дышит, а вдруг он задыхается в эту ночь, а вдруг у него температура поднялась критическая, мы сидим у телефона скорой помощи, одно ухо здесь, другое – там, как он дышит. Дети также умирают, они родят нам внуков, которые также будут умирать, будут под этим же законом смерти. Если нет воскресения, как апостол Павел сказал такие фундаментальные слова: «Если Христос не воскрес, то все не имеет смысла», – все бессмыслица в этой жизни.
Но, слава Богу, Христос воскрес. Слава Богу, мы православные, и мы об этом знаем, поэтому будем жить, Христос воскресе!
Протоиерей Сергий Баранов
8 апреля 2018 г.